Глава 22
Первым делом Глэней обвязала грудь, шею и плечи Юли куском простыни. Получилось что-то вроде знакомого Юле слинга, теперь она могла не бояться, что выпустит Агату из рук во время полета.
В плащах жриц Афреи женщинам удалось дойти до дверей, за которыми пустынники держали Конара, дикого дракона. Там дорогу им преградили воины, рабы Эйфа.
При появлении женщин пустынники один за другим поднялись с пола. На воинах были надеты ярко-красные накидки, полоски такой же ткани прикрывали лица. В руках каждый держал копье или короткую саблю.
Юля и Глэней остановились в нерешительности. Глэней скинула плащ, Юля последовала ее примеру. На лице целительницы не было страха, лишь ожидание. В глазах воинов Юля прочла интерес и… надежду.
— Они оделись для боя, — шепнула ей альвийка. — Это безумие.
Юля уже знала, что магия пустынников не предназначена для сражений, что в бою они больше полагаются на свое оружие или драконов.
— Можно ли как-то разорвать их рабский договор? — тихо спросила Юля. — Они ведь погибнут.
Глэней покачала головой. И, кусая губы, добавила, глядя, как к ним идет высокий худощавый воин в карминовой накидке:
— Это вождь. Он стоял рядом с Конаром, когда дракон пытался «выпить» меня, и не пытался его остановить. Думаю, он знает, кто ты.
Юля ожидала, что ей предстоит долгий разговор, какие-то усилия и громкие слова об особом предназначении Агаты. Но воин просто повел их за собой, бросив испытывающий взгляд на Глэней и, очевидно, сделав какие-то свои выводы.
Снаружи доносились звуки монотонных ударов. Один, особенно громкий, сопровождался оглушающим грохотом. Юля негромко вскрикнула.
Вождь вдруг заговорил, на чистом драконьем, почти без акцента.
— Маги пытаются разбить каменный козырек, прикрывавший террасу. Источник магии защищал Убежище, но отражение таких атак не может длиться вечно.
— Вы…? — неуверенно сказала Юля.
— … останемся здесь, — спокойно договорил за ней пустынник. — До конца. Осада может длиться долго. Уже сейчас нарушено заклинание, поднимающее в замок воду из подземного источника.
— Нужно поговорить с Эйфом! Я поговорю с ним! — Юля остановилась.
— Не сто́ит, — вождь покачал головой, свернув на узкую винтовую лестницу в незаметной нише. — Это не имеет смысла. Хозяин глуп и слишком одержим своей идеей. К тому же он вряд ли может вас услышать, его разум затуманен особым эликсиром на особых травах. Он мог бы сдаться на милость тем, кто снаружи. Мы надеемся, что так и случится. Ол-Танеер благороден и справедлив, мы сражались с ним, но не по своей воле. Он простил бы нас. Хозяин приходил и говорил о своей дочери. О пророчестве. О вас. Он думает, Дева-Дракон — его путь к вершине родовой славы. Он не понимает. Ваша дочь — надежда, для всех нас. Она смешает два вида магии, Мужскую и Женскую, и дракам придется забыть о своем превосходстве над другими народами. Она вернет нам нашу природную магию Огня!
— Дева-Дракон, — медленно повторила Юля, посмотрев на дочь.
Сытая, плотно спеленатая Агата спала в складках повязки на груди у мамы, шум и грохот мало ее беспокоили. Глядя на дочку, Юля не собиралась искать в ней черты будущей «революционерки» в области магии и гендерных ролей. Она просто содрогалась при мысли, что сейчас единственным спасением из замка может быть полет на драконе. С младенцем.
— А ты, Глэней? — спохватилась Юля. — Твой договор еще не истек. Ты не сможешь покинуть замок!
— Не дальше скал, на которых мне разрешено собирать лекарственные травы, — подтвердила целительница. — Не волнуйся, Ула. Этого будет достаточно. К тому же после того как ты вернула мне Силу, что-то во мне изменилось. Я больше на чувствую себя домашним скотом на привязи. Нет, — предупреждая вопрос Юли, — проговорила альвийка, — ты не сможешь освободить всех рабов Убежища. Вспомни: эта магия больше не твоя, а Агата слишком мала.
