- Кого?
- Я встречался с ним. С тем, другим арлекином.
Раджал засмеялся.
- Много разных арлекинов! Но я говорил о "Серебряных масках". О Нова, я так счастлив! Кто бы тогда, в Варби, мог подумать о том, что Раджал, потомок Ксал, попадет в эту благородную, утонченную труппу!
Джем печально посмотрел на друга.
- Но что с Милой? - спросил он вновь. - Как ты думаешь, а она сможет поступить в "Маски"?
Раджал усмехнулся.
- А ты не очень наблюдателен, Нова. Разве ты не заметил, что в "Масках" все мужчины и мальчики. Нет... Я нашел кое-что такое, чего у Милы никогда не будет.
- Радж, как ты можешь так говорить?
- Это правда, Нова. Пойми, я нашел себя. Я понял, кто я. - Радж помедлил и добавил с кривой усмешкой: - Нова, как ты думаешь, каждый ли мальчишка-новичок в "Масках" с первого дня спит на шелковых простынях?
Раджал больше ничего не сказал, а Джем не совсем понял, о чем речь, и рассеянно пригубил кофе. Потом он вспомнил речи старика арлекина в тот день, когда он с трудом сумел выскочить из кареты по пути в Варби. "Ты станешь нашим другом, нашим особенным другом. У нас с паяцем было много таких друзей - правда, паяц?"
И тут Джем все понял.
Он поставил чашку на блюдце и выкрикнул:
- Радж, ты... кокотка! Ты юноша-кокотка!
- Тс-с-с! Это жестоко, Нова.
- Но это правда!
- Да, это правда. Но я хорош в этом, понимаешь?
Джем не мог этого понять.
- Радж, но как ты мог? Что бы сказала Великая Мать?
Раджал только вздохнул.
- Разве она не знает обо всем заранее? Еще до того, как что-то происходит? - Он уперся локтями в крышку стола, склонился вперед, опустил подбородок на закрытые кружевами костяшки пальцев. Джем беспомощно смотрел в его темные глаза.
- Не суди меня слишком строго, Нова, - попросил Раджал. - Позволь, я расскажу тебе кое-что. Как только мы приехали в Агондон, я пошел в ваганский квартал. О нет, конечно, тогда я не был так одет, как сейчас. Я на всякий случай приберег свои обноски. В общем, пошел под гору от гостиницы "Ройял" к узким грязным улочкам возле Старого моста. А ты где живешь, Нова? В Новом Городе? Небось, в ваганский квартал ни разу носа не совал. Помнишь лагерь в Ирионе, у старого амбара? Тот лагерь хотя бы на холме стоял, и места там было побольше. А вот теперь представь: народу раз в пятьдесят, если не в сто, больше, и все ютятся в тесных каморках, и каморки эти громоздятся одна над другой, так что на мостовую внизу никогда не светит солнце.
Наконец принесли давно заказанные сигары из джарвела. Друзья закурили и глубоко затянулись.
- Когда я пришел в город, я проходил через трущобы.
- Трущобы! Ты уж меня прости, Нова, но даже с трущобами ваганский квартал сравниться не может. Трущобы - это для эджландцев, у которых нет ни денег, ни надежд на лучшее будущее, верно? Они там живут не потому, что они родились эджландцами.
Джем указал на богатый наряд друга.
- Но не все ваганы живут в ваганском квартале. Радж скривился.
- Вот именно. Ты ведь там даже не бывал, правда? Там просто лабиринт. Такая, знаешь, огромная ярмарка. Не счесть занавесок со звездами, лотков с побрякушками, куртизанок, сидящих у окон и зазывающих прохожих. Повсюду слышны песни, грохот повозок, злобные крики, звон гиттерн, свист, стоны колесных лир...
Подумай, представь. Ни простора, ни солнца, ни тишины. И нет этому конца. Уж лучше бродяжить и терпеть налеты. Я слыхал, теперь даже в Варби запретили выступать простым труппам. Зачем эджландцам надо сбивать нас в кучу? Ну что ж, я знаю ответ на этот вопрос. В одну прекрасную ночь в ваганском квартале вспыхнет пожар. Или бомба взорвется. И очень скоро, я так думаю. Очень скоро.
Джем в горечью проговорил:
- Но ты - не один из тех, кто там живет, Радж.
- Это мой народ.
- Больше нет.
- Не говори так. - Раджал утратил былую самоуверенность. На его темные глаза набежали слезы. - Нова, - вырвалось у него, - я их искал, поверь! Ночь за ночью бродил по грязным каморкам. Пробирался на каждую казнь. Как думаешь, почему я в тот день был у Эрдонского дерева? Великая Мать - это ваганская легенда. Думаешь, если бы она пришла в Агондон, об этом не узнали бы все сразу? Но их здесь нет. Они сюда не приезжали. Вот и все, что я знаю, Нова, клянусь тебе.
Он еще сильнее склонился к столу и закрыл лицо руками.
Джем был готов обнять и утешить друга, но не мог найти нужных слов. Последние слова Раджа вызвали у него сильнейшую тревогу. Теплая кофейня вдруг показалась ему холодной и мрачной, будто исчезли стены и все кругом замело снегом.
И в это мгновение кофейню сотряс пьяный выкрик:
- Ваганское отродье!
Джем резко обернулся. Жак Бергроув ожил, но ничего, кроме хамства, произнести не сумел.
- Кто пустил сюда этого грязного подонка?
Молодой синемундирник стал пытаться утихомирить своего спутника, но это было безнадежное занятие. Пьяный поднялся и с возмущением тыкал пальцем в сторону смуглокожего Раджала:
- Я с-спрашиваю, кто пус-стил сюда этого грязного подонка? Раджал окаменел. Все посетители кофейни обернулись к нему.
Вебстер снова выбежал из-за стойки, но его опередил Джем.
- Убирайтесь, Бергроув, - негромко проговорил он.
Бергроув обернулся к нему.
- Нова Эмпстер! Ну-ну, жизнь полна неожиданностей, верно? Так он, стало быть, ваш, этот грязный размалеванный индюк?
- Я сказал: убирайтесь, - повторил Джем.
Пьяный скривился. Он и не подумал убраться. Приняв притворно задумчивый вид, он проговорил:
- Вот интересно, что бы Эмпстер сказал? Но знаешь, кого мне больше всех жалко? А больше всех мне жалко Чоки... Нет, ты послушай, это что же получается? Старик Чоки ночей не спит, все придумывает, как бы лучше тебя ублажить, и все напрасно, так? Оказывается, есть среди нас такие, кому подавай побольше грязи и извращений...