«Экая крыса! — подумал киммериец. — Кажется, задницу готов вылизать, а ведь, наверное, с куда большим удовольствием прирезал бы меня! Но не можешь, немедийская собака! И никогда не сможешь!» — с удовлетворением хохотнул он про себя. — И все-таки, — совершили явно непоследовательный поворот его мысли, — давненько я там не бывал. А что? Разберусь вот с государственными делами и съезжу в Хельсингер, навещу Хайделинду… и Эрленда, конечно. Белеза, конечно, будет, скучать, но почему бы королю Аквилонии не повидаться со знатной дамой из дружественной, По крайней мере, пока, страны?»
Эта идея ему понравилась, и Конан еще раз окинул взглядом колонны и группки придворных, чинно взирающих на короля, и склоненного в поклоне посла, мечтая, чтобы это действо поскорее закончилось. Вдруг медальон, висевший под рубахой, несильно стукнул его в грудь.
«Началось! Кто? — варвар медленно обвел глазами присутствующих. — Кто? Посол Немедии? Но он уж сколько времени разливается соловьем прямо передо мной. Наверное, из тех, что только появились в зале, — подумал он и пожалел о своем невнимании. — Так, так, — переводил он взгляд, стараясь оставаться спокойным, — это должны быть те, что ближе к дверям. Граф Просперо, какой-то служка, подошедший к дворецкому, угу, сам Паймор, его не было раньше… — память услужливо подсказывала, что было некоторое время назад, кто и где стоял, — Брегант, опять он, — на этот раз со смешком решительно отмел подозрения по отношению к своему верному советника киммериец, — а, это певец, как его там?… Тилбери, — вспомнил король, — еще этот пройдоха Люций… остальные вроде бы так и находились в зале. Значит, пять человек. Еще раз… граф Просперо отпадает, Тилбери, пожалуй, тоже, эта обезьяна Паймор? Если вспомнить о его предшественнике, то вполне может быть, но это проверить просто. Так, слуга? Проверим. Люций? Тоже можно узнать. Никуда он не денется. Хм!» — перевел дух Конан, но тут по внезапно наступившей в зале тишине понял, что, занятый своими делами, пропустил окончание речи немедийского посла.
— Хм! — приосанившись и выждав некоторое время, он сурово посмотрел на посла. — Передай своему королю благодарность за столь любезные слова. Надеюсь, наши добрые отношения останутся таковыми и впредь, — добавил он, усмехнувшись, и кивком головы отпустил посла, который, несколько удивленно озираясь на короля, с поклонами отошел.
«Почему эта собака так раскрыла пасть? Наверное, что-нибудь из его речи я пропустил, — подумал киммериец. — И пес с ним, скажу Патриану, пусть сам объяснит ему потом все, что надо».
Придворные задвигались, готовясь к окончанию церемонии приема распределиться в два ряда вдоль пути от трона к выходу.
В этот миг медальон два раза стукнул Конану в грудь.
Он перевел глаза от немедийского посла и увидел, что к нему приближаются двое: полководец Просперо и его дворецкий Паймор.
С их приближением постукивания медальона становились все чаще.
«Ага, кто-то из них! — лихорадочно думал киммериец. — Но в графе я полностью уверен, уж если Просперо собирался мне изменить, то небо должно было упасть на землю… не стоит повторять ошибки, подозревая доказавших свою верность людей… Тогда выходит, это мой дворецкий. Экий мерзавец!»
В следующее мгновение у него изумленно полезли на лоб глаза. Паймор остановился около барона Этельстейна и почтительно слушал, что говорил ему нобиль, в то время как Просперо продолжал шагать прямо к трону, и медальон застучал в грудь киммерийца, будто частый дождь. Шли мгновения, но Конану казалось, что граф так никогда и не приблизится к нему, потому что время словно остановилось для варвара.
«Не может быть! Мой полководец и соратник! Скорее я поверю, что это порожденье Нергала смеется надо мной!»
