Начали спасать утопающих.
Мимо плеча Степана просвистела пуля, ударилась в мачту.
Степан шарахнулся.
Махнул снова красным платком, заорал.
— Сарынь на кичку!
— Сарынь на кичку!
— Эй, давай!
— Поддавай!
— Сам не поддавайся!
Стремительным ходом понеслись молодецкие струги на татарские, и завязалась свирепая борьба!
Татары бились зверски, с оскаленными зубами, с диким воем, со скрежетом, визжали, галдели.
— Бирм-яй!
— Хурма!
— Згы-мб!
— Шкайра!
— Биряле!
— Киль-ек!
— Мухт-юй!
— Гаррлеш!
— Сбарма!
— Рлы-ю!
Удальцы, закаленные в боях, спокойные, смелые, ловкими прыжками, с ножами в зубах, взбирались на вражеские струги, лупили с плеча, будто кололи дрова.
Струги, люди, выстрелы, голоса перепутались.
— Аида. Бир-ляй!
— Ибба!
— Киль монда!
— Стой! На!
— Ек, ек, ек!
— Зюйя-яли-яли!
— В воду! Вяжи!
— Макай!
— Тиф-тиль-ляу!
— Бар, бар!
— Биштым!
— Правь в корму!
— Давай снасти!
— Ббахх!
— Алла!
— Карым! Айда!
— Бирале. Хым-нар! Сакры!
— Ббахх!
— Сережка Кривой, берегись!
— К Ивашке чаль! Чаль живей!
— Кроши!
— Ешь его!
Степан ведал пушкой не даром: он разбил еще два струга и прицелился было в третий, как заметил, что удальцы круто стали одолевать, и остановился.
К теплому солнцу борьба затихла, и все струги причалили к берегу.
Шесть стругов татарских остались в сохране. Три утонули.
Из тринадцати молодецких погиб один малый струг.