Эти события произошли около двух лет назад. Сейчас благодаря своей сверхестественной живучести и мастерству придворных целителей Эфрель оправилась. Но теперь это не прежняя красивая женщина, а уродливое существо, чудовищно изувеченная развалина, скрывающаяся от посторонних взоров. Жизнь в искалеченном теле держится только за счет всепоглощающей жажды мести Нетистену Марилу и всем, кто его окружает. В потайных комнатах Дан-Легеха Эфрель плетет коварные сети, чтобы расправиться с врагами, и только самая доверенная элита посвящена в ее планы.
Как только бывшая императрица оказалась в состоянии заниматься делами, она интригами и подкупами начала собирать свою армию. Эфрель еще глубже погрузилась в оккультные науки, намереваясь для выполнения своей мечты привлечь себе на службу потусторонние силы. Члены ее семьи или не могут, или не хотят вмешиваться в разрушительные замыслы и дьявольские планы. Тайный заговор против Турана и императора с каждым днем все ширится. Королева повсюду ищет тех, кто поможет ей осуществить ее безумную идею. Размах этого рискованного предприятия уже увеличился настолько, что скоро о нем станет известно Марилу, если, конечно, он еще ни о чем не догадывается.
Она послала и за вами, зная, какую ненависть питаете вы к правителям Турана.
Откуда-то Эфрель узнала, что вы здесь. Она вбила себе в голову, что если вы будете командовать ее войсками, то восстание увенчается успехом. Поэтому королева послала меня к вам как эмиссара, чтобы заручиться вашей поддержкой.
Заканчивая свой рассказ, добавлю, что Эфрель предлагает вам следующие условия: вы берете на себя командование ее флотом, и когда мы победим, в награду она подарит вам любой остров Вилайета на выбор, кроме, разумеется, Пеллина.
Когда Имиль закончил рассказ, наступила тишина. Конан неторопливо прихлебывал вино, погрузившись в какие-то, известные только ему одному мысли. Скарабей в конце концов оставил затею с горящей лампой и исчез, отправившись по другим делам.
Наконец, Конан повернулся к юноше.
— Твоя история меня заинтересовала. Но прежде, чем я приму окончательное решение, мне нужно лично ознакомиться с планами королевы Пеллина. Ее предложение звучит заманчиво. Не обошлось без драматических эффектов, но в целом твой рассказ о злоключениях Эфрель не противоречит различным слухам, доходившим до меня время от времени. Теперь главная проблема в том, как нам выбраться отсюда. Полагаю, ты сделал необходимые приготовления?
Имиль почувствовал, как внутри у него медленно разжимается сжатая пружина и напряжение постепенно уходит. Первая часть его поручения выполнена успешно. В остальном он чувствовал себя увереннее.
— Да, у нас есть небольшое судно, быстрое и с хорошей командой на борту. Оно спрятано в укромной бухточке, милях в тридцати отсюда. Предположим, нам удастся благополучно добраться до нее, тогда, я думаю, мы сможем уйти от преследования, даже если правители Кордавы вышлют за нами погоню. Эти зингарцы никогда не были хорошими моряками. Мы проплывем по Стиксу, потом с верным караваном доберемся до Хоарезма, а оттуда, вновь сев на корабль, поплывем через Вилайет.
— Зато наша легкая кавалерия очень недурна, — проворчал Арбас под влиянием неожиданно пробудившегося патриотизма.
— Это правда, — согласился Имиль. — В ней и заключается самая большая для нас опасность. Конные патрули перекрыли все дороги и горные тропы, ведущие на восток. Нам надо либо попробовать проскользнуть мимо них незаметно, либо разработать какой-то другой план. К счастью, городская стража уже не столь рьяно разыскивает вас, и у нас не будет таких неприятностей, какие могли бы быть, выступи мы месяца два назад.
— Да, я знаю об этих проклятых патрулях. Я прятался и ждал, когда зингарцы совсем потеряют бдительность, — согласился Конан. — Неплохо бы еще подождать…
— Боюсь, что больше ждать нельзя. Мы уже и так испытываем судьбу, оставаясь здесь слишком долго. Если мой корабль обнаружат, то все пропало. Нам нужно уплыть не позже чем завтра ночью.
— Сколько у тебя людей?
— Семь. Нет шесть, — поправился Имиль.
— Хорошо. Этого должно хватить, чтобы прорваться через кордон патрулей. Но такому количеству воинов будет трудно проскользнуть незаметно мимо крупного отряда. — Конан задумчиво погладил бороду. — Поплывешь с нами, Арбас?
— Нет уж, спасибо, — ответил наемный убийца. — Моя профессия позволяет мне и здесь жить в меру роскошно и в меру весело. Как раз то, что надо. Не люблю я государственных тайн и переворотов.
В течение следующего колокола они обсуждали детали побега и рассказывали друг другу веселые истории, попивая вино.