Мысли вихрем крутились в голове киммерийца, надо было найти достойный выход из положения, чтобы не осрамиться перед собравшимися, не обидеть ненароком своего главнокомандующего и в то же время не подвергать себя опасности.
— Король! Гляди! — он оглянулся на свистящий шепот позади него.
Брегант указывал глазами куда-то вниз, и, проследив его взгляд, Конан увидел фиолетовый камень, сверкавший на пальце графа Просперо. Решение созрело мгновенно. Король резко поднялся с трона, и все в зале замерли, направив удивленные взгляды на своего повелителя. Остановился в недоумении и Просперо, не дойдя всего нескольких шагов до своего места за троном, где обычно находились советники и ближайшее окружение Его Величества. Паллантид и Брегант, как по команде, подошли ближе к королю и положили руки на рукоятки мечей.
— Послушай, Просперо, — стараясь не показать своего волнения, спокойным тоном спросил варвар, — откуда у тебя такой дивный перстень? У меня даже в глазах померкло от его блеска!
Краем глаза он заметил, как граф Этельстейн, до того спокойно стоявший рядом с Паймором, дернулся и буквально вытаращил глаза на руку пуантенского полководца.
— А, этот? — Просперо с довольным видом вытянул руку, чтобы всем был лучше виден перстень. — Подарок одной прелестной особы. — Он покрутил пальцем с кольцом, и камень засверкал зловещим блеском, словно глаз демона. — Красив, верно? Хочешь посмотреть поближе?
— Упаси меня Светлоликий, — король как бы в шутку заслонил себя ладонями вытянутых рук, — ты же знаешь, я не очень падок на драгоценности. А вот граф Этельстейн, как я вижу, очень заинтересован этой безделушкой. Я не ошибся, граф?
В голосе Конана явственно прозвучали грозовые ноты, и все в зале притихли, предчувствуя, что сейчас может произойти что-то необычное. Этельстейн вздрогнул от обращенных к нему слов короля, и киммериец в одно мгновение понял, что попал в точку.
— Паймор! Дай мне блюдо!
— Блюдо? — вздрогнул дворецкий, не ожидавший обращения своего владыки. — Какое блюдо?
— Я что, не ясно выразился? — сдвинул брови король, но дворецкий уже понял свою оплошность и, отыскав глазами кого-то из челяди, щелкнул пальцами.
Через несколько мгновений в мертвой тишине, воцарившейся в зале, слуга пронесся по проходу с большим медным блюдом и с поклоном вручил его королю.
— Брегант! — обернулся варвар. — Возьми у графа Просперо его кольцо и положи сюда.
Генерал молча кивнул и, взяв блюдо, подошел К пуантенцу. Полководец, несколько удивленный происходящим, снял с пальца кольцо и положил на протянутое Брегантом блюдо. Звон металла заставил графа Этельстейна вздрогнуть, он непроизвольно сделал шаг вперед, намереваясь схватить кольцо, но Брегант мгновенно отвел блюдо в сторону.
— Ну-ка! Придержите его! — кивнул король двум гвардейцам, стоявшим у трона, указав на Этельстейна. — Клянусь Кромом, граф знает про этот перстень что-то такое, чего не знаем мы!
Солдаты мгновенно исполнили приказ короля, и по тому, как исказилось лицо графа Этельстейна, Конан понял, что на этот раз не ошибся, и его советники были совершенно правы: мерзавец все знал и своим движением выдал себя. Брегант поднес блюдо с кольцом королю, и тот внимательно рассмотрел перстень. Киммериец опасался брать его в руки, мало ли какие опасности таит в себе это проклятое творение Сета.
— Хорош, — процедил он сквозь зубы. — Именно оно было подарено тебе, а потом исчезло из твоего дома? — спросил он советника
— Да, — подтвердил генерал. — Если хочешь, можешь справиться у него самого.