— Здесь, — сказал вождь.
Они поднялись под самую «крышу» замка. Узкая арка вела в небольшую пещеру, устланную соломой. В ней стоял острый звериный запах, а в стене было вырублено широкое отверстие, в которое вливался свет.
Пустынник подошел к дыре и издал негромкий звук языком. Через несколько минут в ответ донеслись такие же щелчки. Юля с опаской выглянула наружу и отпрянула: по наружной стене, цепляясь за скалу острыми когтями, Конар переползал с террасы к отверстию.
Дракон ввинтился в пещеру. Юля еще раз убедилась: плотным и короткошеим дракам во второй ипостаси такие акробатические номера недоступны.
Конар пригнулся и оскалился — он рычал на Глэней. Альвийка побледнела и сделала шаг назад.
— Конар умеет читать мысли? — спросила Юля. — Он не убьет ее… опять?
— Он пьет магию, как мы воду, пропускает ее через себя и видит суть всего, — кивнул пустынник. — Поговорите с ним. Вы — Мата Дракониа, Конар это понимает. Можете не произносить вслух, скажите это в голове.
Юля обратилась к «дикому» с беззвучной мольбой. Если Конар защищает Агату, он позволит Глэней помочь им. Если же он видит суть, то наверняка заметил, что альвийка теперь на стороне Девы-Дракона.
Вышло как-то… сумбурно, но Конар втянул воздух трепещущими ноздрями, потоптался и развернулся к женщинам спиной.
— Пригнитесь, держитесь крепко, — велел вождь, усадив Юлю позади Глэней и надев на женщин «ремни безопасности». — Шум его не испугает, но боевая магия может вызвать панику. Летите и да хранят вас боги.
Дракон пробежал по полу и текучим движением выскользнул из дыры. На Юлю и Глэней посыпались мелкие камешки. Несколько бесконечных минут «дикий» пробирался наверх, цепляясь за стены и помогая себе крыльями. Стало трудно дышать от поднятой им пыли, Юля прикрыла Агату краем простыни.
Наконец Конар отыскал щель в козырьке скалы и вырвался в открытое пространство над замком. Юля старалась смотреть только на дочь — от кульбитов дракона кружилась голова и закладывало уши.
Грохот остался справа, дракон уходил в сторону по ущелью. Он сделал круг над плоскими скалами, подчиняясь Глэней, держащей поводья.
Слева и справа к Конару подлетели два дракона: темно-зеленый и темно-красный. Более массивные и зубастые, они закружились вокруг «дикого» в опасной близости, вынуждая ящера спуститься на каменистый холмик, покрытый скудной зеленью.
Конар недовольно взревел, но Глэней направила его к земле. «Дикий» подчинился неохотно и даже попытался снова взмыть в небо у края обрыва. Однако темно-зеленый и темно-красный предупреждающим ревом помешали ему подняться.
Дракон шипел и вертелся, не давая женщинам слезть. Юля чувствовала его желание защитить наездниц. Агата проснулась и начала громко выражать свое возмущение происходящим.
Юля отчаянно замахала дракам, мысленно успокаивая Конара. Оба дракона приземлились, обернулись… и из магической дымки вышли закутанные в плащи Эйр и Эйт. Лица у парней были донельзя удивленными. Дымка развеялась. Молодые люди переглянулись и стремглав понеслись к своей эйшаари.
Конар продолжал неиствовать, Юля, придерживая дочь, изо всех сил цеплялась за изогнутый спинной шип «дикого». Каждая новая гневная рулада Агаты заставляла его скалиться и вертеться. Дракон изгибался, демонстрируя чужакам свой усаженный острыми наростами хвост.
Глэней, сидевшей впереди, тоже приходилось несладко. Эйр и Эйт замерли в нескольких метрах, бдительно следя за маневрами Конара и, видимо, не понимая, что делать.
— Все! Все! — закричала Юля в полный голос. — Тише! Угрозы нет! Опасности нет!
Она повторила те же слова мысленно, одной рукой коснувшись чешуи «дикого». Конар начал успокаиваться, но тут снова завопила Агата. Дракон беспокойно выгнулся и сделал рывок в сторону молодых драков. Эйт и Эйр прыснули в разные стороны.
