Ее сразу увели конюхи, а Хатуи с Ханной под руки отвели гонца к королю, где он совещался с Гельмутом, Джудит и прочими вассалами, обсуждая предстоящий поход на Гент. При виде "орлов" Генрих прервал речь и поднялся навстречу.
Приехавший бросился перед ним на колени.
- Ваше величество. - Он тяжело дышал и едва мог говорить.
- Меду ему! - приказал король.
"Орел" жадно и долго пил.
- Простите, ваше величество.
- Какие новости?
- Страшные, ваше величество. - Мужчина чуть не плакал. - Я прибыл из Отуна. Ехал пять дней, останавливаясь только затем, чтобы сменить лошадей. Тут он прикрыл глаза.
Слушавшие напряглись и с нетерпением ждали продолжения. Ханна пыталась вспомнить, где находится Отун и что там могло произойти. Не там ли была епископская кафедра? Да! К тому же занимаемая сестрой Генриха Констанцией.
"Орел" пришел в себя и продолжил:
- Я сумел бежать из Отуна только благодаря помощи кастелянши епископа Констанции. Город сейчас в руках принцессы Сабелы.
Несколько придворных разом заговорили, но король жестом приказал им замолчать. Он помрачнел.
- Город пал?
- Из-за предательства, ваше величество. Епископ Констанция попала в плен к Сабеле. Епископом теперь назначена Гельвисса.
- Та самая, которую собор епископов низложил восемь лет назад?
- Да, ваше величество. Отун сдался без боя, чтобы сохранить жизнь епископу. Никто в городе не считает Гельвиссу своей законной госпожой. Но это еще не все. Сабела собрала войско, с ней герцог Родульф Варингийский.
Никто не произнес ни слова, ожидая реакции короля.
- Что Конрад Вейландский? - тихо спросил тот.
Ханна не очень представляла себе, кто этот герцог и каково его значение, но, судя по напряженному ожиданию придворных, вопрос был важен. Гельмут Виллам оглаживал бороду. Герцогиня Лютгарда, облаченная в дорожные одежды, нервно сжимала и разжимал кулаки.
Но "орел" лишь покачал головой. Он едва держался на ногах.
- Не знаю, с ней он или нет. Я оставил город глубокой ночью. Могу сказать только одно: рати Сабелы идут на восток.
На восток! Даже Ханна могла понять, что это значило. На восток, в Вендар.
- Она присягнула мне, - тихо проговорил Генрих. Он был в гневе и движениями напоминал льва, изготовившегося к прыжку. Но воли гневу не давал. - Вендар в опасности. Мы не потерпим бесчинств принцессы Сабелы. Поход на Гент отменяется.
Ханна вздрогнула. Что будет с Лиат?
4
"Поход на Гент отменяется". Чего стоили Генриху эти слова? Росвита поймала на себе взгляд Виллама. Тот явно думал о том же. У короля было трое законных детей. Ради спасения королевства приходилось рисковать четвертым, любимым.
Король Генрих стоял, скрестив руки на груди. Он разглядывал дорогой ковер аретузийской работы, лежавший у него под ногами: геометрический узор из густо-пурпурных и бледно-серебристых цветов и восьмиконечных звезд. Ковер был частью приданого королевы Софии - только она, дочь прежнего и племянница нынешнего аретузийского императора, осмеливалась ходить по пурпуру. Когда она умирала, многое из ее имущества возвратили в Аретузу. Генрих сохранил мантию, возможно, против воли умиравшей, считая, что он единственный из ныне живущих королей достоин носить мантию Священной Даррийской Империи. Многие пытались провозгласить себя наследниками покойного Тайлефера, и никто не сумел. Империя, воссозданная великим императором, просуществовала двадцать четыре года и ушла в небытие вместе со своим императором. И теперь ни один из королей, даже при поддержке госпожи-иерарха, не хотел присваивать себе этот титул.
- Всем собраться, - отдал наконец Генрих приказ. - Выступаем на рассвете.
Гонец, несмотря на то что рисковал своей жизнью, был отпущен без королевского благоволения. Приказали лишь его накормить и напоить. Король отправился в опочивальню, а вассалы стали созывать своих людей, и вскоре монастырское предместье напоминало растревоженный улей. Все герцоги и графы, не исключая Лютгарду и Джудит, собиравшиеся отправиться в собственные владения со своими солдатами, теперь шли с королем. Не было времени собирать войска из отдаленных провинций.
"Орлов" подчинили Ротрудис, герцогине Саонийской и Аттомарской, и Бурхарду, герцогу Аварийскому. Некоторые отправились в более мелкие владения. Большая часть монастырских запасов продовольствия грузилась на повозки королевского обоза. Услышав страшные новости о мятеже, никто, даже келарь, не возражал против опустошения погребов.
Сразу после вечерни к Росвите, занятой сбором дорожного сундука и упаковкой рукописей, пергаментов, перьев и чернильниц, пришел Виллам. Он был напуган, и она немедленно все отложила и заторопилась ему навстречу.
- Мой сын куда-то пропал, - сказал он, - вы не видели его сегодня?
Росвита почувствовала себя виноватой. За последние часы произошло много неожиданностей, и она забыла о своем обещании приглядывать за мальчиком. Но тут же сообразила, куда он мог уйти.
- Я не видела его. А слуги?
- Шестерых нет - тех, что помоложе. Остальные ничего не говорят. Виллам явно ожидал худшего.
- Приведите их сюда.
Маркграф вышел мрачный. Она закончила укладывать свитки, передала сундук слуге и отправилась навстречу свите Виллама. Они встретились у небольшой часовни, единственного тихого места во всей монастырской округе. Гельмут привел двух человек - седоволосого старого и верного слугу и юношу, смущенного и чуть не плачущего.
Росвита пристально смотрела на них. Старик не представлял интереса: дядька, много лет посвятивший воспитанию мальчика, обучая его военному ремеслу и верховой езде, вряд ли втянул бы того в опасную авантюру. Молодой слуга мог.
- Надеюсь, ты не собираешься мне лгать? - обратилась она к нему. - Кто ты? Кто твои родители?
Он назвал свое имя и происхождение.
- Где господин Бертольд?
Юноша взглянул на старика. Тот упорно смотрел вперед. Молодой слуга не знал, куда девать руки, и покусывал нижнюю губу.
- Смотри мне в глаза и поклянись, что ничего не знаешь.
Юноша заплакал. Старик заговорил, желая спасти того от клятвопреступления или предательства молодого господина:
- Он ничего не знает об экспедиции. Я был против, но господин Бертольд не послушался.
- И ты не пошел с ним! - Виллам поднял кулак, словно желая ударить им в дверь часовни, но вовремя опомнился.
Темнело. Росвита с трудом различала лица собеседников. Два монаха вошли в часовню, держа в руках горящие светильники, и принялись зажигать лампады. Скоро начнется повечерие, и монахи отправятся спать.
- Так он мне приказал, господин. Я послушный слуга. И по правде говоря, ничего страшного не вижу. Это всего лишь старые развалины. Я видел много таких собственными глазами, и ничего не произошло. Он взял с собой шестерых лучших солдат и утром отправился туда.
- И до сих пор не вернулся!