Конан, Шубал и госпожа Хатрис остались единственными живыми людьми в лагере. Все носильщики были мертвы, но в качестве утешения им достались две лишние оседланные лошади. Среди трупов можно было опознать двух офирцев, убитых бандитами. Еще двоих предателей уничтожил Конан. Остальных налетчиков варвар раньше не встречал.
Зато их знали Хаштрис и Шубал. Ими оказались, прикинувшийся больным, телохранитель и охранник, сбежавший во время ночной стычки в Шадизаре.
— Скорее всего, эта парочка все и затеяла. И вы оба должны были сегодня разделить судьбу несчастных носильщиков, — озвучил свои мысли Конан. — Наверное, они успели снюхаться с ворами из Шадизара. Ты, Хаштрис, путешествуешь с большим богатством, но с очень плохой охраной, — киммериец впервые назвал хауранку по имени.
Это не осталось без внимания Шубала, но шемит промолчал, а благородная дама лишь поджала губы.
— Так это или иначе, теперь не узнаешь, — продолжал варвар.— Известно только, что тебе, госпожа, ловко подсунули этих двоих носильщиков. Ведь ты их сама нанимала?
— Как я была глупа! — воскликнула Хаштрис.
— Конечно, — не стал отрицать юноша. — Все это время двое предателей следили за нами. Накануне, этот стигиец — полукровка угостил нас с Шубалом орехами, которые были пропитаны какой-то усыпляющей отравой. К счастью, я не любитель подобных лакомств и выплюнул их украдкой, чтобы парень не обиделся. По замыслу бандитов, шемит и я должны были крепко спать, а, тем временем, тебя бы ограбили и убили. Может быть, не сразу убили… Еще неизвестно, почему сначала расправились с офирцами, а не с нами.
— Пусть Иштар проклянет меня за беспечность! — взорвался Шубал. — Ты должен меня высечь, Конан!
— Наша хозяйка больше заслуживает наказания, — возразил киммериец. — Ей хватило ума дать работу только двум достойным людям, но вместе с тем она наняла четырех коварных крыс! Однако хватит об этом. Всем свойственно ошибаться. А ты, моя благородная госпожа, — обратился он к даме, — на сей раз оставишь свой жалкий стул с жердями и поедешь верхом, как честный человек, а не какой-нибудь жрец проклятого Сета. Не захочешь, так иди пешком! Мы с Шубалом не откажемся от коней. Кром! У нас теперь целых восемь лошадей! Так что? Привязать тебя или сама сумеешь удержаться в седле?
Женщина смотрела на варвара, часто моргая большими глазами.
— Я … Я никогда … мои ноги …
— Ноги моей госпожи более красивы, стройны и сильны чем ноги пятнадцатилетней девушки. Хоть в этот раз забудь, что ты благородная дама! Ну, смелее. Я уверен, тебе понравится.
Хаштрис хлопала глазами и кусала губы, но потом вдруг широко улыбнулась и кивнула.
Через какое-то время троица путешественников въехала в окруженную высокими стенами столицу Хаурана. Они ехали по главной улице, восседая на хороших верховых лошадях. Хаштрис держалась прямо, сжимая босыми ногами конские бока. При виде благородной дамы, едущей верхом, встречный люд разевал рты. Но женщина ни на кого не обращала внимания и смотрела прямо перед собой.
Одна из лошадей тащила на себе вещи и оружие убитых. Конан не любил обирать трупы, но и не хотел, чтобы, например, добротная сталь ржавела где-то в придорожных кустах.
В конце концов, они добрались до виллы из зеленого мрамора, с черными колоннами, расположенной недалеко от королевского дворца. Слуги радостно приветствовали вернувшуюся госпожу Хаштрис. Конан заставил себе хорошенько помыться, а тем временем, ему выстирали тунику и почистили оружие. В доме Хаштрис не было ничего подходящего для огромного киммерийца, поэтому варвару пришлось напялить на себя после купания мокрую одежду. Поверх нее он надел стеганую рубаху и кольчугу.
Сама дама еще не подготовилась. Конан с Шубалом ждали ее, коротая время за кувшином вина и разговором. Шемит переоделся в просторное, расшитое серебром, белоснежное одеяние и короткий плащ из парчи, который его товарищ счел совершенно излишним и неуместным.