И тогда Юля, поняв причину неутихающего беспокойства дракона, обратилась к дочери. К огромной радости Юли ей удалось поймать ту тонкую нить, что соединяла их сознания, когда Агата еще была в ее утробе.
— Я здесь, я здесь, — шептала Юля. — Сейчас все будет хорошо. Здесь громко и страшно, я знаю. Чуть-чуть потерпи, ладно? Твой дракон беспокоится, когда ты так сильно плачешь.
Агата затихла. И Конар, поворчав и выпустив из пасти сноп искр (скорее для предупреждения, чем с целью нанести вред чужакам), распластался на земле. Глэней спрыгнула первой, ее руки опухли от рывков поводьев, но она кивнула: все в порядке.
Эйт бесстрашно встал на лапу Конара, снял Юлю со спины дракона и передал ее в руки Эйра. Наконец-то Юля ощутила землю под ногами и полной грудью вздохнула жаркий воздух, пахнущий солнцем, камнем и травами. Судя по звукам штурм замка шел совсем недалеко. Над ущельем всполошено метались птицы.
Молодые драки завороженно смотрели на крошечный сверток в складках Юлиной повязки. Первым на одно колено опустился Эйт.
— Мата Дракониа, — проговорил он, прижав руки к груди.
— Спустившаяся с неба, укротившая «дикого», — благоговейно прошептал Эйт, преклонив колено вслед за братом. — Мы всегда знали, что ты… иная. Брат, я же говорил, что Ула всех переиграет!
— Да, да, по-другому и не скажешь, — устало поморщилась Юля, вспоминая общество Эйфа и свою игру на выживание. — Это Глэней, она целительница. С Агатой я всех познакомлю чуть позже. Как же я рада видеть вас, ребятки!
— Ты наша эйшаари, — напомнил Эйр. — Мы участвовали в поисках, а потом присоединились к отряду Эйлана. После твоего похищения…
— Девочки. Цила. С ними все в порядке? Мой муж… где он? — взволнованно спросила Юля.
— И с девочками, и с Цилой, и с семейством достопочтенного Фоога все хорошо. Они остались в городе, хотя Оза и Амита рвались тебя спасать. Эйлан повел магов и всех драков на северную сторону. Они пытаются разбить верхние слои скалы.
Глэней понимающе кивнула:
— Там ветреная сторона и камень более хрупкий.
— За вами была погоня? — Эйр с тревогой оглядывался по сторонам. Его глаза вдруг стали более выпуклыми, а зрачки приняли вертикальную форму.
— Нет. Нам помогли незаметно улизнуть, — объяснила Юля. — Но я не знаю, чего можно ожидать от Эйфа Дэреера.
— Тогда уходим. Эйт, лети вперед, предупреди охрану.
Эйр и Эйт обернулись в драконов. Юля села на спину Эйра, Эйт покружил вокруг брата, проверяя небо и землю, и рванул вперед.
Воины разбили лагерь на пологом холме через ущелье от замка. Появление Юли вызвало оживление. Гномы, орки, люди, альвы удивленно смотрели на женщину с ребенком. А пустынники, выделяющиеся из толпы своими яркими накидками, образовали длинный коридор. То тут, то там слышалось «Магнесс Дракониа». Они знали.
Глэней нашла в толпе своих сородичей и осталась с ними. Испугавшись толпы, Конар взмыл в небо. Он покружил над скалами и нашел место на одной из них, подальше от шума, но поближе к новым хозяевам. Эйр распорядился, чтобы «дикого» хорошо накормили.
Братья драки привели Юлю в палатку Эйлана. Она со стоном удовольствия опустилась на немудреное ложе в углу. Тонкое походное одеяло, брошенное поверх матраса из сухой травы, показалось ей самой прекрасной кроватью на свете.
— Мы принесем все необходимое для тебя и ребенка, — сказал Эйр. — Еду, воду, свежую одежду. Альвы построят портал в ближайший город, если нужно.
— Мы можем немедленно отправить вас в безопасное место, — напомнил Эйр. — Когда Танеер возьмет замок, начнется бой.
— Никуда вы меня не отправите, и не мечтайте, — Юля покачала головой. — Мне нужно поговорить с женихом. Это очень важно.
