— Так, ничего…
Через пять минут показался забор. Ворота как всегда были открыты. Брат Диего, уже босиком, складывал возле кухни поленья.
— Нам к Святому Робину, — сказала я, поприветствовав его.
— Идите, он у себя, — сказал брат Диего и кивнул на крайний слева домик.
— Ступай, — улыбнулся мне Лесли и подобрал с земли топор, — а я пока здесь погреюсь.
— У них есть дом для гостей.
— Успеется.
По дороге в Приют я сто раз представляла свою встречу с отцом Робином, думала о том, что ему скажу, как ему объясню и о чем попрошу его. И выходило всё путано и неправдоподобно. "Святой отец, я дьявол! Мысли мои убивают людей! Я — вулкан, я — стихийное бедствие! Научи меня добру, дай мне силы всех простить и смириться со своей судьбой, пока я не натворила страшных бед! Я боюсь сама себя, святой отец!"
Как младенец к матери, кинулась я ему в ноги и обняла его колени. Он наклонился, взял в ладони мое лицо, черные глаза его смотрели на меня тревожно и внимательно.
— Поднимитесь, ваше величество.
Я потрясенно уставилась на него, не в силах сдвинуться с места. Как он узнал, как?
— Поднимитесь и сядьте в кресло. И просите, о чем хотите.
— О чем хочу? — переспросила я.
Он улыбнулся и кивнул.
— Я думала, что пришла к Святому отцу, а оказалось, что к Господу Богу? Он всё знает и всё может?
— Не кощунствуйте, дитя мое. Просто ваши мысли летят впереди, вас, и вы давно уже мне всё поведали.
Я как во сне встала, дошла до стены и села в жесткое, вырезанное из дерева кресло. Такие кресла вырезал брат Плиний, в прошлом краснодеревщик.
Святой Робин начал без предисловий.
— Чтобы научиться прощать, Юлиана, нужно понять, что добро и зло — две стороны одной медали. Абсолютного добра, как и абсолютного зла не бывает.
Он был в длинной черной рясе, высокий, плечистый, совсем еще не старый, хотя и с сединой в бороде и в висках. Я грешным делом подумала, что в молодости, наверно, женщины не давали ему прохода, но потом вспомнила, что он читает мысли и даже покраснела от этого.
— Человек — существо странное и противоречивое, — продолжал Святой Робин, — прежде, чем осуждать других, вспомни сначала себя. Разве ты, Юлиана, изначально не добра? Разве в радость тебе чужие страдания? Однако, это ты убила юную девушку, и родители ее вправе тебя возненавидеть, если узнают, в ем причина.
— Вы хотите меня убедить, что я — чудовище, Святой отец? Я и сама это знаю!
— Я хочу втолковать тебе, что всё не так просто. Ведь ты еще и лечишь, и счастлива от этого, — тут он улыбнулся, — правда, неумело, но я тебя могу научить. В общем-то, любой человек может спасти добром и убить ненавистью, если только сильно захотеть. Просто у тебя всё очень ярко выражено, потому что ты прошла через иные измерения, через загробный мир, ты связана с ним и обладаешь чудовищной силой. С тебя и спрос особый, Юлиана.
— Я понимаю. Я и хочу научиться собой владеть. А как тут совладаешь, когда нас трое! Я полтора года жила в теле Жанет, Мария-Виктория жила в моем теле, теперь мы все перемешались… Я даже не знаю, кого я люблю!
— Поверь мне, — отец Робин подошел и погладил меня по голове, — такое бывает со всякой женщиной, в каждой из вас живет и бог, и дьявол, и никогда в одном мужчине не будет всего, чего бы вам хотелось. Это причуды любви. Обыкновенной человеческой любви. А колдун Висконти здесь ни при чем.
— Висконти?! — у меня даже руки задрожали, когда я услышала это имя, — вы знаете Висконти?
— О, как ты его ненавидишь, — усмехнулся Святой Робин.
— Я раздавлю его как клопа, — сказала я решительно, — пусть он только попадется мне!
— За что? — спросил он спокойно.
— Вы же знаете!
— Вот видишь. Ты ненавидишь, еще не разобравшись. Не будь он так силен, он бы уже скончался от твоей ненависти.
— В чем тут разбираться? Он зло. Воплощенное зло! И я избавлю от него белый свет, и мне еще спасибо скажут!
— Не волнуйся так, — сказал отец Робин, — а то погода совсем испортится.
Он налил мне воды в кружку и заботливо поднес к губам. И мир перевернулся. Мне показалось, что меня затянет сейчас в черную воронку, что голова моя лопнет от прихлынувшей в нее крови, что сердце мое остановится и разлетится на клочки! Я узнала его руки. Красивые, почти женские руки…
Зубы мои застучали о край кружки. Он как будто не заметил, что меня трясет, спокойно отошел и сел в деревянное кресло. Всё такой же благородный и величественный.
"Уничтожу негодяя!" — подумала я, кусая губы. — "Так вот, где ты скрываешься все шесть лет, Висконти! Что ты мне тут болтаешь о добре и зле, подлый притворщик!"
— Перестань, — сказал он устало, — у меня от тебя уже голова болит. У тебя очень сильные эмоции.
Я хотела что-то ответить сгоряча, но в это время без стука ворвался Лесли.
— Юлиана, что случилось?!
— Познакомься, — я усмехнулась и кивнула на отца Робина, — это Висконти.
Лесли что-то свистнул по-птичьи и подошел ко мне.
— Из тебя получится неплохой колдун, Лесли, — сказал Висконти, — у тебя есть к этому способности. Мой брат уже кое-чему научил тебя, не так ли?
— Он читает мысли, — пояснила я, — так что не удивляйся.
— Я уже удивился.
Вслед за Лесли вошли сестра Мартина и сестра Глория. Мартина на что-то жаловалась, а Глория держала ее под руку.
— Иди сюда, — сказал Висконти ласково и посадил Мартину на скамеечку у своих ног.
Он погладил ей лоб, посмотрел в глаза, посоветовал что-то на прощание, и она ушла совершенно спокойная и просветленная.
Висконти взглянул на меня, воплощенное зло и воплощенное добро в одном человеке. Разум отказывался это понять.
— Ты хорошо защитился, Висконти, — сказала я, — если я уничтожу тебя, на кого останутся все твои убогие и несчастные? Ты им нужен, хоть ты и миф. Нет Святого Робина! Есть просто колдун, которому захотелось поиграть в добро. И он создал Приют, и он прикинулся Святым, и ему это так понравилось, что он и сам уже забыл, кто он.