— Ты вернулся, — прогремел в вечерней тишине бас предводителя. — Что ж, приветствую тебя… победитель. Впрочем, велика ли доблесть… победить созданных тобой же противников. Дон Кихот может гордиться славным продолжателем его дела… Чем не битва с ветряками?
— Создать, наделить чувствами, мечтами, памятью, чтобы походя стереть… — в голосе Магистра вовсе не было осуждения. Скорее глубокая, вселенская печаль… — А теперь мы обречены бродить по созданному тобой миру… Браво…
— Я… я не знал… — хрипло отозвался Андрей, чувствуя, как в душе поднимается волна сочувствия. — Я сам такой же пленник этого треклятого мира.
— Ты жив… Ты можешь дышать, чувствовать… — грустно произнес, выйдя из-за спины магистра, граф Людвиг. — Разве тебе не понравилось чувствовать себя победителем? Сбежать от проблем в своем мире и, шутя, одним движением ладони, разрешить все их здесь… Взгляни… Здесь все. Все, кого ты, походя, растоптал… — он оглянулся. — Девочка, выйди вперед. Пусть победитель увидит тебя.
Процессия расступилась, и рядом с графом возникла миниатюрная фигурка остроухой альфийской принцессы. Однако сейчас это была не та манерная и презрительная светская львица. Простая, с потухшим взглядом, светловолосая хрупкая девчонка. Она медленно подняла голову. В огромных пронзительно-голубых бездонных глазах блеснула слезинка.
— Ты рад, повелитель? — вновь произнес магистр. — Что ж, порадуемся, судари. — Примите мои поздравления, Ваше Величество, — он склонил голову в преувеличенно смиренном поклоне. Поклонились и остальные члены странной процессии.
— Прости меня, — вырвалось у Андрея. — Простите. Что я могу сделать для вас, как исправить мою глупость?
— Простить? — эхом отозвался магистр. — За что? За наши муки? Но ведь это и твои мучения… Так же, как мы часть тебя… А впрочем… Если желаешь, ты в силах исправить. Прикажи отпустить нас. Окончить наши мучения. Только пожелай, этого будет довольно…
Андрей поднял руку, собираясь произнести решающие слова. Ненароком ладонь скользнула по остро отточенному клинку, висящему на плече… Ильин охнул и дернул пораненной кистью, стряхивая на травку капельки крови.
Вспышка, словно рванул китайский фейерверк. И мгновенно все вокруг изменилось. Поблекли краски заката, пахнуло тяжелой подвальной сыростью. Потянуло непередаваемо отвратным запахом тления.
Андрей взглянул на стоящие перед ним тени и охнул.
Морок рассеялся. Вместо печальных, отрешенных лиц на него смотрели яростно горящие глаза. Тянулись когтистые лапы, стремясь преодолеть невидимую грань, чтобы впиться в него.
— Вон! — рявкнул Андрей. — Силой, данной мне, приказываю: Возвращайтесь туда, откуда взялись. Все!
Мгновенное замешательство, тени задрожали и стали медленно истончаться, утекая сквозь мгновенно почерневшую траву в сухую серую почву.
Прошло несколько секунд, и все исчезло.
Андрей сжал постукивающие зубы и провел по лбу, стирая холодный пот: "Однако, я чуть было не поверил… А ведь это уже не впервой. Первый случай был в камере, когда я едва устоял перед непонятной тоской… Что это? Случайность, или?.."
— Что? Что это было? — простонал граф, дико озираясь. — Ты видел это? Андрюс? Настоящие призраки. Или это почудилось только мне?
— Граф… Я не знаю, что вам мерещится, может быть, это от травмы, не знаю. Мне едва достает сил тащить ваше сиятельство в гору. Тут уж не до призраков… — отговорился Андрей.
"Ни к чему посвящать сдвинутого на титулах бедолагу в мои семейные тайны", — решил король.
— Лучше, помогайте, — грубовато прохрипел он и потянул импровизированную волокушу вперед.
"Неужели и это тоже часть игры? Или просто изгибы моего подсознания? — Андрей вновь и вновь прокручивал в голове странное видение. — Или не видение? Разве может посетить один и тот же мираж сразу двоих? Хотя… — тут голос рассудка доходчиво напомнил, что и сам граф в некоторой степени — частица созданного им самим мира. — Тогда что? Очередная шутка неизвестного кукловода, или все-таки объективная реальность?"
Устав ломать голову над загадкой, Ильин заключил: "Итак. Если это морок, то я ничего не теряю. А если кто-то специально бередит мне душу, пытаясь вывести из равновесия, то результатом могло стать мгновенное возвращение в игру всех тех, кто противостоял мне раньше. Не окажись у меня под рукой клинка, тогда все могло обернуться совсем по-другому. Стоп… Это уже сказка про белого бычка, — остановил он карусель мыслей. — Принято — это происки нового игрока, будь то неведомый Маркус, или тот, кто стоит за ним, не суть. Главное, теперь реальность этого мира приобрела новое качество. Она стала объективной".
Определив для себя хоть какую-то конкретику, оглянулся по сторонам и присвистнул.
Узнать петляющую среди горных утесов дорогу стало невозможно. Поросшие мхом булыжники, густые заросли, подступающие почти к самой дороге. Местами ветки оставляли совсем узкое пространство для движения. Складывалось впечатление, что идешь по узкому коридору. Но в заброшенности полотна неожиданно отыскались и положительные стороны. Тащить груз по скользким камням стало гораздо легче…
— Граф, как вы там? — покосился на раненого спутника Андрей: "Ого? Похоже, дело совсем нехорошо". Молодой человек лежал без сознания, лицо его стало совсем бледным, глаза закатились.