— За Эйланом послали. Он скоро будет здесь.
— Боги! — Эйт присел рядом и осторожно обнял Юлю. — Ты вырвалась! Как раз когда мы совсем отчаялись. Ол-Танеер мог бы собрать больше магов, орков, гномов, пустынников и смести этот муравейник с лица земли, несмотря на Источник магии, но внутри была ты. Мы пытались передать сообщение, ничего не получалось, посылали переговорщиков — Дэреер прятался внутри, как крыса. Эйлан предлагал золото и прощение — тоже без толку. Несколько дней сплошного ада. Они обижали тебя? Признайся! Если обижали, пощады не будет никому!
— Эйт, милый, со мной и Агатой все хорошо. Сейчас нам нужны вода, еда и немного уединения. Воды нужно много.
Молодые драки вскочили и устремились к выходу. Сразу после того, как они ушли, в палатку вошла Глэней. Она помогла Юле немного привести себя в порядок и покормить Агату.
Слуги принесли мясо и овощи, и женщины подкрепились. Юле было трудно заставить себя есть. После всего перенесенного, когда она смогла, наконец, немного расслабиться, ей больше всего хотелось лечь, сжаться в комок и от души порыдать. Руки дрожали, болела голова. Но теперь у нее была Агата, и Юля старательно жевала мясо, пила козье молоко и даже проглотила горсть орехов.
— Молодец, — похвалила ее Глэней. — Малышке нужно хорошо кушать. Это я попросила добыть немного лесных орехов, от них прибавляется молоко. Наклонись.
Юля опустила голову, и альвийка положила ей руки на виски. Спустя несколько минут болезненная пульсация в затылке прекратилась, а руки перестали дрожать.
— Поспи, — велела Глэней. — Я побуду с Агатой.
— Я боюсь, — призналась Юля. — Не могу ни на минуту оставить ее без присмотра.
— Я попрошу твоих эйшаранов подежурить у платки. Им-то ты доверяешь?
— Да. Спасибо тебе, Глэней. Я рада, что ты здесь.
— Я от вас теперь никуда не денусь, — серьезно пообещала целительница. — Куда вы без меня? Ты только кажешься сильной, как мужчина, а внутри такая же хрупкая, как все мы, женщины. Деве-Дракону нужна хорошая нянька. Да и Конар… кажется, мы нашли общий язык. С нами вы в безопасности.
Юля улыбнулась, упала на постель и заснула. Во сне, тем не менее, она слышала и тихий голос альвийки, и ее песенку-колыбельную, и негромкие голоса Эйта и Эйра, пришедших проверить странницу, и шаги, такие знакомые, и легкое прикосновение к волосам…
Юля вздрогнула, проснулась… и оказалась в объятьях Эйлана:
— Эйн-ол?!
— Да, любимая. Я тут. Ждал, когда ты проснешься.
— Агата?!
— Она спит, все хорошо.
Палатку освещали магические лампы. Уже ночь? Сколько же Юля спала? Эйлан указал ей на аккуратную, сплетенную из лозы колыбельку у постели. Оттуда раздавалось тихое посапывание.
От мужа пахло железом, гарью и… кровью. Но Юля прижалась изо всех сил, молясь, чтобы это не оказалось сном. Ей столько раз грезилось, что она может обнять своего Эйн-ола, своего героя, самого храброго и справедливого мужчину на свете.
Когда Юля узнала о том, что Танеер был ранен стрелой, но смена ипостаси излечила рану, она разрыдалась, спрятав лицо на груди у мужа. Она плакала от облегчения и счастья.
Эйлан гладил ее по волосам и не пытался утешить. Юля была ему за это благодарна. Он понимал, что иногда женщине нужны фонтан слез и мужское плечо, в которое их можно выплакать.
… Чуть позже они сели у колыбельки. Обнявшись, смотрели, как спит их дочь. Когда Агата проснулась, Юля взяла ее на руки, чтобы покормить.
— Твоя новая подруга альвийка разрешила мне подержать ее, — с волнением в голосе сообщил Танеер, склоняясь над малышкой. — У нее твои глаза.