Имилю уже казалось, что Конан может быть вполне приятным собеседником, просто не нужно смотреть ему в глаза. Этот мужчина являл собой тайну: гигантское телосложение, сила и выносливость дикаря. Искусный, закаленный в боях воин. Но по интеллекту он не был похож на обычных разбойников с большой дороги или варваров далекого севера. Конан обладал холодным острым умом и обширными знаниями в любой области, о чем бы ни заходил разговор.
Наконец, буря немного утихла. Душегуб с Имилем выскользнули из склепа и стали осторожно спускаться вниз по скользкой от дождя тропинке. Они уже почти миновали гробницы, когда в свете фонаря Арбаса мелькнуло что-то белое, направляющееся в их сторону.
— Берегись, — прошипел Душегуб и выхватил меч. Почувствовав во рту неприятный привкус страха, вызванный призраком, Имиль сглотнул и тоже схватился за оружие. В глубине души он надеялся, что это всего-навсего солдаты.
Арбас резко открыл фонарь. Белый силуэт внезапно упал с глухим стуком. Неясные в мерцающем свете, стали возникать истощенные фигуры. Их кожа была покрыта чешуйками, как у прокаженных. Они с завыванием то приближались, то быстро прятались в тень. Вскоре все светлые пятна исчезли в ночи. Лишь иногда кое-где ярко вспыхивали горящие в темноте глаза.
Стараясь двигаться бесшумно, мужчины медленно приблизились к какому-то неподвижному предмету. Вдруг Имиль понял, что это, и его затошнило. На тропе, у. самого края обрыва, лежал труп его несчастного телохранителя, следовавшего за ним и убитого Конаном. То, как он здесь очутился, не нуждалось в объяснении. Теперь же туловище его было частично обглодано; там, где были руки, ноги и лицо, белели кости. Внутренности свисали над пропастью.
— Привидения! — Арбас выругался. — Это привидения. Они тащили его в свое царство, чтобы он там дозрел… — Душегуб внимательно осмотрелся вокруг. На лице его отразилась озабоченность. — Ладно, будем надеяться, что эти любители мертвечины не осмелятся напасть на двух вооруженных мужчин с горящим фонарем.
— Привидения! — как эхо откликнулся Имиль. — Какой характер нужно иметь, чтобы устроить свое логовище в кишащих привидениями гробницах!
После ухода Арбаса и посланца Эфрель, затихшая, было, буря началась с новой силой. Ослепительные трезубцы молний вонзались в иссеченные ветрами и непогодой отвесные скалы. Словно изъеденные оспой, пористые известковые камни дрожали от оглушающих раскатов грома, беспокоя обитателей разграбленных склепов, спящих вечным сном в пыли тлена. В логовище Конана рокочущее эхо грозы отдавалось глухо и нереально. Время от времени пещеру заливал мертвенно-голубой неверный свет, просачивающийся по краям полога.
Хозяин, ссутулившись, сидел на стуле и пил вино, кубок за кубком. Обычно, будучи всегда начеку, он не позволял себе напиваться. Но той ночью Конан был мрачнее урагана, бушевавшего снаружи. И врагам, будь то люди или привидения, пожалуй, не стоило испытывать судьбу и лезть на рожон. Едва сдерживаемая холодная ярость искажала и без того жесткое лицо разбойника, а горящий в ледяных голубых глазах огонь напоминал смертоносные вспышки молний во тьме.
Конан, влив в себя очередную порцию, с глухим рычанием неторопливо протянул руку за добавкой. Пусто. Не осталось ни капли. Грязно выругавшись, он швырнул бутылку в дальний угол склепа, засыпанный черепками от битой посуды, которую раньше уже постигла та же участь. Опустевшая бутыль с толстыми стенками, ударившись обо что-то мягкое, осталась невредимой. Посыпались проклятия, и разбойник пошел поднять упрямую склянку, намереваясь на этот раз расколотить ее вдребезги.
Она отлетела в неиспользуемую часть усыпальницы и повисла в нескольких дюймах над кучей полусгнивших обломков двери, некогда закрывавшей вход. Черно-зеленое толстое стекло было покрыто каким-то красно-бурым месивом.
Откупорив новую бутылку, Конан сделал большой глоток, пересек склеп и стал пристально вглядываться в кромешную тьму, царящую в заброшенном закутке. Как и многие киммерийцы, он обладал одной сверхъестественной особенностью. Его глаза могли видеть ночью…
Пещерный паук сплел здесь свою сеть, закрыв ниши с полусгнившими гробами, напоминавшими о тщетности всего земного скелетами. Покрытый белой шерстью громадный тарантул мог поймать в свои сети даже летучую мышь. Тяжелая бутыль, которую Конан, не целясь, швырнул в припадке слепой ярости, попала в охотника, размазав его по обломкам. Случайный снаряд, облепленный светлыми клочками ворсистого покрытия и хитина вперемешку с ядом и кровью, медленно вращался, повиснув на прочной, хитро свитой паутине, некогда представлявшей собой мастерски сплетенное произведение искусства…
Конан горько расхохотался. Его клинок рассек сеть, сделав из нее саван.
