Осознание собственной беспомощности — это не просто унижение, это опустошение внутреннего «я». Когда кому — то разъясняют, что силы воли, мускулов или умения не хватит, чтобы побороть трудности, поставленные перед ним, что он или она беспомощны перед этими трудностями, вот тогда и наступает внутренняя боль, боль разума.
Когда Вульфгар попал к Эррту в Абисс, его били и мучили, но именно эти обстоятельства позволили мне в свое время разговорить его и дать ему излить душу, а эти разговоры помогли ему не упасть духом из— за своей беспомощности. Демон, например, мог заставить Вульфгара поверить, что тот свободен и живет нормальной жизнью с женщиной, которую он любит, а потом демон просто убил бы иллюзорную семью моего друга прямо у него на глазах. Эти пытки оставили самые глубокие шрамы на душе Вульфгара.
Когда я был ребенком и жил в Мензоберранзане, мне преподали один урок, через который проходят все мужчины— дроу. Моя сестра Бриза отвела меня в пещеру, где ждал земляной элементаль. На монстре были оковы и сестра привязала меня к другому их концу.
— Тяни его, — приказала она.
Я не до конца ее понял, и когда элементаль сделал шаг назад, веревка потянула меня.
Конечно же, Бриза сразу ударила меня плетью и, без сомнения, получила от этого удовольствие.
— Тяни его, — еще раз сказала она.
Я взял веревку и намотал на руку. Элементаль снова сделал шаг, и я просто взлетел в воздух. Чудовище даже не представляло, что я существую или то, что я использую всю свою силу, чтобы потянуть его.
Бриза сердито нахмурилась, и снова приказал мне тянуть.
Я решил, что это тест не на силу, а на сообразительность, и вместо того, чтобы обматывать веревку вокруг рук, я, под одобряющие кивки Бризы, обмотал ее вокруг ближайшего сталагмита и уперся каблуками в землю.
Элементаль по команде сделал шаг назад и я, как будто лист пергамента, вместе с веревкой обернулся вокруг сталагмита и снова взлетел в воздух. Монстр же не остановился, он даже не заметил меня.
Тогда мне показали мою слабость, мою ограниченность и мою беспомощность.
После этого Бриза в один момент рассеяла колдовство и элементаль пропал. Она хотела доказать мне, что божественная сила Ллос превосходит любые мускулы и умение. Это был еще один пункт тактики правящих матерей — дать понять мужчинам Мензоберранзана их место, их низкое положение, в сравнении с ними, любимицами Ллос.
Для меня, да я думаю, что и для многих моего положения, этот урок был более личным, нежели социальным, потому что это был первый мой опыт встречи с силой, превосходящей мои мускулы, умения и силу воли, с силой, неподвластной моему контролю. И результат не зависел от того, насколько я умен или от того, насколько сильно бы я старался. Элементаль все равно сделал бы шаг назад, непоколебимый, несмотря на всю мою решимость.
Сказать, что я был унижен, значит не сказать ничего. Там, в темной пещере, я постиг свой первый урок об уязвимости смертной плоти.
И сейчас я снова чувствую то бессилие. Когда я смотрю на Кэтти-бри, то понимаю, что она за той чертой, где я не могу ей помочь. Мы все мечтаем быть героями, о том, чтобы найти решение в безвыходной ситуации, о победе и спасении нынешнего дня. Мы все надеемся, до определенного момента, что наша сила воли превзойдет все, что решимость и сила мысли всегда приведут к хорошему концу — и в конце концов так и будет.
Смерть — это последний барьер, и когда встречаешься с нависшей угрозой смерти лично, или кто — то, кого ты любишь, смертная сущность неожиданно натыкается на готовность смириться с этим.
Мы все верим, что можем победить чуму или другую болезнь, что она пройдет мимо нас, благодаря силе воли. Это общепринятая защита от неизбежности, которая касается всех нас. Поэтому мне интересно, является ли осознание медленной смерти тем самым чувством, которое тело не может контролировать.
В моем случае боль от осознания того, как Кэтти-бри разрывается между двумя мирами, и есть эта самая беспомощность.
Я не признаю взгляды, которыми обменялись Кэддерли с Джарлакслом, выражения их лиц, полностью открывающие их мысли и сердца. Они не могут быть правы в том, что Кэтти-бри уже нельзя помочь и что она обречена.
Я требую, чтобы они были неправы.
И я знаю, что они неправы. Возможно я «знаю» потому, что боюсь, что если они правы — то я никогда уже не буду знать покоя. Я не могу попрощаться с Кэтти-бри, потому что, боюсь, что я это уже сделал.
И в такие моменты слабости я теряю веру и понимаю, что они оба правы. Моя любовь, мой ближайший друг потерян для меня навсегда — и снова мое упрямство, потому что сначала мне хотелось написать «почти навсегда». Я не могу согласиться с правдой, даже если я и согласен с ней.
Я так много раз видел, как мои друзья возвращаются из объятий смерти: Бруенор на спине дракона, Вульфгар из Абисса, Кэтти-бри из темного плана Тартар. Ведь множество раз мы побеждали обстоятельства!
Но это неправда. И наверное самая жесткая шутка — это вера, уверенность в нашу добрую удачу, воспоминания о великих деяниях, что впитались в моих друзей, в братство Мифрил Холла.
Но жестокая реальность становится еще сильнее, когда понимаешь, что неизбежная трагедия коснулась всех нас.
Я смотрю на Кэтти-бри и осознаю свою беспомощность. Мои фантазии по её спасению разбиваются об острые и недвижимые камни. Я хочу спасти её, и я не могу этого сделать. Я смотрю на Кэтти-бри, витающую где — то там, и в моменты, когда я уже почти смиряюсь, что такой она будет всегда, мои надежды на победу тают на глазах. Я с трудом думаю об этом.
И дальше бой идет вокруг нас. Я уверен — мир сошел с ума. И дальше мои скимитары будут участвовать в битве, которая, я боюсь, только началась. И дальше я буду связующим звеном между Бруенором и Джарлакслом, между Кэддерли и Джарлакслом. Я не могу отойти в сторону и горевать. Я не могу отказаться от ответственности перед теми, кто мне верит.
Но все это так неожиданно потеряло для меня значение. Без Кэтти-бри, какой смысл продолжать эту битву? Зачем побеждать драколича, если итог не изменится, если в конце концов мы все обречены? Разве не правда, что то, что мы считаем важным, в большом масштабе времени и множественности миров просто неуместно и не имеет никакого веса?
Это демон отчаяния, созданный бессилием. Более глубокий, чем тёмное дыхание Шиммерглума, более глубокий, чем уроки матерей — матрон Мензоберранзана. Потому что вопрос «А смысл?» является наиболее хитрым и разрушительным.
Я должен это отринуть. Я не могу опустить руки, ради тех, кто окружает меня, ради меня самого и, да, ради Кэтти-бри, которая не позволила бы мне сдаться, будь она рядом.
Честно говоря, этот внутренний хаос во мне испытывает меня получше любого демона, любого дракона или толпы яростных орков.
Это тёмное время показывает мне всю тщетность попыток, но и требует веры — веры в то, что существует что-то выше этой мирской суеты, что есть место высшего понимания, где сможет существовать любое общество.
Иначе это просто злая шутка.
Дриззт До’Урден
— Как я могу сказать то, чего не знаю? — пробурчал Айвен, поднимая Тэмберли.
— Ну, я подумал, что…ты можешь знать, — заикаясь сказал парень.
— Ты же дварф, — поддержала брата Ханалейса.
— Он, кстати, тоже! — раздраженно сказал Айвен, указывая на Пайкела. Но расплылся в улыбке, как только посмотрел на детей Бонадьюса, у которых на лицах было явно скептическое выражение.
— Да, я знаю, — согласился Айвен с преувеличено — гневным вздохом.
— Ду — да, — сказал Пайкел и, с повелительным «харрумф», отошел в сторону.
— Ему лучше в верхних туннелях, — сказал Айвен в защиту своего брата. — Там есть разные коренья. Он говорит с ними, а они ему отвечают!
