— Ах ты, ящерица чешуйчатая, — я подскочила к дракону, пальцем тыкнув в тяжело вздымающуюся грудь. Меня даже предостерегающие движения его сестер не остановили. Хуже, чем было, сделать уже невозможно. — Ты все врешь! Там повторить нужно было, и я сделала это неправильно. Обряд недействителен!
Иллар усмехнулся зло, почти оскалившись.
— Сначала браслет сними, ЖЕНА. А потом обвинять будешь.
— Ты меня намеренно поцеловал, чтобы хоть какую-то вспышку чувств вызвать, застал врасплох! Я тебя ненавижу, почему духи не могут пролезть в мою душу прямо сейчас?
Он не ответил, а я устало опустилась на первое попавшееся кресло. Не врукопашную же с ним идти, а магией действовать нельзя, еще ненароком невиновных зашибу.
— Как моя жена, ты теперь будешь жить во дворце. О вещах не беспокойся, завтра вызовем фею. А сейчас пошли, покажу твою комнату.
Иллар говорил жестко, чеканя каждое слово. Истинный император, каким я его еще никогда не видела. С самой первой встречи границы нашего общения оказались размыты. Бывали моменты, когда я перегибала палку, бывали, когда откровенно его побаивалась, но в глазах у дракона всегда были чувства — злость, интерес, желание. А вот сейчас — ничего. Холодная пустота, о которую суждено биться простым смертным, словно о скалы.
Император. Недосягаемый, гордый, обладающий неограниченной властью. Дракон, который даже пальцем не пошевелит для помощи кому-то, вне своего круга.
Он назвал меня женой, но в семью никогда не пустит. Я понимала это на каком-то интуитивном уровне. Драконы и ведьмы — враги, которые пойдут на все, чтобы истребить друг друга, и сейчас Иллар ведет какую-то игру. Сложная многоходовка или один большой шаг на пути к цели? Даже зная подоплеку вековых распрей, я разобраться в этом мужчине пока не могла.
— Чего застыла? — выдал мне на ухо ворон. — Иди давай, зовут же. И не вздумай меня бросать.
Я бы ему высказала за приказной тон, но понимала, что Прохор мне плохого не посоветует. И пусть руководствуется он не великой любовью, а лишь желанием жить комфортнее, судьба моя ему небезразлична.
— Слушаюсь, господин, — я склонила голову, как принято на востоке, потупила глаза и послушной овечкой поплелась за своим МУЖЕМ, чтоб ему на голову кусок лепнины с потолка свалился.
— Ты не переигрывай, а то догадается ведь, — пока шли принялся бубнить Прохор. — А то строит из себя покорность, а у самой глаза так презрением и сверкают.
Он так раскаркался, что даже Иллар оборачиваться начал.
— Ты один у нас тут знаток человеческих душ, а драконам на такое плевать, — зашипела я на ворона в ответ.
— Твои покои, Милорада. Из комнаты без сопровождения не выходи, — Иллар растянул губы в хищном оскале. — Отдыхай, выспись хорошо.
— Та-а-ак, постойте-ка, — мне этот коридор показался очень знакомым, хоть и вел нас император сейчас явно в обход. — Моя комната, что, рядом с вашей?
Я очень старалась говорить спокойно, образ покорной овечки блюсти нужно. Вон, даже снова на «вы» перешла, хоть и не видела больше в этом необходимости. Он меня целовал? Целовал. Женой назвал? Назвал. Так что, имею теперь законное право не только на слово-, но и на рукоприкладство.
— Конечно, дорогая, — Иллар опасно навис над нами с Прохором, — у нас смежные спальни.
— И дверь между ними имеется? — на всякий случай уточнила я.
— Имеется. Она не закрывается, ключ потерялся давно.
— Да как… — возмущенно начала я, но когти, что снова вонзились в многострадальное плечо, отрезвили. — Да, как вам будет угодно, господин.
Иллар вида не подал, что заметил мою вспышку. Просто распахнул дверь, пропуская внутрь нас с Прохором первыми.
— Так как у ворона имеется и человеческая ипостась, он ночевать с тобой больше не может, — сказал, главное, так ровно, будто это теперь само собой разумеющееся.
Я ведь человек неконфликтный. Скромный, мирный, всегда готовый поискать компромисс, но вот тут дракон палку явно перегнул. Да и суть ведьминская, что сейчас спала на дне моей души, прочно пустила в оную корни. Я не девочка Мила теперь, а ведьма истинная, и подобного от дракона терпеть не намерена.
— Ворон останется! — я не хотела вливать в эти слова силу, но она полилась сама. И Иллар, почувствовав это, отступил.
