- Можешь доверять мне.
- Как я могу доверять кому-то? - вырвалось у нее. Она сжала лук руками и почувствовала вдруг, как приятна на ощупь старая, полированная многими прикосновениями древесина. - Отец все эти годы от чего-то скрывался. Я не знаю, кто его убил. Может, ты или твои люди. Может, кто-то другой, даже твой враг. Но я этого не знаю. Отец учил меня тому, чему учат в школе. Рассказывал о мире. Я не знала даже о его сестре, о том, что есть дом, куда мы можем прийти...
Вулфер сочувственно покачал головой.
- Когда Бернард отрекся от сана, семья отреклась от него. А он... Им руководила банальная причина - любовь к женщине. К Анне...
Лиат залилась краской, памятуя о своей судьбе.
- Многие клирики нарушают свои обеты... - На нее повеяло могильным холодом при мысли о Хью.
- Но редко отрекаются при этом от сана. Милость Господа с Владычицей может простить нам все грехи и ошибки. Бернард отвернулся от церкви. Как я понимаю, он стал одним из исповедников Ереси Ножа и тогда же встретил Анну. Поэтому ко всем его грехам добавляется еще и отречение от учения блаженного Дайсана и Круга Единства.
- Это неправда!
- О математиках, что наблюдают движение планет, часто говорят, что они служат не Господу с Владычицей, а демонам воздуха, чье знание выше нашего, чье зрение острее, демонам, что рождены вместе с ангелами, но слишком горды, чтобы склониться перед Владычицей и войти в Покои Света.
- Но это неправда. Отец не верил в такие вещи... Он был добрым человеком. И молился, как все добрые люди.
- Я не утверждаю, что это правда. Так говорят об адептах древней магии. И лучше бы ты помнила об этом, Лиат.
- Отец часто говорил, - пробормотала она, - что люди всегда верят в то, во что хотят верить. Независимо от того, правда это или нет. - Она вытерла слезы. - Но я глуха к магии, господин Вулфер. Так что не важно, что я знаю о ней...
- Так уж и не важно? - мягко переспросил он.
- Вы там закончили? - раздался из-за двери голос Хатуи. - Бедняжка Ханна уже вся в синяках. Можно нам потренироваться с Лиат?
Вулфер поднялся, держа в руках короткий меч, и Лиат последовала за ним. Она прислонила лук к стене и взяла меч из его рук. Тяжеловат, но это даже хорошо. Тяжело в ученье, легко в бою.
- Хорошее оружие, - подходя к ней, сказала Хатуи. - Для настоящего воина, а не для какого-нибудь дворянчика, заставляющего других сражаться вместо него.
- Сама ты, Хатуи, не из дворян? - спросила Ханна, отдыхавшая в тени башни.
Хатуи фыркнула:
- А сама ты как думаешь? Моя мать владела землей и не подчинялась ни одному герцогу. Они с сестрой и братом переселились на восток довольно давно, еще когда Арнульф Младший стал отправлять семьи за Эльдар. Тети нет в живых, ее убили куманы. А мать и дядя обрабатывают больше земли, чем прочие землевладельцы в округе. А это что?
Она потерла клинок у основания, там, где он крепился к рукояти. Проступили слова: "Сей добрый клинок - друг Лукиана, сына Ливии". Лиат прочла их вслух, не задумываясь. Размышляя, не принадлежал ли клинок тому самому Лукиану, что написал на камне о своей любви к рыжеволосой. Затем поняла, что все на нее смотрят с удивлением, все, кроме Вулфера. Трое хозяйских детей играли неподалеку, но подошли поближе, чтобы посмотреть на девушку в светской одежде, сумевшую прочесть надпись, как настоящая диакониса.
- Не знал, что тебя учили в церкви, - проговорил Манфред.
Хатуи, многозначительно кашлянув, отогнала детей.
- Грамота не спасет тебя в бою. - Она повела Лиат во двор конюшен, чисто выметенных госпожой Гизелой не хуже, чем двор харчевни миссис Бирты. Запомни, девушка, что с оружием надо обращаться умело. Теперь становись против меня, посмотрим, как ты с ним подружишься.
Хатуи была быстрее, сильнее и выше Лиат. Вдобавок ее меч был длиннее. Но обменявшись несколькими ударами, она заявила, что удовлетворена и что Лиат вскорости станет настоящим мастером. Лиат тяжело дышала и потирала ушибленные места.
- Манфред вырежет из дерева несколько палок той же длины, что и ваше оружие, и каждый день на привалах будем заниматься.
Лиат отдала меч Ханне, взяла в руки лук и захромала к башне, разгоняя путавшихся под ногами цыплят. Лук был трехслойным - из дерева и рога, выкрашен в пурпурно-красный цвет, испещрен царапинами в долгих и частых боях. Концы лука украшали бронзовые головки грифонов.
