— Завтра утром. И все должны быть в полном снаряжении.
Ироедх наблюдала, как Антис пытается высечь огонь с помощью кремня. Наконец, ему удалось разжечь небольшой костер. После этого он отошел на небольшое расстояние и встал против ветра, чтобы удостовериться, не сможет ли кто-нибудь посторонний учуять запах жарящегося здесь мяса. Это было мерилом их любви — ужинать вместе. Удовольствие, получаемое от совместной трапезы, перевешивало отвращение, которое они испытывали к диете друг друга.
Неожиданно из Алого Моря выпрыгнула огромная летающая рыба, и закружилась волчком, высматривая добычу. Поживившись какой-то мелкотой, выплеснутой на берег морскими волнами, она вновь подпрыгнула, и ее темный силуэт с громким всплеском опустился в окрашенные лучами заходящего солнца в пурпур воды. Влюбленных окружали руины Кхинама, чьи завораживающие красотой разрушенные шпили и мозаики так и смогли превзойти в своем творчестве современные умельцы автини. Невдалеке поднималась величественная Мемориальная Колонна Кхинама, воздвигнутая в честь какого-то забытого героя или победы над врагом. Хотя статуя, венчавшая ее, была изъедена до торса временем и непогодой, сама Колонна, воздвигнутая из добротного камня, сохранилась лучше, чем большинство старинных городских построек.
Антис, внимательно наблюдая за совершавшей полет рыбой, воскликнул:
— Это знак перемен.
— Каких?
— Когда рыба летает кругами, должно произойти что-то плохое.
— Глупости! Ты во всем видишь какие-то знаки, а перемены и так всегда встречаются.
Ироедх задумалась, пока жевала с отсутствующим видом свой ужин, состоящий из сухого печенья и овощей. В свете гаснущего дня она с удивлением разглядывала свою добычу. Наконец спросила:
— И все же, что это, как ты думаешь? Слишком хрупкое для оружия, но как украшение тоже не выглядит. Может быть, это жезл офицера?
Антис оторвался от ляжки какого-то животного, которую с удовольствием поедал.
— Это инструмент, с помощью которого древние исполняли музыку.
— А как на нем следует играть?
— Нужно дуть в щелочку в самом конце трубки и перебирать пальцами, закрывая или остальные щели. Помнишь картину на стене тронного зала?
Ироедх подула в трубочку, но звуков не последовало.
Антис рассмеялся.
— Дело вот в чем. Ты дуешь не в трубочку, а как-то через нее.
Ироедх сменила позу, и тут же была вознаграждена… каким-то воем, донесшимся из флейты.
— Дай-ка я попробую, — сказал Антис.
— Но у тебя сальные руки!
— Хорошо, после того, как закончу ужин. Кстати, а что это за книга валяется среди отбросов?
Ироедх осторожно вытащила старинную книгу из кучи мусора. Ее страницы, переплетенные из тонкой древесной коры, потрескались и рассыпались прямо в руках. Чернила настолько поблекли от времени, что текст было невозможно прочитать в гаснущем свете дня. Но было видно, что над каждой строкой со словами тянется полоска аккуратных параллельных линий, усеянных маленькими черными точками.
— Да это же песенник! Какая удача! — закричал Антис.
— Надеюсь, эти маленькие черные точки говорят о том, какую дырочку нужно закрывать пальцами?
— Или какую из них оставлять открытой. Давай-ка, попробуй.
Ироедх начала дуть в отверстие флейты и перебирать пальцами. Несмотря на ее неопытность, послышалась какая-то знакомая мелодия.
Антис обрадовался:
— Думаю, я знаю ее. Когда меня только приняли в трутни, я встречался во стариком по имени Баортус, которому позволили жить среди нескольких чистильщиков. И все потому, что он был очень опытный в таких делах. Он часто играл на флейте, похожей на эту. Думаю, мне следовало бы запомнить, как на ней играть, но я был так занят своими новыми обязанностями, а после следующей чистки Баортус исчез. Я совершенно забыл эту историю. Только сейчас вспомнил, увидев инструмент.
Он вытер руки о сорняки и подошел поближе, заглядывая Ироедх через плечо.
Ну и ну! Если бы было светлее, мы могли бы прочитать слова и ноты, правда ведь? Дай-ка я разожгу посильнее костер.
Он отправился в близлежащий лесок, оставив Ироедх ненадолго в одиночестве. Послышался треск отрываемых от деревьев сучьев, и вскоре он вернулся с целой охапкой ветвей, пригодных для топлива.
Когда огонь в костре разгорелся достаточно ярко, Антис довольно кивнул подруге:
— Ну-ка, давай с самого начала. Ты играй, а я буду петь. Беда прямо с этой устаревшей орфографией! — нахмурился он, увидев поблекшие от времени паукообразные буквы:
Их представление было затруднено тем, что каждая строчка или две текста не попадали в такт мелодии, и в конце концов оба исполнителя расхохотались.
Когда Ироедх немного успокоилась, то спросила:
— А что значит «влюбленная в парня говорит…»?
— Думаю, имеется в виду друг, какой-то член Общины.
— Я не могу себе представить, что кто-то из наших работников может потерять сон; даже ты, мой лучший друг.
Антис лишь пожал плечами в ответ.
— Спроси оракула Ледвида. У древних было немало забавных идей. Может быть, это из-за недостатка контроля за питанием.
Ироедх стала размышлять вслух:
— Единственный раз, когда я видела Автин возбужденными, было тогда, когда иностранка Итходх из Йема узнала, что ее Община уничтожена арсууни. Она покончила жизнь самоубийством, несмотря на то, что Совет отдал приказ о признании ее членом Элхама.
Конечно. Но, без сомнения, мы были бы расстроены, узнав об уничтожении Элхама. А такое вполне может быть, ты же знаешь.
— Давай все-таки не думать о таких страшных вещах заранее!
— Хорошо, дорогая. А теперь позволь мне взять инструмент и книгу.
— Конечно, но зачем? — спросила Ироедх.
— Думаю, я смогу с их помощью развлечься с друзьями. Если ты как-нибудь услышишь странные звуки, то знай: это Кутанас и я учим их древнему искусству пения.
— Надеюсь, с этим не будет столько проблем, как с Балладой Идхиоса!
— А кто научил меня петь об Идхиосе?