Наконец, появилась Хаштрис — причесанная и переодетая, после ванны. Она немедленно заметила пыльную епанчу Конана. Госпожа принялась горячо убеждать юношу надеть плащ вроде того, что носил Шубал, который наблюдал всю эту забавную сцену с глупой ухмылкой на лице. Варвару все же удалось кое-как отговориться, и в итоге он остался в том, в чем приехал.
Потом Хаштрис в сопровождении своих телохранителей отправилась во дворец, куда посыльный уже принес известие об их визите.
По пути к королеве, множество зевак с любопытством наблюдало за высоким юношей могучего сложения с горящими синими глазами и гривой черных волос, ровно подрезанных на середине лба. Варвар и шемит неотступно следовали за своей, увешанной драгоценностями, хозяйкой. Большинство мужчин в Хауране носило бороды, но Конан предпочел гладко выбрить лицо. Новая, почищенная кольчуга сверкала на солнце. Хотя ее владелец с момента покупки успел отправить на тот свет четырех человек, на ней не было ни единой царапины.
Вскоре они оказались в мраморных залах дворца. Там особенно хорошо был слышен цокот каблуков Хаштрис и шуршание ее золотистых юбок. По бокам украшенных арабесками дверей стояли стражи в доспехах, которым по уставу полагалось ничего не замечать. Навстречу попадались служанки, всякий раз, низко приседая перед кузиной королевы. Таким образом, троица добралась до высоких двустворчатых дверей, инкрустированных серебром. Неизвестный мастер, должно быть, потратил не меньше года, чеканя на пластинах разные сцены из прошлой жизни правящей династии.
Хаштрис тут ждали. Герольд возвестил о ее прибытии, после чего она вошла в палату. Конан без колебаний направился за ней и очутился в громадном зале. На стенах из розового мрамора с красными и серыми прожилками висели разноцветные флажки. Пол устилали вендийские ковры. На отделанных золотом поставках из оникса стояли зажженные светильники.
Здесь не было стражников. В зале находилось шестеро взрослых и девочка лет десяти, одетая как маленькая королева. Впрочем, ребенка почти сразу увела няня.
Конан задержал на ней взгляд. У сестры убитой ведьмы были темные волосы, как у Хаштрис, но не уложенные в такую замысловатую прическу.
Хаштрис преклонила колено перед женщиной на троне, который стоял на возвышении, на пурпурном ковре. Конан и Шубал, стоя за спиной своей госпожи, тут же согнули шеи в почтительном поклоне.
Королева Хаурана поразительно походила на свою родственницу. Только ее прическа была устроена иначе, чем у Хаштрис и еще более сложно. Пучок волос в виде гребня возвышался над короной. Его покрывала тонкая золотая сетка с вплетенными жемчужинами и дымчатыми топазами. Камни сверкали и переливались. Они будто ободряюще подмигивали Конану. Молодую женщину укутывало одеяние из вышитого бархата и искристого сатина, оставляя открытыми лишь лицо и кисти рук. Поэтому варвар вряд ли бы мог что-либо сказать определенное относительно ее фигуры. Наверное, только то, что королева была несколько полновата и имела широкие бедра.
Ее высокий лоб и тонкие брови не пришлись по вкусу горцу из холодной Киммерии. Понравились ему пухлые губы винного цвета и прекрасный, изящный носик с маленькими ноздрями. К своему удивлению, он не нашел, что у этой женщины печальное лицо.
Королевский наряд был великолепен. Складки бархата стекали вниз из высокого, стоячего воротника, выполненного из розового шелка. Рукава над локтями сжимали золотые ленты, а ниже — ткань спадала свободно, переходя в тесные кружевные манжеты.
Ниже груди струился водопад из блестящего нежно-голубого сатина, сравнимого с бирюзой, видимой через призму льда. Лиф, похожий скорее на юбку, был алого цвета с причудливым узором. Пояс вокруг талии с перламутровой пряжкой представлял собой переплетение серебряных нитей с вкраплениями из крупных жемчужин. Прямо из него вырастала широкая юбка с несколькими разрезами, прикрывающая еще одну, более длинную.
Из ушей королевы каскадом свисали серьги исключительно тонкой работы. На правой руке Йаламис носила витой перстень из золота, чудесным образом переплетенного с серебром.
Конан проглотил слюну. Хауранская правительница всего на несколько лет была старше него. Следовательно, наемный охранник ее кузины мог позволить разыграться своему воображению.
