Октавио буквально швырнул Сашку на медленно развинчивающийся на тысячу пластинок-составляющих столб, сам же упал и по-пластунски поспешил в противоположном направлении, верный убеждению, что маги должны пробовать свои изобретения исключительно на себе.
Падая, Глюнов инстинктивно выставил руки. Несколько тонких каменных пластинок, на которые разобрался посох Ноадина, больно вонзились в руку, зато остальные замерли и, когда Сашка, превозмогая боль, добрался до коварной надписи, начали медленно возвращаться назад.
Минута - и свечение каменного круга вокруг посоха погасло.
Сашку буквально вывернуло наизнанку.
- Что это было? - откуда-то издали доносился голос Догонюзайца. Из того положения, в котором сейчас пребывал Глюнов -у земли, согнувшись и придерживая макушку, чтоб не рассыпалась на части, - охранник казался на редкость бледным и больным. - У меня такое чувство, как будто я зря завтракал.
- Предлагаю обломать Пингвину руки, чтоб не повадно было, - высказался Ноздрянин. Он был в испарине, будто свалился в тропической лихорадке. - Ставлю вопрос на голосование. Кто «за», давайте действовать, пока не явились сфинксы и не вздумали нам мешать…
«Не надо… я не нарочно…» - пытался оправдаться Сашка, но сил не было.
- Значит, так,…, - подхватил его за шею Громдевур. Поднял, встряхнул и объяснил, что,…, он быть участником магических экспериментов не нанимался, и ты,…, мэтр Сашка, радуйся, что господин Октавио нынче добрый. - Ты чего, сопляк, делаешь? Не можешь магичить по-хорошему, так не берись! Алхимик, твою мать, ртутно-сернистый!
- Я не специально… - вяло оправдывался Глюнов. - Я думал, что для того, что, если посох сделан, чтобы управлять сфинксами, надо и ввести слово «сфинкс»…
Он показал на четыре руны, расположенные наверху.
- Где ты видишь «сфинкса», бестолочь? - возмутился до глубины души Октавио. - Это слово «стая», или «толпа», или… как его… - Генерал вдруг замялся и сделал вид, что и так уже сказано достаточно. - И вообще, оно по эль-джаладски, а я в тамошних диалектах не разбираюсь.
- А я думал… - почесал затылок Сашка. - А на вас подействовало? В смысле, если тряхануло меня, Александра Даниловича, дядю Васю…
- У меня закалка есть, - соврал Октавио, ненароком проверяя, не случилось ли чего с оберегом, подарком Ангелики. - Я ж, в конце концов, генерал, а не какой-нибудь там новобранец, чтоб в обморок от любого заклинания падать.
- Тогда отлично.
- Что?! - опешили Догонюзайца и Ноздрянин.
- Я говорю - отлично, - еще раз, погромче, объяснил Сашка. - Мы с вами придумали, как нейтрализовать Волчановского и остальных. Если, конечно, возникнет такая необходимость. Конечно, жаль, что здесь нет метки «сфинкс»… - добавил он, придирчиво рассматривая посох.
- Вон, внизу, - нехотя подсказал Октавио. - Только погоди пробовать, я отойду подальше.
Во второй раз всё сработало, как надо. Каменный посох истончился, опав пластинками в строго заданной последовательности. Каменистая земля вокруг сама собой выровнялась и засияла мягким голубым светом. Ни сам Сашка, ни его товарищи-соучастники на этот раз не испытывали никаких головных болей, а окончательную проверку осуществил, правда, случайно, Черно-Белый Кот. Он двинулся в светящееся пятно быстрым галопом, высоко подняв хвост и едва ли не тявкая от удовольствия, обнял передними лапами посох, упал и заурчал, выражая высшее наслаждение.
- Совсем другое дело, - похвалил Громдевур мэтра Сашку. - Сразу видно мастерскую магическую работу. Идеальная ловушка - зверь идет сам, падает где надо и засыпает от счастья.
- Да уж, - согласился Глюнов. - Идеальная.
Когда Черно-Белый Кот проснулся, дневной жар медленно отступал перед летними сумерками. Ауэу… - сладко зевнул котяра. Хорошо отдохнул. Аэуаа… Так, поднялся на лапы Черно-Белый, - а где мои люди? Почему не бросаются меня обнимать, не падают ниц, умоляя отведать очередное угощение? Где мои кяунфсеуррвы? Где смяутауна? Где вяулеурьяночка?
Так как люди не отзывались, Кот философски фыркнул, шевельнул усами, признавая, что нет в жизни совершенства, и отправился на поиски людей, пропитания и развлечений. Сделал мягкими пушистыми лапочками пару шагов и обнаружил, что ему нанесли самое страшное оскорбление, которое только возможно по отношению к представителю славного кошачьего рода.
