Это должно было случиться рано или поздно. Я слишком долго испытывала его терпение! У меня было чувство, что я заглянула в зеркало и обнаружила там чудовище. И это была я. Я отчетливо увидела, что я невыносима, и ужаснулась себе самой. Высокомерная, избалованная, злобная, неблагодарная дрянь…
— Ты прав, — призналась я потрясенно, — я веду себя недопустимо, я отвратительна…
— Этого я не говорил, — сказал он уже мягче.
— Я исчадье ада, Лесли, чего уж тут говорить… И Кристин — не первая моя жертва. Но я, кажется, знаю, что мне делать.
— Что ты задумала?
— Не пугайся. Просто пойду к Святому Робину. Он умеет исправлять таких как я.
— А если твой Зарих кинется тебя искать?
— С чего ты взял?
— Он отменил казнь. Значит, он знает, как всё было.
— Ну и что, что знает?
— Кем надо быть, чтоб от тебя отречься!
— Королем Лесовии.
**********************************************************
**************************
Сборы мои были недолгими.
— Ладно, — сказал Лесли, когда я уже затянула заплечный мешок, — пойду тоже взгляну на твоего Робина.
— Ты не шутишь?
Он встал с сундука, потянулся.
— Пойду скажу старухе, чтоб птиц кормила.
Мы вышли из города ранним утром. Дорогу развезло, приходилось идти по обочине, путаясь в прошлогодней траве. Трир остался за спиной, а вместе с ним все мои грехи и все мои обиды. Пусть там хоронят и женятся, я буду уже далеко.
Я буду добра и спокойна, я изгоню из себя проклятого дьявола, а что было — то было, того не вернешь и не исправишь.
По дороге я фанатично пыталась вылечить всех больных, что нам попадались, и у меня кое-что получалось. Наверно, я очень сильно этого хотела. Вдобавок, я раздала почти все наши деньги нищим и старикам. Это случилось уже на четвертый день нашего пути.
Лесли потряс пустым кошельком и развел руками.
— Тебя швыряет из крайности в крайность!
— Нужно делать добро, — сказала я убежденно.
— Теперь ты всех любишь и всех жалеешь?
— Да.
— Ладно, — он вздохнул, — переживем и это. Скажи спасибо, что у меня в кармане завалялась пара дорлинов.
Мы зашли в гостиницу. Хозяйка предложила нам такие разносолы, что заныло в желудке.
— Нам что-нибудь попроще, — сказал ей Лесли, ничуть не смущаясь, — у нас мало денег.
— Тебя, красавчик, я могу обслужить и бесплатно, — заявила она.
Я по привычке чуть не свернула ей шею за такие слова, но вовремя сдержалась. И это было очень трудно.
— Идет, — кивнул ей Лесли, — тащи всё, что есть.
Она ушла очень довольная, качая пышными бедрами.
— Ты же говорил, деньги остались, — сказала я, скрипя зубами.
— Они нам и завтра пригодятся.
— Просто она тебе понравилась.
— А тебе — нет?
— Почему? — я пожала плечом, — очень славная девушка…
Я поняла, что это только начало. Меня будут бить по одной щеке, а я буду подставлять другую. Меня будут мучить, а я буду их жалеть, а если не хватит сил, вспомню Сциллу и Кристин. Так мне и надо!
После ужина я осталась в комнате одна. Такое уже было. Только там была не хозяйка, а хозяйская дочка. А я, глупая, всю ночь ревела от обиды и от зависти. Лучше об этом не вспоминать и не думать. Это не про меня, это про Жанет.
Лесли вернулся почему-то очень скоро, я даже лечь не успела, только сняла сапоги и платок и расчесала свои седые волосы.
— Уже? — спросила я отворачиваясь.
Он моей иронии не заметил.
— Жано, у нее ребенок болен. Может, посмотришь?
От такого неожиданного поворота я даже растерялась.
— Конечно…
Ее звали Анита. Она внимательно и тревожно следила, как я оглаживаю горячечное тельце ее трехлетнего сына. Я замкнулась на этом мальчике, всё остальное просто перестало существовать, только он и его недуг. Скоро ему стало лучше.
— Ничего страшного, — сказала я, оборачиваясь к матери и тихо ликуя от своей маленькой победы, — сильная простуда. Такая обманчивая в апреле погода…