"Ничего, ничего… Будем верить, что осталось недалеко", — попытался приободрить себя Андрей и снова впрягся в работу.
Не прошло и получаса, как в просвете возникли зубчатые стены замка.
Увы, даже отсюда было видно, что время не пощадило бывшую резиденцию упыря Дорна. Державший в страхе всю округу барон, ставший, как после догадался Андрей, отражением слышанных им когда-то легенд о зловещем графе Дракуле.
— Эй, хозяин, — он с трудом подтащил свой груз к воротам старого замка и с силой заколотил кольцом, висящим на ржавой петле. В ожидании появления хозяев Андрей опустился на корточки и прислонился к теплым доскам.
— Кто там? — послышался голос из-за ворот. Судя по всему, обитатель приблизился к калитке разве что не на цыпочках и теперь пытался определить, какого гостя принесла нелегкая.
— Открывай… — с кряхтением выпрямился Андрей. — Граф Гордье попал в беду. Скорее всего, сломаны ребра. И если старому графу не безразлична судьба его наследника, то стоит поторопиться, — Андрей приготовился к длительным расспросам, однако звякнул засов, и в просвете возник потертый субъект в засаленной ливрее. Слуга зыркнул по сторонам и уставился на Андрея. Затем взгляд его переместился на лежащего в забытьи графа.
— Ваше сиятельство… — охнул старый ключник и склонился над телом… — Беда, ох беда. Он суетливо потянул безвольно опущенную руку раненого, но сумел разве что приподнять туловище над землей. Гордье скрипнул зубами и, не раскрывая глаз, застонал.
— Эй, любезный, не мое дело, но так вы ему только навредите. Тащите как есть, — посоветовал Андрей. Поняв, что толку от немощного привратника не дождешься, вздохнул и вновь поднял пропотевшую упряжь: — Давай, любезный, уж я сам его затащу. Жалко будет, если вы по незнанию прикончите его.
— Неужели некому помочь? — удивился Ильин, волоча опостылевший груз по двору, оглянулся, восстанавливая в памяти картину внутреннего убранства, и разочарованно присвистнул. — Это не бедность, это уже нищета, — пробормотал он сквозь зубы.
Предоставив двум неряшливым служанкам хлопотать возле графа, Андрей устало присел на ступени. Память услужливо вернула его в тот день, когда он взбегал по этой лестнице, чтобы сразиться со зловещим духом хозяина.
Увы, все это уже в прошлом, теперь здесь — куда большее запустение, чем тогда, и дело даже не в развалившейся кровле и облезлых стенах. Не чувствуется присутствия заботливых рук хозяина.
"Что и говорить, сейчас Гор — уже глубокий старик, и ему вовсе не до благоустройства громадного замка. Да и на какие средства? Вряд ли новые правители осыпали опального графа милостями. И главное, ничем я ему сейчас помочь не сумею. Кто я? Король в изгнании? А свято место, по определению, пусто не бывает. И отчего кто-то должен был держать трон свободным в надежде, что король, мо-о-жет быть когда-нибудь и вернется. Смешно. У короля Артура были его рыцари, и вообще, легенды о нем сохранили этакую лубочную картинку идеального королевства в эпоху дикого средневековья".
"Что я здесь делаю? — простой вопрос, и не менее конкретный, только нелицеприятный ответ: — Тебе просто некуда больше идти", — и тут ему захотелось немедленно подняться и рвануть в сторону ворот.
Увидеть согнутого возрастом маразматика, глядеть на бессильные слезы, слушать ностальгические рассказы о тех, кто уже сошел в могилу.
"А что после? Неужели всерьез рассчитывал на помощь дряхлого старика?" — Андрей поднялся, воровато зыркнул по сторонам и стал спускаться по ступеням. Странно, однако ему полегчало. Что называется, отлегло. Еще один короткий шажок, и он уже смог перевести дух.
"Баста", — отрезал бывший король, готовясь рвануть со всех ног прочь.
— Эй, куда? — прозвучал громкий, отчетливый голос человека, привыкшего командовать. На площадке дворцового входа стоял пожилой человек. На боку старого вояки висела приличных размеров шпага, рука сжимала более похожий на дубину посох.
— Это ты спас моего сына? — строго поинтересовался граф. — Он пришел в себя, и первое, что сумел сказать, это попросил позаботиться о помощнике. Что ж, я не знаю, где ты подобрал этого оболтуса, он последнее время, словно специально, ищет приключения на свою голову, однако, искренне благодарен.
Хозяин неторопливо поправил перевязь и двинулся по ступеням, поскрипывая добротными кожаными сапогами: — Как звать тебя, незнакомец?
Он не договорил и всмотрелся в лицо стоящего у подножья лестницы Андрея.
— Погоди… А ты здорово похож на… — граф оборвал себя. — Кто ты? — повторил он,
Ильин вздохнул и решительно повернулся к хозяину замка. — Я… — он поймал себя на том, что не может выговорить этих слов.
"Какого?.." — Андрей разозлился на себя за странную нерешительность: — Я тот, кто есть. Король Гвардарии, Андреас, — и даже смутился. До того фальшиво прозвучали эти слова.
Гор близоруко прищурился: — Да, очень похож… Вот только одно но. Молодой человек, а вы в курсе, что королю сейчас должно быть никак не менее восьми десятков лет? — усмехнулся граф. — Я думаю, вам стоит сделать поправку на это… назовись ты сыном… я мог бы задуматься, а так… — он явно посчитал странного незнакомца самозванцем. Причем не самого большого ума.