— Так и сделаем. Ведь ты все расскажешь нам, граф? — спросил киммериец, устремив тяжелый взгляд на Этельстейна. — Я чувствую, что ты знаешь много интересного: и про немедийского шпиона, и про Тасвела, который пытался убить короля, и даже подозреваю, про смерть своей падчерицы. Я правильно говорю? — рявкнул варвар.
— Я не понимаю, о чем речь… — Этельстейн уже несколько пришел в себя. — Все знают, я верой и правдой служу Его Величеству…
— Да уж, — кивнул Конан. — Служишь, точнее говоря, служил до известного времени, но потом, ты, сын шелудивой овцы, задумал сам стать королем. В этом желании в общем-то нет ничего плохого, — усмехнулся варвар, — но вот меня такой поворот событий не вполне устраивает. Врядли мне понравилось бы лежать пробитым пятью стрелами, как Альгимант, или превратиться в обглоданный скелет, как Тасвел.
По рядам придворных прошел удивленный ропот, но киммериец, взглядом заставил умолкнуть находящихся в зале.
— Но и это еще не все… — Конан прервал свою речь, продолжая смотреть на графа испепеляющим взглядом. — Тебе кажется, будто киммерийцы не способны хотя бы иногда пошевелить мозгами. Но это не совсем так. Раскопать твои гнусные делишки было не так уж и сложно, если постараться как следует. Спасибо Митре, у нас это получилось. Ты думаешь, я не знаю заклинания?
— К-к-какого заклинания? — даже заикнулся от неожиданности Этельстейн.
— А ведь ты попался, гусиный помет! — торжествующе провозгласил король. — Давай, проверим, действует ли оно! Брегант, а ну-ка помоги мне, — Конан с улыбкой повернулся к генералу. — Ты уже носил этот перстень, он не угрожает тебе.
— Нет! — граф непроизвольно дернулся в руках гвардейцев, но тщетно: в Черных Драконах служили дюжие парни.
— Пустите! — извивался Этельстейн. — Меня оклеветали подлые враги! Я ни в чем не виноват!
— Ну, так уж и не виноват! — рассмеялся киммериец. — Чего же ты боишься тогда, падаль? Человечек, которого по твоему приказу зарезали в «Луне и яичнице», успел кое-что нам рассказать.
— Что же? — спросил Этельстейн, все еще надеявшийся, что варвар просто хочет поймать его на слове.
— Еще раз себя выдал, даже не спросил что это за человечек в «Луне и яичнице». — почти ласково отметил Конан. — Твое хваленое хладнокровие сейчас изменило тебе, граф. Ты делаешь ошибки, одну за другой, ублюдок! Так вот слушай. Он рассказал, что надо прикоснуться камнем к человеку и произнести несколько слов… — варвар сделал паузу, наслаждаясь смятением Этельстейна.
В зале было так тихо, что за окном слышен был разговор слуг, убиравших двор.
— Он сказал… — продолжил киммериец, — а, может быть, ты сам нам поведаешь? — обратился он к Этельстейну. — В последний раз спрашиваю!
— Не знаю я ничего, — приосанился граф, все еще надеясь на спасение, — и даже не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ну, как хочешь, червь! — презрительно бросил Конан. — Действуй, Брегант! Отомсти этому мерзавцу за сына!
— Чья сила, того и действие! — провозгласил генерал, прикоснувшись перстнем к графу, тщетно пытавшемуся отпрянуть.
Вопль Этельстейна слился с единым возгласом удивления всех, наблюдавших за действом, и тут же синее пламя охватило графа.
Гвардейцы от неожиданности выпустили заговорщика, и он рухнул на пол прямо перед тронным возвышением, корчась от боли. Огонь пожирал его на глазах изумленных придворных, все стояли в молчаливом оцепенении, и только вой графа и треск пламени были слышны в тронном зале. В несколько мгновений все было кончено, и лишь кучка пепла осталась на месте, где совсем недавно находился всесильный нобиль.