Посадили на цепь.
Стальные звенья пахли барбосом, которого ЧБК поучил уму-разуму в том человеческом поселении, которое охотно предоставляло ему мышей, травы семейства зонтичных и товарищей по играм. Кууреузаудов, - вспомнил Кот. Ладно, пусть его, - но как цепь оказалась на Черно-Белом? И ведь не просто оказалась, а опутала дважды, да еще закрепила противоположный конец к штырю, закопанному в землю. Мня… мня… Увауу!!! - взвыл Кот, пытаясь вырваться.
Будь Кот действительно разумным, как того желал Сашка Глюнов, он был обязательно догадался, что следует бояться Громдевуров, валерьянкой после обеда угощающих; но даже переполненный инстинктами кадавр чуял, что попал в ловушку. Мя… мя…мяуауау!!! Отпуститяуауау!!! Спяуситеуеуу!!!
Кот рвался, громыхая цепью на все окрестные горушки. Он орал, ругаясь на восьмидесяти диалектах, шипел, ворчал, плевался и грыз стальные звенья. Царапал когтями камни, но тот, кто вогнал крепление «поводка» на вершок в землю, знал повадки Черно-Белого и постарался на совесть. И все усилия животного оказывались тщетными.
Она появилась из сгущающихся вечерних теней.
Почувствовав незнакомый запах, Кот замер, прислушался, насторожив черное и белое уши. Ого, какая красотка, - подумал бы он, обладай хотя бы зачатком интеллекта. Но так как от этого проклятия человечества Кот, по счастью, был избавлен, он мигом почувствовал - печенкой, кожей, каждым вставшим дыбом волоском, - что путь к сердцу этой самки лежит исключительно через ее же желудок.
Полураскрыв крылья, чтобы удерживать равновесие на крутом склоне, сфинкс медленно приближалась к замершей зверушке. Кот выгнул спину, заорал о пощаде. Его золотые глаза полыхали отчаянием, шкура дрожала от страха (почти отдельно от всего остального), могучие мышцы парализовало безнадежностью. Это вам не человек какой, мог бы сказать Кот в свое оправдание, которого обмануть - как мышку проглотить. Это даже не какой-нибудь тупой огнедышащий ящер, который, пока развернет огромную голову на такой же длинной шее, кошки не то что сбежать - вывести потомство успеют. Это свои, дальняя родня семейству кошачьих, и от них точно жди неприятностей.
Сотканная из запахов перегревшегося камня, пыли, пойманной добычи и горькой травы, она приближалась.
Черно-Белый Кот заметался в растерянности. Он всего лишь хотел пошутить! Правда, правда! Мяу, поймите же - ему было скучноу, и он хоутел поувесеулится… Нельзя за шалости отдавать Котов на растерзание сфинксам!
Посмотри на меня, жалкий зверек, раздался мертвенный холодный голос в голове Кота. От этого голоса лапы сами собой подогнулись, и Черно-Белый, внезапно оскудев мускульной силой, брякнулся на каменное крошево. - Мрр, ты слишком мал, но, надеюсь, отменно вкусен…
- Посмотри на меня, - раздался вдруг человеческий голос откуда-то сверху.
Кот и сфинкс мигнули, как по команде, переведя глаза с вертикальными зрачками наверх, где сначала робко, а потом все более уверенно разгоралось круглое светло-синее магическое зарево. «Око» манило, звало, одним своим видом обещая райское блаженство. Забыв об опасности, Черно-Белый Кот дернулся, но был остановлен натянувшейся цепью, а сфинкс легко, как ветер, скользнула в приветливо распахнутую ловушку. Она урчала, как домашняя киса, млела, закрыв глаза от восторга, и ей было всё равно, что из темноты вышло четыре человеческие фигуры, - до тех пор, пока острая стрелка не ударила ей в шею, погрузив в глубокий сон.
Еще пять стрелок с транквилизатором усыпили пятерых одетых в серых камуфляж охранников, тупо следовавших за сфинксов. Еще троих и Волчановского обезвредили старым испытанным способом - ребром ладони по шее.
- Вяжи их, - деловито подсказывал Ноздрянину Догонюзайца. - Покрепче, чтоб не рыпались. Ну что, кажись, справились?
Сашка радостно согласился, почти уверенным жестом дезактивировал магический посох, а Громдевур на всякий случай отошел к вершине горы - осмотреть окрестности, проверить, не случилось ли чего с верным серым умбирадцем.
