— Успели! — выдохнул Эсканоба. — Хотя неизвестно, может быть именно сейчас… — он не договорил, кивнув своим спутникам: — Давайте быстрее!
По тихим улицам дробно застучали конские копыта. Один переулок, второй, и небольшая кавалькада вылетела на широкую улицу, которая вела к королевскому дворцу, и скоро уже мчалась вдоль длинной каменной изгороди, окаймлявшей сад, из которого слышались звуки музыки, смех и гомон множества развлекающихся от души людей. Эсканоба с товарищами свернули на короткую притихшую улицу, и офицер осадил коня. Солдаты последовали его примеру, и теперь всадники двигались медленной поступью, направляясь к видневшемуся в нескольких десятках шагов дому.
— Тихо! — офицер легко спрыгнул с коня, солдаты сделали то же самое. — Дверь приоткрыта, видишь, Миттерус? Держи коней, мы с Тайретом посмотрим, что там, а ты пригляди пока за улицей.
Солдат расторопно выполнил приказ и схватил под уздцы лошадей, а двое Черных Драконов, словно тени, скользнули вдоль ограды и, оглянувшись еще раз на пустынную улицу, вошли внутрь дома. То, что они увидели при свете тускло мерцавшей лампы, заставило Эсканобу похолодеть: на полу, скорчившись, лежало тело, бурое пятно, растекшееся около него не оставляло сомнения — человек, скорее всего, был мертв.
— Теплый еще… — Эсканоба приложил руку к шее мертвеца. — Совсем недавно зарезали. — Он перевернул тело на спину, и из перерезанного горла хлынула кровь. — Тихо! Может быть, бандиты еще здесь.
Тайрет взял тускло мерцавшую лампу. Они вытащили из ножен кинжалы и, осторожно двинулись вглубь дома, но ступенька старой лестницы предательски скрипнула, едва нога ступила на нее. Тут же наверху раздался топот, метнулся сполох света.
— Вот они! Быстрее! — Эсканоба рванулся наверх, его товарищ последовал за ним.
Черные Драконы, как молния, в мгновение ока очутились наверху, но поздно: в комнате царил страшный беспорядок, ящики кто-то перевернул вверх дном, но никого не было видно, лишь створка окна колыхалась от свежего утреннего ветерка. Офицер выглянул в сад, но и там никого не увидел.
— Упустили! — сплюнув от злости, прошипел Эсканоба. — На улицу, герои, надо успеть поймать их там.
В свою очередь, Миттерус, привязав поводья лошадей к стволу дерева и положив руку на рукоять меча, старательно всматривался в полумрак. Небо уже чуть-чуть посветлело, но было еще достаточно темно, и больше приходилось полагаться на слух, поэтому солдат сначала услышал, как в двух десятках шагов от него раздался шум, и лишь мгновение спустя смог увидеть две тени, спрыгнувших с каменного забора.
— Стой! — выхватив меч, он бросился к ним.
— Бежим! — крикнул кто-то из двоих, и они припустили прочь, в направлении горевшего на углу переулка фонаря.
Миттерус бегал не хуже доброго рысака, и через несколько мгновений уже приблизился настолько, что смог различить фигуры обоих беглецов. Еще пара-тройка шагов, и он в прыжке настиг ближайшего к нему.
— Стой, говорю! — гаркнул Черный Дракон, с размаха опуская свой клинок на спину беглеца.
Бежавший, вжав голову в плечи, попытался увернуться, но меч чиркнул по воздуху и острие все-таки задело ему плечо. Он как-то по заячьи вскрикнул и споткнулся, а Миттерус в это мгновение обрушил всю силу своей левой руки на затылок преследуемого. Раздался сочный шлепок, и беглец кубарем покатился в канаву, где, дернувшись несколько раз, затих. Второй наддал, и пока солдат, на миг остановившись, наблюдал за первым, успел метнуться к ограде дома и перемахнул во двор. Сзади послышались шаги, Миттерус оглянулся и различил подбегавших к нему товарищей.
— Это мы! — крикнул на бегу Эсканоба. — Ну что, поймал?
— Только одного! — указав кончиком меча в сторону канавы, крикнул в ответ Миттерус. — Второй вроде бы прыгнул туда.
