Целый месяц у Аси и Бурцева был настоящий, медовый. Василий ездил к ней почти каждый день. По субботам она приезжала к нему, и тёмные афганские ночи напролёт были их.
Однажды он лежал, раскинув руки, а она, гладила его голову, тихо прошептала:
— Васенька, какая я счастливая. Хочешь, я тебе что-то скажу?
— Очень важное? — пошутил он.
— Очень, Василёк, очень. Мне кажется, мы кого-то зачали.
Он вскочил с кровати.
— Асенька, милая, это правда? Ты не ошибаешься?
— Нет. У меня задержка.
— Ура! — закричал он. Обвернувшись простынёй, стал бегать по комнате, мурлыкая под такт «яблочко» и, подпрыгивая то на левой, то на правой ноге.
Ася сидела на кровати, поджав ноги к груди и положив подбородок на колени. Лицо её расплылось в широкой улыбке.
— Это когда же тебе в декрет уходить? — Он стал загибать пальцы на руке, перечисляя месяцы. — Как раз выходит, что нам вместе из Афгана уезжать. Я по замене, а ты в декрет.
Уже целых три дня Ася не находила себе места. После выходных, когда они были вместе, он так и не появлялся, в мыслях у нее было только одно: «Лишь бы с ним ничего не случилось». И в среду уже почти к концу дня в ординаторскую забежала радостная Зоя.
— Ася, приехал, — шепнула она ей на ухо.
Ася соскочила со стула и стремглав помчалась по коридору на выход. Бурцев стоял, улыбался, облокотившись на капот машины.
— Что случилось, Вася? — Ася испуганно глядела в его лицо.
— Ничего не случилось.
— А почему так долго не приезжал?
— Работы много, Асенька, завтра полк в рейд идёт. Так что, с недельку меня не будет. И сейчас я заехал тебя предупредить и сразу поеду.
— Вася, я боюсь, — она схватила его руку и прижала к себе, — мне почему-то тревожно!..
— Ася, мне надо ехать, — почти прошептал он. — Успокойся, всё будет хорошо.
Тихий, ласковый голос Бурцева гипнотически подействовал на неё. Она отпустила его руку, и он поцеловал её. Машина загудела и скрылась за поворотом, а Ася смотрела ей в след, представляла её мчавшуюся по улицам Кабула.
Когда Ася возвратилась в ординаторскую, там уже начальник собрал всё свое отделение.
— В армии готовится большая операция, — начал он. — Там будут участвовать несколько полков. В районе боевых действий развёртывается медсанбат. Госпиталь выделяет в помощь медсанбату группу врачей. От нашего отделения едет один хирург и анестезиолог. Кроме того, отделению нужно быть готовым к приёму большого количества раненых.
— А много там этих душманов? — спросила Ася.
— Много, говорят почти дивизия.
— А это сколько?
— Какая вам разница.
У Аси задрожали губы.
— Я думаю, вас туда послать, вот там и посчитаете, — ехидно улыбнулся начальник.
Тут вскочила Зоя.
— Что вы всё, Ася да Ася, мужики называетесь, всё за баб прячетесь.
— Почему за баб? Виктор Иванович тоже едет, а потом, тут запарка будет ещё больше, чем там.
— Замолчи, Зоя, — сказала Ася. — Я поеду. Когда отъезжать?
— Завтра утром вылетает вся госпитальная группа.
Медсанбат разместился в лощине между двух горушек, покрытых высушенной травой, да верблюжьей колючкой. В самой лощине было зелено. Где-то из-под горы выбивал родник, он и питал верхний слой земли живительной влагой. В километре от медсанбата начинались большие горы. На их хребтах расположились наступающие на душманов полки, а за ними начиналось само Панджшерское ущелье.
Ася первый раз была на полевом выходе. Безоблачное синее небо, солнце начинало прятаться за вершины гор, в траве запели кузнечики. Ей показалось, что она находится на какой-то прогулке в горах. Где-то и Вася здесь, думала она, не подозревая, что КП полка, в котором был Бурцев, находится всего в двух километрах, за обратным склоном горы. Как только спряталось солнце за вершину горы, ночь пришла мгновенно.
Ася сидела у входа в палатку, наслаждаясь прохладой горного воздуха. Ей казалось, что никакой войны нет. Что все эти рассказы о войне, не более, как чья-то выдумка. Спать не хотелось, но она понимала, что завтра будет бой, пойдут раненые: и у неё будет много работы, и надо бы выспаться.
Где-то вдали иногда выкрикивали солдаты, развёртывая последние палатки медсанбата. Вскоре всё затихло. Наступила такая тишина, какая бывает только в подземелье. Ася легла и долго не могла ещё уснуть. Она вертелась и, наконец, свежий воздух и накопившаяся за день усталость, сделали своё дело. Только уснув, и ей показалось, что тут же проснулась, но был уже рассвет. Солнце ещё не взошло, но выбивающиеся из-за гор лучи уже растворили чёрную ночь, окрашивая местность в серый цвет.
За вершиной горы раздался грохот. Это артиллеристы расстреливали Руху — столицу Панджшерского ущелья. Так продолжалось около часа.
Солнце уже выскочило из-за вершины, и осветило обезумевших людей, не нашедших иного занятия на этой прекрасной земле, как убивание друг друга. Застрекотали в небе вертолёты, то и дело, пролетая в сторону ущелья сбрасывать свой смертоносный груз.
Медицинский персонал вывалил из палаток посмотреть это зрелище. Работы пока не было и все, раскрыв рты, смотрели спектакль на местности, который разворачивался в драму.
Первые раненые появились часа через два. И местность, где был, развернут медсанбат, заполнилась стонами и криками. Зелёная трава вскоре покрылась коричневыми пятнами.