Взгляды их встретились.
Человек в сером плаще был Калачев.
И он, конечно, сразу же узнал Белова.
В ту же секунду Белову вдруг померещилось, что ослепительные лампы, освещающие перрон, мигнули, лопнули со страшным хрустом! Но лампы были ни при чем, – это откашлялось радио.
– Скорый поезд номер двадцать два сообщения Москва-Воркута прибыл к первой платформе первого пути, – сообщил мелодичный и нежный женский голосок.
«Но я в контакте. – подумал Белов, впиваясь в эту соломинку, как утопающий. – Я – в контакте!» – повторил он еще более уверенно, прячась, как в детстве, за глупое «чурики», за слово, за звук.
Он на мгновение вдруг ощутил некий поток теплого излучения из-за спины – чувство, которое, впрочем, он ощущал в жизни часто и ранее – чувство участия, дружбы, любви, бескорыстной поддержки извне.
«Я в мире не один, со мной другие, я – в контакте!»
– Стоянка поезда – семь минут, – неожиданно сказало радио, словно опомнилось.
Калачев сделал шаг по направлению к Белову…
Врать было абсолютно безнадежно: кирпич здесь не влетал в очко – ни под каким углом.
– Здравствуйте, Иван Петрович, – решил прервать идиотскую паузу Белов.
– Здравствуйте, Николай Сергеевич. Они пожали друг другу руки.
– Вы разрешите прикурить? – достал сигарету Калачев. – В милиции оставил зажигалку.
– Пожалуйста.
– Спасибо. Вот «Крикет» у вас – отличная зажигалка! А я тут «Токай» купил, какой-то странный, подпольного, что ль, производства – помучился неделю с ним и выкинул.
Завязавшуюся было беседу внезапно прервал подбежавший прапорщик Капустин, одетый, конечно, в гражданское.
– Иван Петрович, – обратился он к Калачеву, не глядя в сторону Белова, – мне не досталось карточки, вы знаете? Вы всем раздали фотографии Белова, даже уборщицам вокзальным, а мне-то как раз и не хватило!
– Зачем тебе? – удивился Калачев. – Ты ж даже свидетелем был у него на свадьбе позавчера! Сто раз Белова видел.
– У меня плохая память на лица. Час-два помню, а потом забываю начисто.
– Ну, – улыбнулся Калачев, – тогда посмотри еще раз и запомни. – Калачев указал на Белова. – Вот он, Белов – перед тобой!
– Спасибо. – Капустин повернулся к Белову и чуть-чуть шевельнул рукой – встань, дескать, к свету, полшага правее. – Так. Вспоминаю… Брови… Нос… Волосы… Ага.
Сзади к ним подошел местный милиционер, внимательно прислушивавшийся к разговору. Подойдя, он вежливо отдал честь и обратился к Калачеву:
– Разрешите и мне, товарищ старший инспектор. Я фотографию разыскиваемого получил, однако это факс, ну тот же ксерокс, так сказать. А в цвете лучше-то!
– Конечно, – согласился Калачев. – Вот – в профиль, в фас – рассмотрите как следует. Белов Николай Сергеевич подозревается в восьми убийствах…
– Как так – восьми?! – не выдержал Белов. – Откуда ж это? Вот так новость!
– Так, так, – кивнул печально Калачев. – Тренихин – раз. И семеро убитых на шоссе. На автомате отпечатки ваших пальцев. И на курке, и на стволе, и на рукояти. Следовательно, вы причастны – так ведь?
– О-о-о! – взялся за голову Белов. – Обрадовали!
– Спасибо! – закончив осмотр, козырнул милиционер. – С факсом оно не сравнить – смущенно кашлянув, он скромно отошел, тут же, впрочем, начав строго озирать окрестности орлиным цепким взором.
– И я закончил, – сообщил Капустин.
– Ну, все тогда – двигай к пятому вагону, к своему.
– Я только хотел вам доложить, Иван Петрович, конфиденциально… – Капустин опасливо скосил глаз на Белова и продолжил вполголоса: —…что я уверенность имею внутри себя, убежденность прямо сказать, что этот вот Белов, вот именно на этом самом поезде из Буя смыться попытается. Именно на этом! И скоро уж. С минуты на минуту он будет садиться. Вот прямо сейчас!
– С чего ж ты так решил? – несколько насмешливо поинтересовался Калачев.
– А интуиция, Иван Петрович!
– Что ж! Может быть, и так. Тебе, Капустин, тут и карты в руки…
– Иди-ка, Коль! – призывно помахал Белову сцепщик. – Я с Машенькой договорился. Все о'кей!
– Меня зовут Иван Петрович. До свиданья!
– Ну, до свидания!
Они пожали руки на прощанье.
– Счастливого пути! – ввернул Капустин.
– Кыш к пятому вагону! – рассердился Калачев. – Упустишь!
– Бегу! – Капустин рванул к пятому.
Белов, проводив его взглядом, пошел не спеша к своему, к седьмому.
Медленно, не оглядываясь…
«В контакте… Я – в контакте…» – вертелось в голове без остановки.
Медленно– медленно тронувшийся поезд поплыл, отходя от перрона, и сразу же начал с мелодичным звонким стуком перещупывать стыки и стрелки…
Все стрелки единодушно отклоняли его бег на север – восток для воркутинского закрыт.
Поезд шел в Воркуту.
Стоя между небом и землей, среди множества путей плоского и бесконечно черного пространства, заштрихованного тускло поблескивающими под луной рельсами, сцепщик Егор Игнатов проводил уходящий на север поезд долгим и, может быть, даже тоскующим взглядом.