- Господин Хэлверсайд, ведь ты тоже агонист, как и я! Неужто ты готов отречься от истинной веры?
- Монах, если бы эта вера была истинной, разве бы ты скитался вместе с нами? Ты послушай жрицу Аджль!
Из чащи леса доносились пронзительные, душераздирающие звуки вианистской молитвы.
- Белиберда, бессмысленная белиберда!
Ученый улыбнулся. Он свою веру утратил давным-давно и вряд ли был готов приобщиться к какой-то иной. Но ему нравилось поддевать монаха. Отлученный от ордена за обжорство и прочие излишества, этот толстяк и коротышка между тем обожал делать вид, будто является поборником строжайших догматов.
- Осторожнее, монах! Неужто ты вознамерился обидеть нашего Бэндо? Не забывай о том, что он до мозга костей зензанец!
- Пф-ф! - Бэндо плюнул в костер. Он был коренаст, мускулист, с черными усами и красным платком на голове. - Ну, лови, Каплун! - И он бросил монаху шкварчащий кусок бекона.
Монах, вскрикнув, поймал горячий кусок, стал перебрасывать его из руки в руку. Наконец бекон более или менее остыл, и монах решился отправить его в рот, но проглотил с трудом.
Хэл рассмеялся.
- Бедняга монах! Ты заслужил эля за свои страдания! Бэндо снова сплюнул и открыл кожаный кисет. Свернув цигарку, он глубокомысленно прочел:
Накорми меня, любезный,
Жадный нищего просил.
Нищий отдал кус последний
И жадюгу накормил.
- С молоком матери впитал, поди, Бэндо? - улыбнулся Хэл.
- Гм-м-м... Но тут ведь нищих не наблюдается, - пробурчал монах в перерыве между глотками эля.
Бэндо выпустил струйку дыма.
- Каплун, ну ты недогадлив, однако! Втолкуй ему, Хэл. Нищие - это весь зензанский народ, изнывающий под игом захватчиков - синемундирников.
- Ты, что ли, из них, Бэндо? Ты вроде упитанный!
- Упитанный? На себя погляди! Каплун, ты не забывай, что разговариваешь с ветераном Сопротивления!
- С упитанным ветераном Сопротивления, - со смехом уточнил Хэл и похлопал Бэндо по животу. - Вот видишь, монах, богиня благосклонна к тем, кто ей служит!
- Господин Хэлверсайд, избавь меня от этого богохульного разговора!
Монах с обиженным видом перебрался на опушку и задрал сутану, чтобы помочиться.
Дружеская перебранка закончилась неожиданно. Затрещали сучья, послышался пронзительный тревожный свист. А в следующее мгновение на поляну выбежала тоненькая девушка в белом платье.
Хэл вскочил.
- Ланда! Что стряслось?
Поднявшись с колен, Ката набросила мундир, радуясь хотя бы тому, что он теплый. Порой она задумывалась над тем, что же она делает, шагая на бой вместе с ненавистным войском. Иногда, когда она вместе с остальными солдатами месила грязь на зензанских проселках, ей мучительно хотелось сорвать со спины мешок, швырнуть его наземь и убежать в лес, куда глаза глядят.
Такие же чувства владели многими молодыми синемундирниками. Нирри узнала о том, что откупиться от призыва в армию можно было за пять золотых тиралей. Но таких денег большинство новобранцев не видело ни разу в жизни. Поэтому единственным спасением оставалось дезертирство. Удерживал солдат только страх. В случае поимки им грозила смертная казнь, да и потом: разве мог солдат выжить в этих лесах? Ката знала, что для многих ее однополчан леса были страшнее ежедневных мучительных переходов и даже кровавой битвы.
Ката такого страха не испытывала. К синемундирникам она питала лишь жалость и презрение и понимала, что когда придет час, она покинет их ряды, не задумываясь. Кату удерживало только обещание арлекина. А он пообещал ей, что она увидит знак. Теперь, когда войско все ближе подходило к центру Зензана, Ката чувствовала, что таинственный знак вот-вот будет явлен ей. А явиться ей он должен был у ворот Рэкса, где синемундирникам, наконец, предстояло встретиться в открытом бою с войском мятежников.
Знак должен был явиться Кате на поле боя.
Ланда раскраснелась, тяжело дышала.
- Синемундирники! О Хэл, Бэндо, мне так страшно! Прошлой ночью они снова приходили в замок! И еще вернутся! А этот рыжий капитан!
- Ланда, он не обидел тебя?
- Нет-нет! Я из-за лагеря. Тут вам опасно...
Монах застонал.
- И это тогда, когда мы только-только вернулись! И после того, как матушка Реа прислала нам восхитительную корзину с провизией!
- Помолчи, Каплун, - буркнул Бэндо и схватился за винтовку, с которой никогда не расставался. Пусть он был, как и монах, полноват и грузен, но он всегда был начеку и обладал чутким слухом. Даже теперь он насторожился так, будто враги могли нагрянуть в любое мгновение.
- Это не все, - сказала Ланда. - Прошлой ночью... - Затем, торопливо тараторя, она рассказала о событиях прошедшей ночи. - Сначала я подумала, что они - легитимисты. Потом подумала - наверное, нет. Но они прискакали на лошадях синемундирников.
- Шпики! - гневно воскликнул Бэндо.
- Мы их заперли в кладовой. Их зовут Морвен и Крам. Хэл сверкнул очками.
- И как они выглядят?
Девушка не успела ответить.
- Биди-биди-бабл!
- Диди-диди-дабл!
То катаясь по траве, то подпрыгивая, как мячики, на полянке появились двое малышей.
- Рэггл! Тэггл! - обрадованно воскликнула Ланда.
Хохоча и подтягивая штанишки, мальчики-близнецы вскочили и выпрямились, услышав голос Ланды. По-детски пухлые, кудрявые, с красными платками на шеях, они выглядели словно миниатюрные копии Бэндо. Было время, когда у них имелись обычные имена. Было время, когда одному повязывали желтый платок, а второму - зеленый, но это было бесполезно. Каждый из них норовил отозваться не на свое имя, кроме того, они нарочно менялись шейными платками. Вот так малыши и превратились в Рэггла и Тэггла, а кто из них был кто, этого порой не знал даже их отец.
- А мы знаем тайну! - в унисон выкрикнули они.
- Тайну? - улыбнулась Ланда и опустилась на колени. - Что же это за тайна такая?