Появление из-за соседнего холма господина Серова и отряда вооруженных «волчат», наставивших на охотников автоматы и весьма недружелюбно велевших поднять руки вверх и не двигаться, стало весьма неприятным сюрпризом для всех, кроме счастливо спящего сфинкса.
Короткое путешествие, которое Сашка совершил в компании «волчат», подчинявшихся приказаниям Серова, оказалось донельзя информативным. Во-первых, Глюнов понял, насколько не любят Бульфатов, Хвостов и прочие неясность и двусмысленность в командной вертикали. Охранники с таким удовольствием подчинялись отдаваемым Серовым приказам, что, будь их исполнительность сродни аппетиту, можно было бы сказать, что у них от усердия за ушами трещало.
Во-вторых, Сашка получил эмпирическое подтверждение тому простому факту, который Маша - милая, родная Маша, оставшаяся за полторы тысячи километров в другой, чужой и спокойной жизни, - когда-то объясняла ему в перерывах между лекциями: по чужому приказу можно совершить любую глупость. Сашка, помнится, не верил, горячо и упрямо отстаивая идею функциональной целесообразности и эволюционной необходимости любого поведенческого акта, часто встречающегося в популяции животных того или иного вида. Может быть, для мира животных подобные дарвиновские постулаты и имели значение, но для человеков - увы, оказался прав кто-то другой, сказавший с ослепительной рекламной улыбкой «Мы думаем за вас!» Кто говорил подобную чушь - Сашка пытался вспомнить все тридцать шесть минут, пока подскакивал, больно ударяясь локтями связанных рук, в машине Бульфатова. Рядом, прикрыв страшные, залитые черным колдовством глаза, спали Волчановский и двое его товарищей по несчастью; во второй машине на заднем сиденье мирно посапывали сфинкс и пребывающий в прострации Кот. С посохом, который Сашка «выключил» буквально за несколько минут до появления нежданных гостей, обошлись также небрежно, как с Догонюзайца и Ноздряниным - сгрузили в машину, кажется, даже прошлись по драгоценному магическому артефакту тяжелыми ботинками.
Напрасно Глюнов объяснял, что участвует в важном научном эксперименте. Напрасно взывал к Серову и Бульфатову, намекая на количество совместно просмотренных футбольных матчей и съеденных за одним столом тете-людиных борщей. На него смотрели, как… Обидно, но факт - на него смотрели, как на вошь, с этаким цивилизованным отвращением чисто вымытого примата, изобретшего земляничное мыло, к низшему беспозвоночному созданию, нагло орущему «А нам всё равно!!!».
На этой стадии открытий Глюнов тяжело вздохнул, начал трястись, еле сдерживаясь, чтоб не устроить истерику, велел себе потерпеть - кажется, едут в клинику к Лукину, («ужо там развернусь!!» - пообещал себе Сашка), и пересчитал пойманных.
Ага, сделал еще одно «тонкое» наблюдение Глюнов. А ведь наш друг господин Октавио куда-то смылся. Сбежал, исчез, растворился в надвигающихся вечерних сумерках. Этак по-английски, не прощаясь - Сашка не смог вспомнить даже, в какой момент он перестал видеть рядом с собой крепкую широкоплечую фигуру странного знакомца.
«Все меня бросили,» - печально решил Глюнов. «Наверняка Лот и Громдевур устроили какой-то заговор. Вот и слиняли, под шумок - кто их, психов, знает, то ли правда -в другой мир, то ли на ферму Курезадова и дальше, автостопом до города или попутным товарняком в дальние края…» Подобная идея - подтвержденная подлым утренним предательством Лотринаэна, - тем не менее опровергалась объективно благородным поведением Громдевура во время выманивания сфинкса. Да, его идея использовать ЧБК как «живца», оскорбила воспитанную Гринписом Сашкину души до самой глубины… но ведь сработала. И Черно-Белый Кот не пострадал.
По крайней мере, заключил Глюнов, увидев в кузове подскакивающей по кочкам впереди идущей машины черное и белое треугольные уши, Котик явно не умер, молчит, на жизнь не жалуется. Значит, всё хорошо…
Подобным наивным самообманом Сашка мучил себя всю дорогу от сфинксовой норы до клиники Евгения Аристарховича. Когда же автомобиль въехал на крошечную площадку позади Оздоровительного Центра, и на пороге появился знакомый лысый крепыш в белом халате, врожденная глюновская нервность дала о себе знать:
- Евгений Аристархович, ну вы хотя бы им объясните! - взмолился Сашка.
- Конечно, Саша, сейчас объясню. Вот только сам пойму… - Лукин требовательно повернулся к Серову.
Исполняющий обязанности начальника охраны Объекта взял под козырек и выпалил быстрой скороговоркой: