— Я хочу всегда быть с тобой, — прошептала она третьей пуговице моей куртки. Та, наверное, скончалась от счастья тут же, но я был сдержаннее:
— Со злобным, циничным, едким стариком?
Хилли кивнула.
— Я не был бы мной, если б остался тут. В конечном счете, Судьба все-таки схватила меня за шиворот и ведет туда, где я нужен. А ты нужна мне рядом. Но я хочу, чтобы это решение ты приняла сама, в тишине и покое. Поэтому утром я уеду, а через неделю пришлю тебе весточку. Если захочешь — вернешься ко мне.
— Утром? — переспросила она.
— Да.
— А сейчас?
Я посмотрел на угольки в камине, они подмигивали мне десятками красных глаз.
— По законам жанра я сейчас должен подхватить тебя на руки и унести в спальню, а затем подарить тебе ночь незабываемой любви… но я способен только дотащиться до кровати без посторонней помощи и рухнуть в нее, и не забывать дышать. Я чувствую себя на всю тысячу лет. В меня вчера меч воткнули, ты знаешь?
— Нет. — Она подняла ко мне лицо. Счастливое. — Я помогу, обопрись на меня. Говоришь, меч?
— Проткнули насквозь, — я с благодарностью оперся на ее плечо, и мы двинулись в спальню. — Пришпилили к столу, как бабочку. А до этого я оббегал всю столицу и пригород. — Она уложила меня на узкую кровать и легла рядом, устроившись на моем плече. — А до этого — до беготни и меча, — я ночами не спал, следил за Их Величеством, пока они… он…
— Спи уже, — сказала Хил.
Эпилог
Неделю спустя.
Собрался почти весь цвет дворянства и прочих досточтимых граждан столицы. Некоторые успели приехать из предместий (ближайших, конечно, потому что о празднестве было объявлено только два дня назад), и теснились небольшими группками в углах. Главная Парадная Зала была забита почти до отказа, что, в сочетании с удушающей жарой (почти невероятной для весны у нас) делала это сборище пикантно благоухающим. По обоим сторонам от трона вдоль стен возбужденно переминались виконты и герцоги, графы и бароны, их сыновья, дочери, тетки, братья и прочие родственники. Сверкали драгоценные камни на роскошных платьях и камзолах, кипенно-белые воротнички душили горло молоденьким графьям, мелькали веера дам… Шепотки — спутники всех значительных событий — сталкивались в наполненном мускусным ароматом воздухе, и сплетались, образуя кружева сплетен. Конечно, говорили они обо мне — о так кстати 'вынырнувшем' из ниоткуда преемнике печально известного (уже) своим сумасшествием короля Эдуарда. Я покосился налево.
— Ведь правда, Советник, очень часто случается, что ты 'бежишь от чего-то, а оно тебя настигает и становится лучшей частью твоей судьбы'?
— Бывает, Ваше Величество…
— А кто это сказал? — попытался поддеть его я.
— Вы, Ваше Величество…
— Да, верно, я.
Справа от трона расположились, ей Богу, самые беспечные и радостные люди королевства — Алисия и Алирон (влюбленные посылали друг другу пламенные взгляды), и, увидев, что я повернул голову в их сторону, с энтузиазмом помахали мне рукой. Мол, давай, действуй.
Церемониймейстер, на худощавом лице которого было написано, что он крайне уязвлен малой пышностью этого мероприятия (дали б мне волю, говорили его поджатые губы, и сотней приглашенных это бы не окончилось), стукнул три раза жезлом об пол и зычным голосом провозгласил:
— Его Величество, Король Невиана, Джоселиан Второй!
— И последний… — пробурчал я в сторону Советника, вставая с кресла, в котором до сих пор пытался безуспешно спрятаться. — Специально завещаю своим потомкам ни одного малыша так не называть. Не имя, а отрыжка.
Лорд Вито одними глазами выразил верноподданническое согласие со всем, что я прикажу.