— Давайте за ним, — приказал офицер, — а я займусь этим!
Солдаты рванули за беглецом, а Эсканоба, пригнувшись, принялся разглядывать скорчившееся в придорожной канаве тело. Руки, раскинутые в сторону, не двигались, чуть в стороне поблескивал кинжал. Офицер прыгнул к лежавшему и схватил его за шею, но по тому, как обмякло в руках тело человека, понял, что вряд ли уже сможет чего-нибудь от него добиться: удар Миттеруса оказался смертельным.
— Поздно! У этого ничего уже не узнаешь, — сокрушенно заметил Эсканоба и, схватив человека за ворот куртки, вытянул из канавы на мостовую, чтобы получше рассмотреть.
Офицер подтащил тело поближе к фонарю, по камням за ним тянулся кровавый след. Эсканоба перевернул труп на спину и обшарил карманы убитого. Там было несколько медных монет, но ничего такого, что могло бы навести хоть на какой-то след, он не нашел. Послышались шаги, и из-за угла появились Миттерус с Тайретом.
— Убежал? — сокрушенно спросил Эсканоба, хотя ему и так было ясно, что второго бандита его товарищи упустили.
— Все обшарили, но не нашли, — ответил Тайрет, разводя руками. — Быстроногий, гад, попался!
Пока Эсканоба возился с убитым, а солдаты гонялись за вторым беглецом, рассвет уже полностью вступил в свои права, и стало гораздо лучше видно все вокруг.
— Ну, ты и вдарил этому бандиту! — кивнул офицер на труп, обращаясь к Миттерусу. — Шею сломал своим кулачищем.
— Чуток не рассчитал, — виновато заметил солдат.
— Чуток! — засмеялся Тайрет. — Таким ударом можно и быка свалить. А что они искали в доме? — обратился он к Эсканобе.
— Если бы я знал, — огорченно заметил офицер. — Мне советник ничего не сообщил, приказал только охранять его покои. На всякий случай, Тайрет, посмотри в канаве, может, какая вещица и выпала из карманов этого ублюдка.
Солдат послушно направился к указанному месту.
— Ничего не вижу, — повернув голову, разочарованно сказал он, — пусто.
— Пес с ним, — махнул рукой Эсканоба. — Придется доложить наверх. Ты, Тайрет, слетай в казармы и найди Паллантида, или… — он посмотрел на небо, — сам понимаешь, еще рано, поищи, кто там сегодня дежурный. В общем, расскажи, что произошло. Дело непростое, надо предупредить. Мы с Миттерусом посмотрим еще в доме, может быть сообразим, что к чему. Да… — сокрушенно посмотрел он на труп, — не повезло.
Если бы Эсканоба знал, что выкатившийся из кармана Шарака перстень лежит сейчас в двух шагах от него, прикрытый только что слетевшим с дерева листом, незамеченный не слишком внимательно осмотревшим канаву солдатом!..
С утра в королевском дворце кипели приготовления к завтрашней охоте. Конюшие готовили лошадей и экипажи, проверяли прочность подков и сбруи, дробно звенел молоток кузнеца в дальнем конце двора, и скрипели ножи шорников под навесом.
Толпы слуг суетились по всему двору с тюками и корзинами, бурдюками с вином, связками кольев от шатров, из сараев выгонялись огромные телеги, на которые грузился весь этот скарб, ибо выезд был большим и все должно было быть приготовлено так, чтобы Его Величество и придворные не чувствовали ни малейшего неудобства, возвратясь к своим палаткам после удачной охоты.
Над двором стоял неумолчный гул голосов, выкрики и свист плетей, густой запах дегтя, которым смазывали колеса экипажей, словно укутывал все вокруг незримой пеленой и напоминал, что завтра все это скопище лошадей, повозок, всадников и пеших двинется отсюда, и здесь на несколько дней, наконец, ненадолго воцарится тишина.
Варвару в своей жизни охотиться приходилось частенько, но, в основном, для того, чтобы добыть себе пропитание, а вот став королем, он посвящал этому занятию время скорее по правилам этикета, нежели по большому влечению. С другой стороны, его всегда привлекала возможность убраться на время из королевского дворца, вольная душа киммерийца требовала свежего воздуха, шороха ветвей над головой и стука копыт коня, когда он бросал его в погоню за оленем.
