- А это что-то меняет? Но он - один и тот же человек, какой бы титул он ни использовал!
- Конечно, один и тот же. Но у капитана есть особые обязанности, ответственность. Эти обязанности отличаются от обязанностей мастер-купца. А у пилота свой особый список обязанностей. - Лина неуверенно пожевала губу. - Это - просто меланти, Присцилла. - Она вздохнула при виде полной растерянности, отразившейся на подруге, и сделала еще одну попытку. - Это верно, что Шан йос-Галан - капитан. Но капитан - не Шан йос-Галан.
- Я над этим поработаю, - пообещала Присцилла с виноватой улыбкой. Возможно, земного слова и не существует, Лина. - Она склонила голову к плечу. - У меня действительно ужасный акцент на лиадийском?
- Нет. Кто тебе так сказал? Ты очень тщательно выговариваешь слова и внимательно прислушиваешься, но ты ведь только учишься.
- Капитан... по крайней мере мне кажется, что это был капитан, но, возможно, это был Шан йос-Галан... сказал мне, что у меня ужасное произношение и что он собирается познакомить меня со своей теткой... нет, с теткой его брата.
- С леди Карин? Ильянга килачи... Нет! Присцилла, он обещал, что это сделает?
- Он сказал, что обязательно меня с ней познакомит, - сказала она, развеселившись. - Неужели она такая ужасная?
- Ты даже себе не представляешь! Она такая благопристойная... Ах, какой он негодник! Мы будем заниматься - мы с тобой - очень усердно. И завтра же я выберу подкрепляющие записи. Ты можешь обучаться во сне? Прекрасно. А еще уроки этикета. - Она посмотрела на подругу и взмахнула обеими руками. - Что заставило его сказать такое? С леди Карин...
- Я сказала ему, что он - самодур, - призналась Присцилла.
- И он решил продемонстрировать тебе, как это выглядит на самом деле. - Лина ухмыльнулась. - Тогда - так тебе и надо. Как ты могла говорить так невежливо?
- У меня это вырвалось, когда он сказал мне, что у меня склонность к мелодраме.
Лина рассмеялась.
- Похоже, у вас был прекрасный обед! Сплошной обмен комплиментами.
- Уроки этикета необходимы, - с улыбкой согласилась Присцилла и тут же посерьезнела. - Лина, а почему мне не следовало говорить капитану... мастер-купцу... "поверьте моей глубочайшей радости видеть вас"?
Лина с ужасом посмотрела на нее.
- Ты это сказала? Шану? При людях?
- И на высоком языке, - смущенно призналась ее подруга. - Я безнадежна?
- Неудивительно, что он дарит тебе серьги! - воскликнула Лина, беря ее за руку. - Присцилла, ты больше никогда не должна так говорить. Эта фраза подходит... для брата, наверное, или человека, с которым ты вместе росла... для спутника жизни.
- Правда? Ну, тогда я рада, что я так сказала. Это было именно то, что нужно.
- Присцилла! - взмолилась Лина. - Это совершенно неприлично! Ты больше не должна так делать!
- Хорошо, - благодушно пообещала она. - Думаю, мне это больше не понадобится. - Тут она тихо засмеялась, и Лина затаила дыхание. - Бедняга Сав Рид!
Лина нашла Шана в спортивном зале. У порога она остановилась и стала смотреть, как он взмахивает ракеткой, ударяет мяч, разворачивается, попадает, уклоняется, снова ударяет - все быстрее и быстрее, пока мяч не превратился в белесый потек между стеной и ракеткой. Капитан двигался энергично и элегантно, не промахиваясь, не замедляя движения.
Подождав несколько мгновений, она прошла вперед, направляясь к стене, и услышала, как мяч ударился у нее над плечом.
- Лина! Ты покушаешься на самоубийство? Я мог в тебя попасть!
- Нет, - хладнокровно ответила она, меняя направление движения. - Для этого ты слишком быстр, мой друг.
- Бывают и несчастные случайности.
Шан направился к ней, держа в одной руке ракетку, а в другой - мячик. Волосы его влажными стрелками прилипли ко лбу, придавая ему слегка сатанинский вид. Он тяжело дышал, на рубашке винно-красного цвета видны были темные пятна пота. Лина подавила прилив теплого сочувствия. Она остановилась на предписанной правилами дистанции и строго посмотрела на него.
- Вы вмешиваетесь!
Она заговорила на высоком лиадийском, как старший с младшим.
- Я всегда вмешиваюсь, - мягко ответил он на земном. - И ты это знаешь.
- В данном случае вы прекратите это делать. Немедленно.
Эти слова были по-прежнему сказаны на высоком языке, повелительно как и полагалось.
- Боже мой! - пробормотал Шан, глядя на нее с очень убедительным недоумением. - Ты не возражаешь, если я сяду?
Она рассмеялась и вместе с ним повернула к боковым скамейкам.
- Ты невыносим! - сказала она уже на земном. - И заслуживаешь выволочки.
- Часто, - сердечно признал он, опуская ракетку и мячик в отверстие в стене и опускаясь на первое попавшееся место. Длинные ноги он вытянул перед собой. - Ну, ругай меня.
Лина нахмурилась. Шан был в странном настроении. Она начала осторожно.
- Шан, давай говорить серьезно. Пожалуйста. Ты можешь причинить вред.
Она осторожно вытянула волокно сознания. Ее встретило сопротивление: знакомая преграда целителя. Шан редко прибегал к столь полному уединению, и во все годы их дружбы он ни разу не делал этого по отношению к ней. Даже тогда, когда трагически погибла его мать, или тогда, когда Эр Том йос-Галан отвернулся от близких и долга, чтобы последовать за ней.
Лина разорвала контакт и молча посмотрела на него.
- Очень нехорошо, - сказала она наконец, - когда целители спорят относительно должного подхода. Особенно тогда, когда исцеление уже началось.
- Я с тобой согласен, - отозвался Шан.
- Это хорошо. Тогда я признаюсь тебе, что я удивлена. Мы ведь разговаривали, правда? И было решено, что я начну действовать, хотя Присциллу к тебе влекло не меньше, чем ко мне. Ты настоял, мой друг: сказал, что ты не целитель, а капитан.
- Правильно. В данном случае я не выступаю как целитель.
Лина подавила вздох. Шан был в своем самом упрямом настроении: в нем проявилась упорная сдержанность, которая была всегда характерна для представителей клана Корвал. В каком-то отношении это было кстати - если она не может читать его из-за барьера, то и он не может ее читать. Стена как и многие аспекты целительства - явление взаимное.
Лина снова остановилась на этой последней мысли. С исцеленным обычно устанавливается эмоциональная связь. Присцилла... Возможно, он опасался взаимности, ощутив в ней силу - даже несмотря на страшные искажения, вызванные пережитой болью. А если он испытывает настолько сильное влечение, что опасается процесса исцеления...
- Чего ты хочешь, мой верный друг? - спросила она.
Он беспокойно пошевелился.
- Я хочу быть ей другом. Вот как.