Я выпрямил спину, и царственной походкой приблизился к трону. Мне поднесли корону на подушке, и я, без лишних высокопарных пауз, напялил ее себе на голову, буквально запрыгнул на трон и немного нервно обхватил ладонями золоченые шишечки, торчащие на подлокотниках.
— Чести и долгу! — Провозгласил я старый девиз нашего рода. — Ну что, да здравствует король?
— Да здравствует! — Подтвердила толпа, и все закричали, замахали руками (провинциалы даже засвистели) и засмеялись. И хорошо, потому что никто не услышал моего не вполне королевского 'ну и ладненько'.
Из ста девяти присутствующих в зале людей все сто девять выглядели искренне счастливыми. Даже я.
— Ваше Величество… — незамедлительно у спинки трона возник лорд Вито, и, наклоняясь ко мне будто невзначай, повторил, — Ваше Величество…
— Слушаю тебя.
— Вы знаете традицию, сир… При новом короле должен состоять новый же Советник. Я хотел бы представить Вам моего помощника, Тадеуша Айвори…
— И слышать не желаю ни о каких помощниках. Ты мне нужен, Никлас. — Я повелительным жестом прервал начавшие вырываться у него возражения. — Это приказ. Когда мне понадобится кто-то вместо тебя, я буду проникновенно рыдать, потому что случится это только на твоей могиле. Хм… — я покосился на него. — Вы, Советники, когда-нибудь умираете?
— Как и все люди, Ваше Величество, — Вито и не пытался скрыть удовольствие, но для проформы все же уколол меня, — и мне очень приятно видеть в Вашем Величестве такую твердую убежденность в долготе своих лет. Вы так уверены в том, что переживете своего преданного слугу, что…
— А мальчику передай, что занятие мы ему найдем. — Я решил заткнуть фонтан его язвительности, потому что к нам подошли Алисия с Алироном. Улыбались они так, будто сто тридцать дядюшек внезапно всем скопом распрощались с жизнью, и все указали их в завещаниях как единственных наследников.
— Ваше Величество, — на два голоса пролепетали они, Алисия присела в глубоком реверансе. Я не удержался и бросил мимолетный взгляд на живот, и удовлетворенно убедился в том, что случившиеся события, хоть и оставили своей след в ее душе, на беременность никак не повлияли; а, значит, все нормально, и скоро семью Капитана ждут мучения с пеленками. Алирон размахался шляпой с перьями так, что дама, стоявшая рядом, с облегчением вздохнула и отложила веер.
— Внимаю.
Оба поперхнулись, но вспомнили, что тратить королевское время на последовательное склонение головы, поднятие бровей и ожидание ответа не стоит.
— Сир, мы выражаем свою искреннюю преданность Вам и Короне. И благодарим Вас за… за все.
— Благодарность принимаю, равно как и преданность. Извольте сегодня же вечером присутствовать на небольшом ужине в тесном кругу, который я устраиваю в честь своего восшествия на престол.
Я промолчал о том, что причиной праздника станет скорее их свадьба, чем моя коронация. Никому не позволю портить хороший вечер славословиями в свой адрес.
Молодая чета попятилась, склонив головы. Затем пришла очередь Рэда.
Он все еще выглядел слегка осунувшимся после недавних событий, но во взгляде горел такой огонь, что стоящие рядом невольно отшатнулись. Он не стал произносить речей, просто молча стал на одно колено, резким движением выхватил меч и положил его к моим ногам. Растроганные дамы промокнули глаза платочками.
Наш разговор прошел незамеченным, и занял не больше трех секунд — для всех, кроме меня и моего ученика.
— Учитель.
— Если ты не прекратишь так смотреть на меня, я расплачусь, и это подорвет мой светлый образ.
Он понял, что я не насмехаюсь над ним, а говорю правду, и опустил глаза.
— Вы же знаете, я…
— Знаю, Рэд, и ты тоже знаешь. Я благодарю Судьбу за то, что она привела ко мне тебя. Или меня к тебе.