— И твой упрямый подбородок с ямочкой, — улыбнулась Юля. Она помолчала и добавила: — Я помню… я помню ту нашу ночь, когда была зачата Агата, я видела нас во сне. Это так удивительно.
Эйлан нежно поцеловал жену в губы:
— Я больше никому и никогда не позволю разлучить нас. Думал, сойду с ума, когда очнулся и осознал, что тебя нет. Прости, что я о плохом. Не могу забыть и простить. Все эти месяцы я жил только надеждой найти тебя. Сначала не было ни одной зацепки, и я подумал, что прогневил богов. Когда со мной связался Орл, надежда вернулась.
— Орл? — Юля глубоко вздохнула, вновь мысленно пережив те дни, когда она ждала ответа от альва, друга Эймета. — Он получил послание. Судьба нам помогает.
— Да, — согласился Эйлан, — наверное, потому, что любит тех, кто не сдается. Я знаю, что тебе трудно вспоминать. Расскажи мне. Все, с момента похищения до сегодняшнего дня, когда ты появилась над скалами верхом на диком драконе. Когда я узнал об этом, то поверил. Сразу. Ведь это ты, Ула. А мои воины были ошеломлены. Маги, бросившие лагерь утром, вернулись. Они не верили в успех осады, уж слишком мощный Источник прячет тут земля, но теперь их мнение изменилось. И меня уже ничто не остановит. Я уничтожу убежище Дэреера.
— Эйн-ол, — тихо сказала Юля, убаюкивая Агату. — Все не так просто. Ты должен выслушать меня и пойти на некоторые уступки.
— Я ни в чем тебе не откажу, — сказал Танеер, слегка сдвинув брови. — Только не проси отпустить Эйфа. Он нарушил закон. Его будут судить…
— Эйф это заслужил, — согласилась Юля.
— … если он откажется от битвы, — договорил драк.
— Что? Какой битвы?
— Наши разногласия можно решить только одним способом — двойным сражением, в человеческой и драконьей ипостасях. Это древняя традиция. Никто не сможет опротестовать результаты дуэли. Я убью Эйфа, и ты будешь принадлежать мне, даже если Совет Старейшин попробует выступить против нашего союза.
Юля посмотрела в глаза мужу и поняла: спорить и отговаривать бесполезно. Это не та область, в которую ей позволено вмешиваться — это мужские дела. Сердце ее наполнилось тревогой, но она верила: Эйн-ол победит.
Она рассказала, как жила в заточении. Услышав, как спокойно и с некоторой долей юмора Юля повествует о жизни в Убежище, Танеер слегка расслабился, но упоминание о грубости Клодины и Дэреера заставили его снова сжать кулаки.
— Клодин не убила тебя, когда ты был под чарами, — напомнила Юля. — Пощади ее. К тому же, она знает многие тайны магической библиотеки и может быть полезна.
— Хорошо, — неохотно согласился Танеер. — Но эти пустынники и жрицы, рабы Эйфа… Они будут сражаться. Я не хочу убивать, однако…
— Они вынуждены подчиняться Дэрееру, — вздохнула Юля. — Любое нарушение магического договора повлечет более мучительную смерть, чем гибель в бою, несравненно более мучительную. Глэней объяснила мне. Она также предупредила, что жрицы Афреи опасны. Они годами истязают себя в храмах, и за это богиня дает им особую магию. Девушки тоже будут сражаться. Пустынники тоже. Эйфа безнадежен. И эти его зелья… Люди могут погибнуть из-за упрямства одного больного на голову идиота.
Танеер встал и принялся ходить из угла в угол. Юля перепеленала Агату и уложила ее в колыбельку. Ребенок спал так крепко и спокойно, что Юля машинально сделала знак от сглаза. Потом она тихо рассмеялась. Теперь ее связывает с этим миром столь многое, что она ни за какие дары не отправится домой.
— Я соберу совет. Завтра, — сообщил Эйлан. — Дам поручение альвийским магам, они особенно сильны в таких вопросах. Пусть ищут решение.
— Спасибо, — с облегчением сказала Юля.
— Ложись и спи. Я буду охранять ваш сон. Смотреть на то, как спит моя дочь, и благодарить богов за то, что мы снова вместе.