— Ну, куда выпала, хозяйка? Пять минут тут стою, веером обмахиваю, — выговаривал кто-то весьма раздраженно.
— Голый? — поинтересовалась, не открывая глаз.
— Это ты сейчас с надеждой спрашиваешь? — я решилась глянуть одним глазочком, чисто из любопытства. И сразу уткнулась взглядом в нахальную физиономию.
Парень был черноволос, молод и весьма привлекателен. Единственное, что портило внешность — слишком длинный нос. Хотя, может, и не портило. Потому что смотрелось вполне себе гармонично.
И да, он был все еще гол. По крайней мере, верхней частью тела. Так что, я снова зажмурилась.
— С надеждой, что ты оденешься! — отрезала и руки на груди сложила, по типу царевны в хрустальном гробу возлежащей.
— Так зачем мне одеваться, если скоро опять обращусь? Человеком я только в избушке быть могу.
Я простонала. Никак в банках, что ворон разбил, что-то галлюциногенное было. И меня сейчас накрыло так, что оборотни мерещатся и мужики голые.
— Ну хоть замотайся чем, — я перебрала в уме скудные пожитки, что имелись в доме, и предложила оптимальный вариант. — Или полотенцем прикройся.
— Ну и что ты там не видела? — рассмеялся наглец. А потом вкрадчиво так прошептал. — Или не видела?
Боже, за что мне это всё? Даже глюков нормальных не выдали. К людям, после поганок и мухоморов феи приходят с крылышками, а тут язва языкастая.
— Что, правда не видела? А, хотя, чего это я. Хозяйкой избы только девица стать может. Это потом, и замуж можно, и детишек заводить. А первая кровь, тут пролитая, только девичья. Тебя изба приняла, я снова форму обрел и голос. Так что, ладно, прикроюсь.
Парень утопал в сторону стола, и сдернув с него скатерть, обернулся по типу греческого гиматия. Я честно старалась не смотреть, но интересно же.
— Ага-а-а-а, — с обличительным тыканьем, он резко повернулся ко мне, заставив залиться таким слоем краски, что век не смыть.
— А в кого ты превращаешься? — спросила, в желании перевести тему.
— О-о-о-ой, — он покачал головой, пару раз по-лошадиному цокнув. — Как всё плохо-то. А с первого взгляда такой умной казалась.
— В лошадь? — переспросила, намеренно доводя. Такой он забавный, когда злится.
— Сама ты лошадь! А я птица вольная, ни к кому, кроме хозяйки не привязанная. И угораздило же такой хозяйкой обзавестись, — он закрыл лицо ладонью. И горестно головой покачал.
— Воробушек, что ли?
В меня полетела связка сухих грибов, до того мирно висящая в уголке над столом. И уворачиваясь, я снова с лавки упала, на которую этот чудик меня уложил после обморока. Мы в детском доме частенько подушками кидались, вот рефлексы и сработали, когда не надо.
— Или соловей, а? — я уползла за печку, теперь осторожно оттуда выглядывая. — Ну в крайнем случае цапель…
— Я сейчас покажу тебе цаплю, — взревел носатенький, наступая на меня. Но он так комично смотрелся в скатерти на одно плечо, что я не выдержала, расхохотавшись.
Он навис надо мной, подобно богу Возмездия, а я остановиться не могла, но всё-таки выдавила:
— Комплексуем из-за размеров носа?
Парень сплюнул на пол и размашистым шагом направился к двери. И даже умудрился ей хлопнуть. Нервный какой.
А я прокралась за ним, и выглянув в щелочку, успела увидеть, как из начавшей оседать скатерти вылетел ворон, напоследок зло каркнув.
Интересно даже стало, насколько эффекта галлюциногенов хватит, и что еще может померещиться. Я сама первый раз в таком состоянии, но от людей наслышана. И как потом плохо бывает, тоже знаю. И веселье сразу скатывается до нулевой отметки — мало мне проблем, еще отходняка только не хватает.
Но есть-то хочется. А, значит, нужно в лес идти, малины поискать или клубники. Как выглядят популярные ягоды, я, кончено, знала. И уповала на лесные запасы, ведь когда к избушке бежала, обращать внимания на растительность было некогда.
Я снова принялась осматриваться, в поисках корзинки или холщовой сумки. Кто бы тут ни жил, по грибы и ягоды захаживал часто. Но вместо лукошка, взгляд наткнулся на одиноко лежащую Милу № 2. Видимо, выронила, когда над вороном издевалась.
— Ушиблась, маленькая, — я погладила куколку и осмотрела на предмет повреждений. Она же в ответ погладила меня. — Ты что, тоже со мной поговорить решила?
Куколка закивала головкой и указала на отсутствие у себя рта. Глазки-пуговички жалостливо сузились.
Эк меня штырит. Но что я, зверь какой, своему второму «я» рот не сделать?
Фломастеры и ручки тут вряд ли будут. А вот нитки с иголкой должны иметься. Куда без них. Я с интересом начала перебирать плетеные коробочки на полках.
— О, Мила, иди-ка сюда, — позвала куколку, пока вдевала нитку в ушко иголки. В коробочке выбора было немного. Но красная катушка ниток подходила для губ идеально.
Кукла, премиленько подскакивая, поспешила ко мне, и даже по ноге взбираться начала. Но я перехватила её в районе колена, уж очень щекотно было.
Вышивать я умела — крестиком, гладью, синелью. У нас учительница по трудам очень привязчивая была и считала, что раз о нас более позаботиться некому, мы сами должны уметь себя обслуживать. Так что хочешь-не хочешь, но готовить, шить и творить добро, мы с раннего детства были приучены.
Рот получился прекрасным. И я, в порыве творческого вдохновения, еще и реснички черным вышила и носик маленький.
— Вот теперь ты настоящая красавица! — похвалила я себя и её, складывая катушки.
— И ты, — пропищала куколка. — Тоже красавица.
— Вот спасибо. Как говорится, сама себя не похвалишь… — усмехнулась, но в сердце кольнуло болезненно, а глаза вдруг чесаться начали.
Никак откат собирается…