— Когда проснешься, позвони в колокольчик. К вечеру у нас намечена вылазка в особую секцию библиотеки.
Вот только ради этого я готова была и самого дракона терпеть и смежную комнату с незакрывающейся дверью.
— Благодарю.
Иллар скрылся в коридоре прежде, чем я закрыла дверь.
— Влипли мы, Милка, — сразу перешел к делу Прохор, расхаживая по внушительному подоконнику. — Он теперь тебя, пока над их родом опасность висит, не выпустит. Будешь тут жить по типу комнатной зверушки.
— Прош!
— Ты слушай меня, слушай, балда доверчивая. Я все понимаю, ведьма истинная мимо беды не пройдет, но зачем ты с императором во дворец пошла? Пусть бы сестру свою в избушку тащил.
— Ей совсем плохо было. И я не жалею, что помогла! — высказала ему с вызовом.
— Не жалеет она. Себя пожалей теперь!
— А чего ты только сейчас мне все это говоришь? Каркал бы в комнате Розы. Без тебя тошно.
— При драконе твоем? — Прохор на меня своими чернющими глазами вылупился. — Да вы ж теперь связаны по гроб жизни, вдруг он меня тоже понимать может.
А вот об этом я и не подумала. Может. И наверняка понимает. Неспроста ведь обернулся, когда Прохор в своих нотациях на личности перешел.
— Аккуратнее теперь, Прош.
Он фыркнул или каркнул, за общим потоком последующих фраз и не разобрать было.
— Советует мне она. Да я как ветер в поле — фьють, только меня и видели. О себе переживай лучше. Давай думать, как побег устроить.
— Не могу я, Прош. Тут жизни на кону.
— Мила-а-а, — он не выдержал, валясь бездыханной тушкой на кровать. И крылом одним глаза прикрыл, артист погорелого театра.
— Я понимаю, Прош. Но мы всей подоплеки не знаем. Зачем он наши жизни связал, а? Это ведь непростой обряд. Нужно сначала выяснить что к чему и, если совсем плохо для меня будет, сбежим.
— Слово даешь? — он сразу перестал притворяться мертвым.
— Ага. Честное ведьминское.
— Ну тогда крови мне дай, а я тебе своей. Сможешь несколько часов моими глазами видеть. Так вообще делать не следует, но ради всеобщего блага один раз можно. Я слетаю за императором прослежу. На него ж сейчас обе сестры с вопросами накинутся. Такое пропустить — преступление.
Я, не задумываясь, протянула ему свою ладонь и даже не пискнула, когда он цапнул меня за палец. А вот с подсунутой мне в ответ лапой что делать не знала.
— Укусить тебя, да? — спросила с некой долей гадливости. Все-таки живая плоть, а я зубами в нее.
— Чур тебя! Пол ноги же откусишь, я потом кровью истеку. Ножницы поищи для маникюра. Это ж женская комната, наверняка имеются.
Я даже покраснела, так стыдно стало за свою недальновидность.
Сначала полезла в тумбочку под зеркалом, но там все оказалось девственно чисто. Потом сунула нос в огромный шкаф. Он доставал почти до самого потолка и оказался встроенной гардеробной. Платья, пеньюары, туфли, сапожки, костюмы для верховой езды. А также множество поставленных одна на одну коробок.
— Это матери его. Император с императрицей погибли больше полувека назад. Говорят, во время охоты на оленя, но чуется мне в этом подвох. Не на оленя они охотились, Мила, на ведьму. Хозяйка моя в это же время пропала.
И мне бы отношение к драконам еще более переменить, все-таки не о каких-то далеких ведьмах речь идет, а о моей предшественнице, но вместо этого обуяло тоской и жалостью.
Иллар вещи не выбросил, как принято делать после смерти дорогих людей. Раздать, раздарить, убрать с глаз долой. А он хранит. В потайной комнате, где до сих пор ощущается аромат духов, благовоний и косметической пудры. Будто бы хозяйка покоев вышла совсем недавно и скоро вернется.
— Эй, ты плакать что ли удумала? — тут же уловил мое слезолительное настроение Прохор. — Брось, Мил. Они тебя жалеть не будут, запомни это.
— Я знаю, Прош. Всё знаю.
Я открыла первый попавшийся ящик, что стоял на полу и с удовольствием поняла, что сделала правильный выбор. Сюда была свалена косметика и приспособления для маникюра.
— Давай сюда свою лапу, ворон, ампутировать будем, — кровожадно ухмыльнулась я, беря в руки тонкие маникюрные ножнички.