Дождь прекратился, но тишину ночи время от времени нарушало далекое ворчание раскатов грома.
Конан притаился за громадным валуном среди иссеченных ветрами скал, охранявших едва различимую на крутом откосе тропинку. Он выбрал свою позицию так, чтобы снизу его не было видно. Рядом с ним лежал небольшой мешок с вещами и арсеналом оружия. Разбойник неотрывно смотрел на дорогу, исчезающую во мраке, ожидая Имиля с его людьми. Киммериец договорился с юношей встретиться в скалах значительно выше этого места. Но он всегда опасался предательства, поэтому решил подождать туранца здесь, рассчитывая при необходимости воспользоваться преимуществом неожиданности.
Конан с сожалением вспомнил о бесценных книгах, которые пришлось оставить в склепе. Конечно, большинство из них он знал наизусть. Впрочем, они не пропадут. Черный Отшельник вскоре возьмет заклейменные проклятием тома и снова поставит их в ниши под темными сводами своих подвалов. Из фолиантов, что находились там, особенно жалко ему было расставаться с очень ранней копией «Книги о старших» Алорис Зрофраст. Монументальный труд. Пользоваться более поздними переводами с древнестигийского было опасно из-за множества допущенных при переписке ошибок и пропусков. Обращение к таким изданиям могло привести к гибели. Безусловно, в его мешке нашлось бы место даже для столь громоздкого тома. Но Конан с неприязнью относился к магии и изучал старинную книгу лишь для того, чтобы убить время. Кроме того, хрупкий пересохший пергамент ни за что не выдержал бы предстоящего путешествия. Однако в глубине души Конан надеялся, что он еще вернется в Зингару, когда те, кто сейчас охотится за ним, умрут, а их проклятия будут забыты…
Его чуткий слух уловил едва различимый цокот копыт. По каменистой дороге поднимались всадники. Кто они? Конан вскинул арбалет и вгляделся во мрак ночи. Его глаза видели в темноте лучше, чем позволено природой изнеженному жителю городов. Восемь всадников и девять лошадей. Одна без седока. Оседлана. Возможно, эта лошадь была предназначена для него. Небольшой отряд явно старался не привлекать к себе внимания. Солдаты тоже двигались бы осторожно, но вели бы себя более уверенно. Присмотревшись, Конан узнал юношу, возглавляющего группу. Не сомневаясь теперь, что перед ним свои, он выстрелил из арбалета. Стрела просвистела перед носом у Имиля и вонзилась в ствол мертвого дерева. Это произвело сильное впечатление. Всадники остановились как вкопанные.
— Смотрите, в штаны не наложите! Это я! — крикнул шутник испуганным всадникам.
Прихватив свои скромные пожитки, Конан вышел на тропинку. Его встретили негромкими; но искренними ругательствами. Железный наконечник его стрелы вошел в дерево с такой силой, что будь это кольчуга, стрела пронзила бы ее словно шелк.
— За вами нет хвоста? — спросил Конан, выкручивая острие из ствола.
— Кажется, нет. Хотя только дураки ни в чем не сомневаются… Что за выходка? Тебе что, дерьма здесь недоставало? Я был уверен, будь я проклят, что мы налетели на засаду.
Конан узнал злобное ворчание.
— Арбас! Так ты все же решил ехать с нами! Ведь это же не сентиментальное желание попрощаться со старым другом привело тебя сюда?
— Биндофф решил, что вам понадобится проводник, на случай если придется обходить патрули, — объяснил Душегуб, наблюдая, как Конан приторачивает суму к седлу приготовленной для него лошади. — Я пытался объяснить, что ты знаешь эти холмы не хуже, но он был убедителен.
— Убийца-проводник! Какая прелесть! — усмехнулся Конан.
Киммериец легко забросил свое массивное тело в седло и, удостоверившись, что боевой топор под рукой, приказал:
— Едем.
И девять всадников, пустив лошадей в карьер, понеслись вниз по той же, заброшенной каменистой тропе. Достигнув главной дороги, они повернули на юго-запад к побережью, Одного человека беглецы отправили далеко вперед, чтобы он мог в случае чего предупредить остальных об опасности.
Имиль считал, что, поскольку избежать столкновений с патрулями не удастся, надо как можно скорее пробраться на спрятанный корабль и молить бога, чтобы не нарваться на крупный отряд солдат Лиги. Рассчитывать на случайную удачу не приходилось. Медленное продвижение не избавило бы их от стычек с врагом, зато позволило бы противнику прийти в себя и подтянуть основные силы.