В колчане нашлась шелковая тетива. Потерев руки, она прикрепила ее к одному концу лука и, с усилием согнув, к другому. И увидела резьбу на роговой части, едва заметные саламандры, попарно соединенные между собой. В резьбу вплетались буквы: "Зовут меня Пронзатель сердец".
Хатуи успела сходить к ручью, вымыла лицо и руки после тренировочного боя. Позвала Ханну, чтобы та сделала то же самое, и остановилась, чтобы посмотреть на оружие.
- Это куманский колчан. Узнаю, мы много таких собрали на мертвых куманских воинах. Их луки были короче наших, и все с такой вот резьбой внутри. И отравленные стрелы. Варвары! - Она сплюнула на землю.
Буквы напоминали даррийские, но немного отличались от тех, что были на здешних камнях, на ее новом мече и на древних свитках из скрипториев, где бывал отец.
"Пронзатель сердец". Слова готовы были слететь с губ Лиат, но она сдержалась. Никто, кажется, не заметил этой надписи. Резьба была только на внутренней стороне лука, той, что во время стрельбы повернута к владельцу. Отец всегда говорил: "Слово тоже оружие". И еще не раз повторял: "Больше молчи, Лиат. Говоря вслух, поступаешь, словно купец, раскрывший перед разбойниками сундуки с сокровищами".
Главным сокровищем оставалась книга. Вулфер, конечно, подозревал, что она взяла ее с собой, видя ее в руках Ханны. Но никогда не задавал вопросов, и это казалось Лиат подозрительным.
- Откуда этот лук? - спросила она.
- Я не видел его раньше, - сказал Вулфер, - но меня не было в Стелесхейме лет пять.
- Я была здесь два года назад, - почесала в затылке Хатуи, - и не помню этого лука. Манфред?
Тот покачал головой и протянул руку, чтобы взять лук. Лиат поколебалась немного, но все-таки лук отдала. Манфред повернулся, достал стрелу из собственного колчана и, натянув тетиву, выстрелил в сторону палисада. Стрела с треском вонзилась в дерево, напугав цыплят, собак и детей. Он удовлетворенно хмыкнул и вернул оружие Лиат. О резьбе не сказал ничего.
Из дома выглянула госпожа Гизела. В окнах показались встревоженные лица слуг. Когда "орлы" прибыли в Стелесхейм, Лиат видела людей, работавших на полях местной округи. Видимо, Гизела оказалась состоятельной и авторитетной женщиной. Что подтверждал ее властный взгляд.
- Надеюсь, мастер Вулфер, - строго сказал Гизела, - вы не собираетесь устраивать здесь стрельбище. Машите мечами сколько угодно, но из луков стрелять лучше подальше от дома. Тут у меня, понимаете ли, куры, собаки и дети.
- Простите, госпожа, - извинился старый воин. Затем протянул ей лук. Вы не помните случайно, откуда этот лук в Стелесхейме?
Она нахмурилась.
- Раньше не видела. Но спросите у кузнеца, он лучше знает, какое оружие здесь есть.
Свой кузнец в Стелесхейме был особой гордостью жителей. Но увы, человек, почерневший от работы в дыму и копоти, не смог сказать им, откуда взялся лук. Наконец, когда стало ясно, что его происхождение так и останется тайной, Гизела созвала всех к столу, на котором красовались жареные цыплята, хлеб, сыр и хмельной мед. После обеда и произнесенной молитвы святой Бонфилии, чье имя почиталось в тот день, Гизела попросила племянницу, миловидную девушку со светлыми волосами, принести два новых плаща.
- Сделали прошлой зимой - из андалланской шерсти. Сотканная из нее одежда всегда прочна и тепла. Муж моей сестры привез как-то целых четыре тюка этой шерсти из Меделанхии.
- Далековато забрел, - удивился Вулфер.
- Он плавает на корабле каждый год, - не без гордости пояснила Гизела, - мы небедная семья, сможем даже прокормить короля, если он прибудет сюда со своим двором.
- Осторожнее со словами, - вмешалась в разговор практичная Ханна, представьте только, сколько еды понадобится всем придворным.
- Шесть месяцев назад король был в Генте, - Вулфер, казалось, не усомнился в серьезности слов хозяйки, - и если все будет идти, как идет сейчас, ваше желание может исполниться.
- Я говорила вам, что две недели назад здесь проезжал отряд "драконов". Они очень спешили, и я только снабдила их едой, а кузнец проверил подковы и доспехи.
При этих словах Гизелы Лиат заметила, что племянница залилась краской и отвернулась, чтобы скрыть смущение. Гизела продолжала рассуждать, качая головой: