Все обрадованные чудным избавлением, заметно приуныли, а кто-то заметил:
— Эта штука летает быстрее пука. Удирать-то куда теперь будем? Во двор, да? А вместо скафандров гондоны что ли использовать?
— Молчи, петушок,— сурово нахмурясь, процедил Кравец. — В шлюзе пара аварийных скафандров имеется, но они тебе уже не понадобятся.
— Перво-наперво,— напомнил я,— проверьте пострадавшего на наличие подсадки. Потом окажите, кто умеет, медицинскую помощь. В-третьих, наладьте кого-нибудь собирать скафандры. Уверен, что добрая их половина, выстрелясь из дыры, усеяла окрестные скалы.
Медбрат-общественник Пахомыч быстро обследовал раненого-изувеченного и кивнул: “Порядок, кома, полостной разрыв, но сердце на месте осталось. Я бы на его месте еще пожил”. После такого диагноза парня водрузили на стол в углу отсека. Бывший Пенек, а ныне народный умелец, распаковал медицинские аппараты, подсоединил кибердоктора, тот в свою очередь подключил искусственные легкие, похожие на скомканную туалетную бумагу, взмахнул капельницами и заработал сшивателями. А мы с шерифом собирали скафандры, вернее выковыривали их из дыры. Космические костюмчики, как выяснилось, по большей части слиплись в ком и, когда уже давление вылетающего воздуха понизилось, намертво запластырили пробоину.
Потом Бдительные вышли во двор и там “личный досмотр” продолжился, но ничего вредного откопать не удалось. То ли все были чисты, как ангелы, то ли бес приноровился к неуклюжему прибору и научился тихариться.
— Надо сниматься всем отсюда,— предложил я по завершению проверки,— и дуть в Васино.
— Ну и что там, в этом Васино, мы забыли? — резонно возразил Серега.
— Если туда много гадских семечек заброшено, то тамошняя публика — вы же знаете этих позорников — быстро покорится чертям. Как одержимые бесом васинцы станут нас привечать? Все поняли? — А потом и вовсе у командира нервишки не выдержали, чиркнул он себя по горлу ладонью. — Вот где у меня это Васино сидит.
— А у меня чуть пониже. На Васино власть однако не начинается и не заканчивается. Как-нибудь имеется еще правительство на Марсе,— столь же резонно сказал я. — А это значит…
— Это значит, что если оно на Марсе, нам до него добраться будет не проще чем до Альдебарана. Цены на билеты каковы? Плюс зажим со стороны “Вязов” и “Дубков”. Они уж постараются обидеть. А в итоге полный абзац,— совершенно справедливое замечание сделал шериф.
— Можно и корабль поиметь,— неожиданно предложил Пахомыч, но тут же, испугавшись самого себя, стух. — Впрочем я этим заниматься не собираюсь. Мне надо гафний копать.
— И мне… и нам… — выступил хор старателей.
— Пожалуй, стоит подумать над вашим заманчивым предложением,— заметил я Пеньку. — Действительно, не нужно нам переться толпой в Васино, привлекать недружественное внимание хоровыми выступлениями. Мы, то есть я и еще двое-трое из вашего дружного коллектива, вернемся в столицу сплоченной группой товарищей и попытаемся проведать, как далеко зашла бесовская сила. Или мафия, которая эту бесовскую силу применяет. Если не удастся ее прижать, будем прорываться на Марс. Итак, кто со мной?
— Не слишком это заманчиво, проверять на бесовство начальство “Дубков”, “Вязов” и префектуры, а потом угонять ракету,— издал стон нежелания один из старателей. Молчание затянулось, предложение действительно не подкупало. Я хмыкнул, я хмыкнул дважды, и тут Кравец поднял руку.
— Поскольку я тоже в какой-то степени легавый, то мне и ехать с лейтенантом. Тем более, что он, похоже, великий шаман. Нету у меня больше настроения копаться в здешнем мусоре. Выбирайте себе другого шерифа. Пахомыч наш, например, имеет четко выраженный правоохранительный инстинкт
— Кравец, символически сплюнув, передал Пеньку свою власть. — Вешайте на него мою шерифскую звезду. Он с ней будет похож на новогоднюю елку.
— Я думаю, общество не будет возражать против командировки Кравца, заодно и компенсирует ему часть утраченной прибыли. А также сохранит за ним звание шерифа,— решил Серый. И общество весело с ним согласилось. Я же почему-то подумал, что если удалые споры помимо толстозадых бюрократов проникнут в организацию фемов и поразят это самое “материнское вещество”, тогда вся наша Солнечная система дерьма не будет стоить.
— Надеюсь, джентльмены, мой отъезд вызовет столь же противоречивые чувства, как и приезд,— вежливо попрощался я с жителями долины.
За пятым жилым кварталом в Васино вовсю идет неорганизованная застройка. Дело проворачивается так: какой-нибудь ушлый кент закупает и присоединяет к мобильной столице нашего маленького отечества новую платформу — пятьдесят на сто метров. Потом уже у платформовладельца граждане побогаче и поблатнее за хорошие денежки приобретают квадратные метры поверхности в собственность, а более убогий люд за весьма скромную плату — кубометры надплатформенного пространства. Владелец поверхности устанавливает стояки — трубы с большими штырями, со встроенными линиями водопровода, канализации и электрификации, с оптоэлектронными кабельками. На эти штыри владельцы пространства цепляют кубики, шарики и такое прочее, то есть модули жизнеобеспечения.
Затем в эти клетушки и гнездышки загружаются мутанты, шлюхи, старатели, чумовые изобретатели и прочий малополезный сброд, для которых Меркурий — точно уж конечная остановка. Начинают там есть, жрать, хлебать, выделять, спариваться, ну и так далее.
Некоторые особо нетребовательные граждане вьют себе гнезда из квазиживого пластика. Квазиживые стены, пол и потолок поглощают углекислый газ (на свету), мочу, водяные пары, фекалии — если их не слишком много. И соответственно выделяют кислород, изредка белки. Часто сахар в виде патоки или меда где-нибудь в уголке. Иногда спирт — тут нужны особые контрабандные сорта пластика. Обитатели спиртовых домиков впрочем нередко меняются. Уйдет, например, такой гражданин в запой, заляжет, открыв рот, под алкогольную капель и забудет, например, включить свет. Соответственно квазиживому домику уже нельзя будет поглощать углекислый газ, и жилище непосредственно примется расщеплять своего пьяно бредящего хозяина. Через пару недель гражданина алканавта как языком слизало.
После пришпиливания всех жизнемодулей к стояку, получается эдакое “дерево”, меж листочков и плодочков которого (то бишь, квартир) ползают “жучки” и суетится “мошкара”. Я имею в виду обитателей бидонвилля, которые лазают по трапам, тросам, мосткам или с гудением проносятся на реактивных ранцах. Рядом цветет и пахнет еще одно “дерево” и так далее. В итоге, на платформе вырастает целая роща, в которой всем находится место, и жучкам, и паучкам.
Изобретатель, который сообщил принцип действия демонометра командиру Бдительных, затаился где-то здесь. Я изрядно побродил по бидонвиллю, пытаясь и следы замести, и модуль его найти. Названий блоков — кроме народных (Грязнулевка, Какашкино, Бздилино) — никаких, номера домов и квартир в этом скопище само собой отсутствуют, а Серега дал мне алгоритм поиска, бездарней некуда (видать, весь ум у командира в усы перебрался).
Один “пернатый” шибздик мне совсем не понравился — все время обдувал меня струей из своего реактивного ранца. Точно шпик, хотя может и попрошайка, с хорошей примесью генов какого-то летучего животного. Наконец, я прикурил, а вернее выстрелил из зажигалки с секретом и уцепил назойливого летуна за ножку тонкой и заодно широкомолекулярной нитью аркана. Так что стал назойливый мутант шмелем на веревочке, пока не впилился в какую-то стену. После этого шибздик, наверное от сотрясения, залился какой-то блевотиной, которая быстро затвердела и окуклила его, превратив в мешочек.
Ну, вот я и доискался своего изобретателя — его жизнесферка на верхушке одного из “деревьев” была залеплена двумя здоровенными модулями соседей — и застучал в люк каблуком. Когда я вошел и вышел из шлюза в квартиру, то повстречался с молодью — сопливо-чумазым пацаном, по которому ползали писклявые кибермышата. Как только не перекрывают на Меркурии детопроизводство, а оно все-таки не желает затухать. Мелкота появляется порой и, само собой, поголовно относится к разряду мутантов.
Следом я увидел главного специалиста по изготовлению муташки. Упитанную бабеху вот с такими буферами — столь похожую на фемов и прочих изящных дамочек, как бочонок на палку. В общем, я даже оторопел. Из соседнего отсека донесся по аудио надтреснутый мужской голос.
— Митька, кого там принесло, что-то монитор барахлит.
— Дядя, вы кто? — решил уточнить мальчонка.
— Я тот, кто принес твоему папе денег,— умело соврал я.
Мигом появился мужик в замурзанной майке поверх внушительного пуза, с шеей, опутанной ворохом проводов и с лазерным паяльником в руке.
— Вы от кого? — нервно спросил он.
— От того, кого надо,— успокоил я его.
Мальчишка тем временем погрузил голову в куб объем-визера, где бились насмерть команды “Спартак” (Марс) и наше меркурианское “Динамо”. Спортсмены звякали магнитными каблуками по стальной поверхности спутника, налетали и отскакивали от гибких стержней, воткнутых в пол и соединяющихся с потолком, молотили и дубасили друг друга. В общем, самоотверженно потешали публику.
— “Спартак” — параша, победа — наша,— воскликнул забавляющийся сопляк (в прямом смысле этого слова), когда очередной проход динамовца закончился попаданием тела в ворота, и возбужденно почесал шестипалой ручонкой в вихрастой голове. Я меж тем приступил к официальной части визита.
— Господин Викентий У018, я — от комитета Бдительных долины Вечного Отдыха, которую заедает еле видимый, или вообще незримый, но зато весьма злобный дух. Подставьте пельмень, пардон, ухо — я сообщу пароль.
Опознали мы друг друга успешно, после чего Викентий узнал, как отличился его прибор в долине и стал радостно почесывать свое неумытое брюхо.
— Я всегда вижу дальше, глубже других, и раньше, и сейчас. В данный момент я, например, конструирую прибор для охоты на сверхволновиков. Вам неймется узнать, что это такое? Отвечаю, это жители черных дыр, влачащие жалкое существование на сверхдлинных волнах. Все остальное — и поле, и вещество — у них отъела дыра. Естественно, что в поисках высокочастотной энергии они рано или поздно сунутся к нам.
Все-таки, по некоторым симптомам собеседник мне показался немножечко “с приветом”.
— Давайте оставим сверхволновиков на закуску, кем-то уважаемый мудрец. Итак, обитатель долины Вечного отдыха по имени Серега прислал вам весточку со слезной мольбой о помощи. Вы сразу извлекли суть из его бессвязного послания и построили прибор для опознания демона. Или, может, какой-нибудь большой меркурианский начальник уже предлагал вам познакомится с этой аномальной тварью и заняться ее приручением? — я стал “греть” подозреваемого по старой ментовской привычке.
Собеседник обиделся ненадолго, но быстро отомстил.
— Во-первых, лишь нехитрый ум мог посчитать, что наши начальники в состоянии приручить такого вот “демона”. Во-вторых, этой, как вы выразились, твари весело живется не только в долине Вечного отдыха… Послушайте, молодой человек, лет десять назад я был еще строен, как кипарис…
— Говорлив, как какаду… Вы уверены, что надо начинать с периода полового созревания?
— …Красив как новенький трактор и вдобавок работал в одной конторе оборонного профиля на Марсе, в “лавочке”, так сказать. Там я не только трудился, но и поглядывал по сторонам. И вот однажды наткнулся пытливым проницательным взором на материалы о действиях одной разведгруппы на Земле. Это сейчас у Космики с Шариком все тип-топ. Земляне у нас с руки едят, туристы туда-сюда снуют, слонов с крокодилами из Африки привозят, а тогда обходились мы без всяких сношений. Мы как раз отбились от кибероболочек-плутонов, а жители Земли еще были в их полной власти, которая закончилась много спустя Великой Санацией. Так вот, эта разведгруппа подобрала для высадки самую занюханную деревню, где вроде кибероболочками и не пахло. Но там космики наткнулись на кое-что похуже и позлее, чем даже плутоны. Это было некое существо, которое проглотив очередную порцию материи со всей ее информацией, то есть существо или предмет, принимало его обличие.
Викентий довольно вольно обращался с закрытой информацией. Непонятно, как такой балбес мог попасть когда-то в секретную контору. Или он уже после “лавочки” стал пофигистом первой степени? Впрочем, мое дело — не решение проблем Викентия (он имеет полное право быть смелым), а получение сведений, самых точных, и по-быстрому.
— Я рад, что вы любили подглядывать. Ну, господин изобретатель, какое-такое страшило встретилось нашим лазутчикам на Земле? Я понял, что это был хищный зверь, который умел имитировать внешний вид своих харчей. В общем, Змей Горыныч.
— Все же у вас очень много первобытного в голове. Процесс поглощения материи, который применял наш “зверь”, трудно назвать жрачкой. Он выдавливал материю из гравитационных ячеек, тех самых ячеек, что образуются субнуклонами-гравитонами. Мама-материя теряла привычную структуру и превращалась в массоэнергию, вибрирующую нитеплазму. Собственно из нитеплазмы этот “Змей Горыныч” и состоял.
Нити. НИТЕПЛАЗМА. Я почти о ней догадался. Неужели при всей своей первобытности Терентий К123 не такой дурак?
— Я чего-то припоминаю или мне кажется, досточтимый мудрец? Нитеплазма же — это самая ранняя форма существования материи. То, что получилось после Большого Взрыва.