Конану было не очень по душе все свое время и силы посвящать государственным делам, бесконечным приемам и пиршествам, и хотя умом он понимал, что совсем неплохо быть королем и не заботится о том, где приклонишь голову на ночлег, не придется ли уснуть голодным и как раздобыть денег на лишнюю кружечку винца, но сердце варвара начинало тосковать по многому из того, что он проклинал, когда приходилось переживать это раньше.
Иногда он был готов послать ко всем демонам эту королевскую жизнь и вновь почувствовать себя вольным и свободным от всех забот странником, который встречает рассвет в степи, где за каждым поворотом дороги его может поджидать опасность, и он рад, если чудом остался жив сегодня и сидит, довольный, в прокопченной таверне с кружкой кислого вина в одной руке и свиным ребром в другой и слушает шум дождя за окном.
С окончания последних сражений с врагами прошло уже несколько лун, и киммериец чувствовал, как ему чего-то не достает в этой жизни, вроде вкуса в том самом свином ребрышке, если недотепа повар забыл или пожалел в должной мере натереть его чесноком. Правда, жизнь в королевском дворце тоже не была сплошным развлечением и мало ли что могло случиться, но все-таки его существование здесь не шло ни в какое сравнение с теми опасностями, каким он подвергался прежде.
Теперь, как-никак, на страже его персоны стояли королевские гвардейцы, Черные Драконы Паллантида, и огромное число поваров, портных, банщиков и цирюльников, танцоров и наложниц готовы были ублажать его плоть и дух столько, сколько пожелает король.
«Не гневи богов, — часто повторял сам себе киммериец, когда совсем уж начинала подступать тоска по вольной жизни, — все в их руках, и не смертному роптать на промысел Светлоликого или кого еще из этой братии. Можно подумать, ты к этому не стремился, и если будешь выказывать недовольство, раньше всех о тебе вспомнит не кто иной, как Нергал, и тогда придется хорошенько потрудиться, чтобы выбраться из того дерьма, которое сам на себя и накличешь».
Похоже, в последнее время как раз происходило что-то подобное, и киммериец своим звериным чутьем ощущал, как вокруг него обвивается и стягивается не совсем понятная, но тревожащая цепь событий, каждое из которых вроде бы и не связано с другим, однако, собранные вместе, они заставляли его думать о том, как бы не проспать в неге и довольстве дворцовой жизни притаившуюся — он это чуял нутром — где-то совсем близко опасность.
«Клянусь Кромом, — размышлял Конан, — все это неспроста, и я должен своими варварскими мозгами распутать этот клубок и сообразить, кем и как он завязан. Конечно, куда проще иметь дело с открытым врагом, сколь бы хитер и вероломен он ни был, чем с аквилонским нобилем, который готов вылизать тебе до блеска задницу, но мгновенно воткнет нож под ребра, даже не стерев угодливой улыбки с холеной физиономии… Жалко девчонку, молодая, красивая…»
Невеселые размышления киммерийца прервал приход Паллантида.
— Ничего подозрительного мои люди так и не нашли, — сообщил он в ответ на вопросительный взгляд варвара, — сын твоего друга Бреганта тоже не сообщил ничего нового. Кстати, мой король, он просил личной встречи с тобой.
Конан кивком головы указал командиру Черных Драконов на кресло напротив себя:
— Садись. Раз уж твои ребята здесь оказались бессильны, то что мы с тобой можем придумать? Странно как-то все… Может быть, девушка отказала кому-нибудь во взаимности, — предположил варвар, — а ее ухажер и…
— Не думаю, мой король, — возразил командир Черных Драконов, даже не дослушав своего повелителя, на что киммериец, впрочем, даже не обратил внимания, — хотя придурков среди наших нобилей хватает, но не настолько, чтобы резать девушек прямо в королевском саду посреди праздника.
Паллантид не слыл среди военных большим умником, и некоторые вещи понимал своим основательным, но не слишком быстрым умом не сразу, однако в этом случае варвар вынужден был признать правоту его рассуждений: