Как ни старался Дзирт скрыться от непонятного ритма болтовни дворфа, этот голос вытащил его из сплошной темноты. Он с трудом открыл глаза и обнаружил, что сидит в отлично обставленной комнате В столовой «Красного дракона», где он не раз обедал и беседовал с капитаном Дюдермонтом.
И дворф Атрогейт, его противник, тоже был здесь, и он спокойно развалился на стуле напротив, а грозное оружие покоилось в чехлах за спиной.
Дзирт никак не мог ничего понять, но потом вспомнил про Реджиса. Он резко выпрямился, окидывая комнату взглядом, и руки сами собой потянулись к рукоятям мечей.
Оружия при нем не было. Дзирт не знал, что и подумать.
Но его замешательство еще больше усилилось, когда в комнату вошли Джарлакс Бэнр и Киммуриэль Облодра.
Хотя, припомнив обстоятельства своего поражения в поединке с Атрогейтом, Дзирт начал понимать, что произошло, тем более что такое же ощущение — псионическую блокировку, когда вся энергия вытягивается из тела, — он уже испытывал в бою против Артемиса Энтрери, где свидетелями были те же двое темных эльфов.
Дзирт помрачнел и откинулся на спинку стула.
— Я мог бы и догадаться, что это ваша работа, — проворчал он.
— Ты про падение Лускана? — уточнил Джарлакс. — Друг мой, ты преувеличиваешь степень нашего участия — или нашей вины. Я не причастен к тому, что происходит вокруг.
Дзирт окинул наемника скептическим взглядом.
— Твои сомнения причиняют мне боль! — воскликнул Джарлакс, сопровождая свои слова тяжелым вздохом.
Но он быстро успокоился, взял стул и подошел к Дзирту. Развернув стул, он уселся верхом, оперся о спинку локтями и заглянул в глаза Дзирта.
— Мы этого не делали, — настаивал он.
— А мой поединок с дворфом?
— В этом случае мы не могли не вмешаться, — признал наемник-дроу. — Я не мог рисковать таким ценным имуществом, как он.
— Да, конечно, ты наверняка одержал бы победу, — добавил он, воспользовавшись тайным наречием дроу.
— Я имею в виду все это, — продолжил Джарлакс, не медля ни секунды. — Это дело не наших рук, а последствие амбиций некоторых людей.
— Верховных капитанов, — предположил Дзирт, хотя еще не до конца поверил Джарлаксу.
— И Дюдермонта, — добавил дроу. — Если бы он не уступил собственным дурацким желаниям…
— Где он? — моментально насторожился Дзирт.
Лицо Джарлакса помрачнело, и Дзирт затаил дыхание.
— Увы, он погиб, — ответил Джарлакс. — И «Морская фея» выброшена на скалы, но большая часть экипажа покинула город на другом корабле.
Дзирт старался сдержаться, но печальное известие о смерти Дюдермонта легло на его плечи колоссальной тяжестью. Он много лет знал этого человека, считал его своим другом, хорошим капитаном и способным лидером.
— И это тоже не моя работа, — заверил его Джарлакс, заставив Дзирта поднять глаза. — Даю тебе слово, в этой смерти не повинен никто из моей команды.
— Ты просто наблюдал со стороны, — обвиняющим тоном произнес Дзирт, и Джарлакс уклончиво пожал плечами.
— Мы собирались… нет, мы намерены способствовать воцарению хаоса, — сказал Джарлакс. — Я не стану отрицать, что хочу извлечь выгоду из сложившейся ситуации и пытался бы это сделать в случае победы Дюдермонта.
— Он отверг бы все твои предложения, — резко бросил Дзирт, и Джарлакс снова пожал плечами.
— Вероятно, — согласился он. — Тогда, наверное, и к лучшему, что он проиграл. Я не определяю исход борьбы, но обязательно постараюсь воспользоваться любым шансом.
Дзирт ничего не ответил.
— Но у меня имеются и положительные качества, — заметил Джарлакс. — В конце концов, ты еще жив.
— Я бы выиграл этот поединок, если бы вы не вмешивались, — напомнил ему Дзирт.
— Этот, возможно, а как насчет сотни других?
Дзирт снова замолчал и сердито смотрел на своего собеседника, пока дверь в комнату не отворилась и на пороге не появился Реджис — весь побитый, но живой и, казалось, благополучно выдержавший тяжелые потрясения.
***
Робийард стоял у поручней «Тройной удачи» и смотрел на далекие силуэты зданий Лускана.
— Это Морик Бродяга вытащил тебя из морской глубины, — сказал подошедший к нему Мэймун.
— Тогда передай ему, что я не стану его убивать, — ответил Робийард. — Пока.
Мэймун усмехнулся неиссякаемому сарказму сурового мага, хотя и не сумев скрыть своей печали.
— Как ты думаешь, «Морскую фею» еще удастся восстановить? — спросил он.
— Какое мне до этого дело?
Откровенный ответ вызвал замешательство у Мэймуна, но он понимал, что эти слова скорее всего выражали печаль и гнев Робийарда, а не его равнодушие.
— Ладно, если только вам это удастся, я надеюсь, что ты и экипаж посвятите все свои силы отмщению Лускану и будете слишком заняты, чтобы преследовать таких, как я, — заметил молодой пират.
Робийард наконец повернулся к нему и криво усмехнулся.
— Стоит ли сражаться с кучей протухшей рыбы, — сказал он.
Потом они посмотрели друг другу в глаза, разделяя общую печаль.
— Мне тоже его не хватает, — произнес Мэймун.
— Я знаю, мой мальчик, — ответил Робийард.
Мэймун положил ему руку на плечо, а потом отошел, оставив Робийарда наедине с его горем. Чародей гарантировал ему и «Тройной удаче» безопасный переход мимо Глубоководья, и пират не сомневался в его обещании.
Чему он в этот момент не верил, так это собственным чувствам. Смерть Дюдермонта вызвала глубокий отклик в душе Мэймуна, заставила его задуматься, и впервые в жизни он стал сомневаться, так ли прост окружающий мир, каким он виделся в его идеалистических представлениях.