— Не спорь. И оставь меня, наконец, с Рэдом. Иди.
Он послушался.
Глупо разговаривать с мертвыми, но кто сказал, что они нас не слышат? Пока ни один не вернулся, чтобы сказать об этом.
— Дурак ты… добрый и храбрый дурак, — сказал я Рэду, и погладил его по щеке. — Знаешь, я-то думал, что ты доживешь до старости, и мы вместе с тобой будем сидеть в нашем домике, попивать чай и вспоминать былые времена. А, может, ты женился бы и я б приезжал к тебе, и мы, старые пердуны, смотрели бы, как играют твои внуки.
В разбитых окнах засвистел ветер.
— Ненавижу это 'бы', - признался я, поудобнее устраивая его голову у себя на коленях. — Оно словно жирная линия, перечеркивающая все варианты будущего. Жаль, у меня нет стеклянного кокона с волшебной жидкостью… Хотя ты был бы против, наверное. А мне… может, мне нужно понять, что есть невозвратные вещи? Смертные люди? Я привык к своей долгой жизни… Наверное, это банально, я сам говорил подобное со сцены, и не раз, но… жаль, что я не успел сказать тебе, как ты мне дорог. И я…
Стены замка ощутимо дрогнули, словно великан, головой задевающий небо, пнул его изо всей силы. Дальняя стена издала сухой, потрескивающий звук. Я осторожно (стараясь не стукнуть Рэда затылком о камень, хоть он и был мертвее мертвого, но почему-то это показалось мне важным) опустил своего ученика на пол, затем встал и опасливо приблизился к стене на несколько шагов. Камни скрипели, сопротивляясь неизвестной силе, а ветер снаружи пытался просунуть в окна длинные, цепкие лапы; он поднял пыль и поволок в мою сторону брошенный в углу гобелен.
Что, черт возьми, происходит?
Постепенно буря снаружи сменила тон — вместо визгливых ноток я услышал мощный гул, сродни морскому, и в этом утробном рычании отчетливо прозвучало имя.
Стена дрогнула и, выгнувшись наружу, с грохотом вылетела, рассыпаясь на отдельные камни — как будто кто-то невидимый, но очень большой и сильный ухватился за нее и выдернул из замка. Ветер ворвался в залу, смел со стола остатки блюд, и заставил меня зажмуриться. Я знал, что это — необычный ураган. Магический… И мне показалось, я знал, кто вызвал его.
Перед глазами моими встала наводящая ужас картина: серая мгла клубилась снаружи, заворачивалась в вихри и сжимала замок в смертельных объятиях. Внутри нее можно было заметить птичьи трупики, ветки деревьев, листья и пыль. Низкий голос бури стал почти невыносимым, я с трудом держался на ногах, в глаза и рот мне забилась пыль, я чувствовал себя букашкой, тщетно пытающейся выжить в водовороте и одновременно этот клубок неистовых смерчей, танцующий быстрый, неудержимый танец, восхищал своей мощью и хаосом.
— Рэ-э-э-эд! — услышал я голос, и обрадовался ему, как желанной когда-то смерти.
Из буйного, кусающего себя за хвост урагана отделилась точка — и понеслась ко мне. Я приглашающе раскинул руки в стороны, стоя почти на самом краю пола, за которым бесновалась стихия.
Она, уверенная в себе, спокойная и нетронутая бурей, опустилась всего в нескольких шагах передо мной. Сердце мое, как я думал, сухое — сжалось так, что, казалось, кровь и слезы хлынут у меня из глаз.
— Он умер. — Сказала она.
— Здравствуй… Хилли, девочка моя.
Она молчала. Смотрела на меня. Ничуть не изменилась, только складка у губ и глаза — черные, полные ненависти.
— Я ждал тебя гораздо раньше. — Она смотрела на меня, не двигаясь. Гул поутих, но я знал, что все только начинается. Или заканчивается… — Что скажешь?
— Рэд умер. Я почувствовала, — ответила Хил, едва сдерживаясь. — Ты губишь всех, кто рядом… Где он?
— Да, он умер.
— Где он?! — закричала Хил.
Я обернулся и показал ей на тело Рэда. Хил охнула и медленно пошла к нему, буря же осталась снаружи, словно невидимая сила держала ее там… до поры до времени, пока она не ворвется внутрь и не разорвет меня на куски. Хилли опустилась на колени рядом с другом, провела рукой по припорошенным пылью волосам.
— Как?
— Спас королеву. Выпил из нее яд. 'Одна жизнь', самоубийственный поцелуй.
Я подошел и сел на пол рядом со своей бывшей учениицей.
— Ты… ты чудовище. Ты моровая болезнь, все, кого ты касаешься, гибнут… — полным слез голосом произнесла она, и замолчала, не в силах совладать с ним. Я же свои рыдания скрутил в тугой жгут еще тогда, когда увидел гаснущие глаза Рэда, и не давал им прорваться, да и не собирался. Я слишком стар, чтобы плакать… наверное. Хил продолжила: — Хотя бы поэтому я должна тебя убить.
Ветер развевал ее волосы, придавая ей вид величественный и грозный. Настоящая Дева Пустыни.
— Я так и знал, что ты не уйдешь без…
— Без твоей смерти, Джок? Нет, не уйду.
— Меня не убить, детка. В отличие от него… — я с силой сжал челюсть, и на зубах заскрипела каменная крошка. — Ты не сможешь.
— Смогу.
— Как?
— Я знаю, как лишить тебя бессмертия.
Я посмотрел на кольцо.
— Да, — она заметила мой взгляд и скривилась торжествующе. Странная вышла гримаса — как будто ей самой непонятно было, что нужно чувствовать в этот момент. — Я знаю, как разбить его, снять его чары.
— Когда-то я желал этого. Потом перестал. Но теперь… тебе повезло. Сейчас мне все равно, и я не стану биться за свою жизнь.
— Ты устал? Устал управлять людьми, как куклами?
— О чем ты?
Она с презрением посмотрела на меня. Такая строгая, пугающая и прекрасная, уверенная в своей правоте и праве — лишить меня того, чем не она наградила.
— Я знаю, ты бросил меня.
— Не сомневаюсь, ты считаешь, что знаешь истину.
Она фыркнула:
— У тебя еще есть время рассказать мне свою версию, но я все равно не поверю.
Я покачал головой.
— Ты все уже решила, милая.
Я поднялся на ноги; она тоже.
— Давай, девочка моя.
Хил смотрела на меня в упор, губы ее беззвучно шевелились. Она подняла руку, направив в мою сторону дрожащую ладонь, но тут же опустила ее.
— Почему ты… почему ты бросил меня? Дважды, Джок!