При королеве находился градоначальник Акраллидус. Его борода совершенно поседела тогда, как волосы сохранили каштановый цвет. Возле него стоял советник Архаурус, облаченный в темно-коричневые и красные одежды. Этот мужчина среднего возраста пребывал в расцвете сил. На его шеи висела на серебряной цепочке большая королевская печать. Привлекательный молодой человек, стоящий по правую руку королевы, звался Сергианусом, сыном владетельного немедийского князя Торы. Грудь его украшал блестящий золотой медальон.
Молодой дворянин из далекой страны, как с первого взгляда определил Конан, был беззаветно предан королеве и влюблен в нее безгранично. Киммериец обратил также внимание на то, что Йаламис тоже далеко не безразлично смотрит на Сергиануса. По всему выходило, что у королевы есть жених, и сын кузнеца тут же забыл о своих мечтах.
Все внимательно слушали, когда Хаштрис подробно рассказывала о своем пребывании в Шадизаре. О ночном нападении, о более позднем заговоре, о верности Шубала и мужестве киммерийца. Оценивающие взгляды присутствующих вновь обратились на рослого юношу. Теперь в них читались уважение и любопытство.
Конан помалкивал. Это был его первый в жизни визит в королевский дворец. И также впервые, он находился среди высшего общества. Молодой варвар изо всех сил старался казаться старше и серьезнее. Еще киммериец очень надеялся, что умные глаза опытного Акраллидуса не распознают в нем вора.
Хаштрис закончила рассказ о своих приключениях. Все хранили молчание, только королева Йаламис обратилась к высокому чужеземцу:
— Конан из Киммерии! Ты дважды спасал жизнь нашей возлюбленной кузине. Что стоят слова благодарности? Лучше их обменять на награду отважному воину! О чем ты хочешь просить королеву Хаурана?
Наверное, со стороны варвар выглядел не слишком учтивым, когда не думая выпалил:
— О моей душе!
Королева растерянно заморгала и посмотрела на него с удивлением. Члены ее свиты обменялись вопросительными взглядами, но никто не осмелился подать голос.
— Он говорит буквально, королева, — сказала Хаштрис. — Один замбулийский черный маг, живущий в Аренджуне, знал заклинания, при помощи которых похищал души людей и запирал в зеркалах. Колдуна больше нет на свете, а тело Конана и его душа остались отделенными друг от друга. Если зеркало разобьется, то Конан станет безвольным, жалким существом.
— Невероятно… — пробормотал Акраллидус.
— Ужасно! — прошептала королева.
Сергианус поднял бровь.
— Как такое возможно? — спросил он. — Отделение души от тела… Это выглядит неправдоподобно!
— Точно так же, как проклятие правителей Хаурана, — тихо произнесла Йаламис. — Что я могу для тебя сделать, Конан?
Юноша показал на кожаный сверток, притороченный к поясу, который напоминал тугую подушку и был перетянут ремнями. Он отцепил его, потом нагнулся и положил на мраморный пол перед ступеньками трона.
— Здесь зеркало, королева. Оно должно очутиться в твоих руках.
— Мне самой его развязать?
— Нет, королева, не нужно.
Все зачарованно смотрели, как Конан срывает узлы. Потом он размотал четыре слоя того, что в итоге оказалось широким поясом из хорошо выделанной, необычно мягкой кожи. Внутри него находились две железные пластины, связанные между собой веревкой. Разделив их, киммериец достал предмет, закутанный в темно-зеленый бархат. На материи красовалась вышивка, изображающая хоромы Хиссар Зула.
Варвар очень осторожно стал раскрывать бархатный конверт. Глаза всех собравшихся напряглись в томительном ожидании. Наконец, Конан извлек то, что так тщательно оберегал от случайного повреждения. Зеркало Хиссар Зула.
— Неплохо же ты его замотал, киммериец! — раздался возглас.
Конан взглянул на человека, произнесшего эти слова. Молодой мужчина, представленный как Сергианус из Немедии, смотрел на него с усмешкой. Одет он был в бордовый кафтан, наброшенный на достаточно длинную зеленую тунику.
— Для меня нет в мире ничего более значимого, господин Сергианус, за исключением, может быть, жизни.
— Однако ты все же рискнул ею, ради спасения моей двоюродной сестры, — вмешалась королева Йаламис.
— Да. Но после она привела меня к тебе, королева. Только тот, кто носит корону, может развеять чары и вернуть мне душу. Если зеркало разобьет коронованный владыка, то я и моя душа воссоединятся.
Королева подалась вперед. Ее взгляд перебегал с лица юноши на зеркало и обратно.
— Я разобью его для тебя, Конан, — твердо сказала она.
— Подождите, моя королева! — подал голос советник Архаурус, поднимая вверх указательный палец.
Глаза Конана сузились.
— Подождите, — повторил вельможа. — Вдруг все это часть колдовского заговора? Что если, после совершенного действия ужасные чары обратятся против Вас? Мы не можем этого допустить…
— Королева и сестра! — перебила его Хаштрис. — Я обязана этому юноше жизнью! Я не верю, что в его словах скрыта ложь, и кто-то собирается причинить тебе зло. Конан очень несчастен… а Архаурус оскорбляет подозрениями, как его, так и меня.
— Правительница Хаурана… — начал Акраллидус, но Йаламис подняла руку, призывая к тишине.
Этот молчаливый знак заставил городского управляющего смолкнуть на полуслове. Остальные тоже не посмели перечить. Королева внимательно и долго смотрела на молодого варвара. Наконец, она кивнула и выпрямилась.
— Подай мне это зеркало, Конан их Киммерии.
Конан взял небольшое зеркало в деревянной окантовке и подошел к сидящей королеве. Стоя у подножия трона, он не решался посмотреть в глаза повелительнице Хаурана, а просто протянул его на вытянутых руках, не поднимая головы.
Пальцы Йаламис коснулись ладоней варвара. Конан не ощутил ничего необычного, разве только, что пальцы эти были очень нежные.
Королева заглянула в зеркало умершего мага, и из ее густо накрашенных губ вырвался вздох.
— Там… За стеклом маленький человечек… Это же ты, Конан! — воскликнула она.
— Некоторые думают, что это больше я, чем тот, кто стоит перед тобой — сказал юноша, не задумываясь о двусмысленности этих слов.
— Колдовство! — прошипел Архаурус.
— Я хочу увидеть! — молодой вельможа Краллидес, сын градоначальника, попытался протиснуться вперед.
Королева остановила его властным жестом. Она поднялась с трона и сошла вниз, бережно держа магическое зеркало. Конан посторонился, и Йалмис, шурша сатином, проследовала по ковру. Остановившись у стены, правительница Хаурана подняла зеркало и взглянула на киммерийца.
— Королева, осторожней! — обеспокоенно крикнул Сергианус — Осколки …
Рассерженный варвар чуть не испепелил его взглядом, а Йаламис со всего маху швырнула зеркало в каменную стену.
Расдался хруст, и Конан вздрогнул, словно от удара. Он почувствовал, что его тело медленно заполняет нечто, вытесняя привычную пустоту. Киммериец все это время не отводил взгляда от Сергиануса. В какой-то момент глаза его расширились, а на лице отобразилось безмерное удивление. Волосы на затылке зашевелились.
Остальные не заметили ничего необычного. Все смотрели на зеркало. Люди видели, как оно со звоном разбилось о стену зала, но на пол не упал даже маленький кусочек стекла. Мерцающие осколки, будто невесомые частички пыли, устроили в воздухе странный танец. Потом каждый из них вспыхнул таким ослепительным пламенем, что всем пришлось поневоле зажмуриться. Когда собравшиеся вновь открыли глаза, огонь и осколки бесследно исчезли. В зале также не было следов дыма. О волшебном зеркале Хиссар Зула напоминала лишь, лежащая у стены, деревянная рамка.
Тогда все присутствующие посмотрели на киммерийца и обратили внимание, как он таращится на Сергиануса. Тот тоже это заметил и нахмурился.
У Конана закружилась голова, его зашатало. Он прикрыл глаза и встряхнул гривой черных волос. Немного придя в себя, варвар еще раз одарил Сергиануса недоверчивым взглядом и повернулся к королеве.
Шубал и Хаштрис, впервые за все время знакомства, увидели на лице черноволосого великана настоящую улыбку, а не звериный оскал, к которому уже успели привыкнуть.
— О, повелительница! Это свершилось! Я чувствую, что моя душа ко мне вернулась. Теперь я в долгу у тебя и твоей стране.
— Это я едва оплатила долг, Конан, — просто сказала Йаламис, забыв про монаршее величие. — Я рада приветствовать в Хауране спасителя моей… нашей дорогой кузины.