— Каково наше теперешнее положение? — напомнил Рори, вступая в разговор. — Людей тошнит от туннелей, и волнения растут.
— Они бы лучше остались в Кэррадуне, не так ли? — возразил Айвен. Это был сарказм, но ко всеобщему удивлению, Рори даже не моргнул.
— Они раз за разом это повторяют, — добавил он.
— Они забыли, что нас преследует? — сказал Тэмберли, но Рори замахал головой при этих словах.
— Они ничего не забыли, но мы все равно боремся с этими монстрами здесь, в туннелях.
— В тех местах, что мы выбираем, при хорошей защите, — добавила Ханалейса, на что Рори только пожал плечами.
— Как думаете, вы сможете найти путь назад в туннели возле Кэррадуна? — спросил Айвен Тэмберли и Ханалейсу.
— Ты не можешь… — начал было Тэмберли, но сестра его оборвала.
— Мы сможем, — сказала она, — я оставляла отметки на всех разветвлениях нашего пути. Мы сможем вернуться в начало, я уверена.
— Наверное, это лучший выход, — сказал Айвен.
— Нет, — возразил Тэмберли.
— Мы не знаем, что там впереди, мальчик мой, — напомнил Айвен. — И мы знаем, что ждет нас в горах, и я знаю, что ты не видел никого похожего на того ящера в Кэррадуне, иначе был бы уже мертв. Я бы хотел предложить вам лучший вариант — я и сам бы хотел его иметь — но я не знаю другого выхода из этих туннелей, а тот, по которому прошел я, — по нему не поднимешься, да я и вряд ли стал бы это делать!
Тэмберли и Ханалейса обменялись взглядами, и оба обернулись к изнемогшим беглецам из Кэррадуна. Тяжесть ответственности давила на них, они знали, что их решение повлияет на каждого в этой пещере, а результат возможно будет фатальным.
— Выбор не за вами, — разбушевался Айвен. Он не мог прочитать их мысли, но точно прочитал выражения лиц. — Вы сделали многое, выведя их из Кэррадуна, и я обязательно скажу об этом вашим родителям, когда мы доберемся до храма Парящего Духа. Но сейчас я здесь, и если мне не изменяет память, у меня больше опыта, чем у вас обоих вместе взятых.
— Мы не можем больше оставаться здесь. Твой брат прав в этом. Если бы мы были дварфами, мы б разрыли парочку туннелей, обвалили парочку стен и были бы уже дома. Но мы не дварфы, и нам надо выбираться отсюда, и единственный путь — тот, которым пришли вы.
— Но нам придется там драться, — предупредила Ханалейса.
— Еще одна причина идти туда, — заявил Айвен, хищно оскалив зубы.
И они пошли, тем же путем, что пришли. И если не знали, налево или направо им поворачивать, так как не все метки Ханалейсы были хорошо видны, они просто наугад выбирали туннель. А если и ошибались с выбором пути, то просто поворачивали назад, помечали поворот и шли дальше, под ворчания Айвена Валуноплечего.
Он ворчал, но в то же время от него исходил такой необходимый всем энтузиазм. Его оптимизм оказался заразным, и группа за первый день прошла большое расстояние. Второй день также был легким, за исключением длинного окольного пути, на котором настоял Айвен.
Но вот на третий день скорость их хода стала меньше, и даже ворчания Айвена стихли. Но какой у них был выбор? Когда они услышали отголоски рычания монстров далеко в туннелях, их пробрал тот же страх, но в то же время и появилась надежда на то, что мучения в Подземье близки к концу. Голодные, так как не ели ничего, кроме подземных грибов и иногда пещерной рыбы, замученные жаждой, так как вода там была слишком грязной и вонючей, чтобы пить, — они шли дальше.
За изгибом туннеля, где он переходил в большую пещеру, они увидели врагов. Не ходячих мертвецов, а тех самых ползучих монстров, которых Айвен так хорошо знал. В тот же миг и враги увидели их. Мысль о том, что это он привел этих замученных и несчастных людей, включая детей Кэддерли, к опасности, заставила Айвена действовать стремительно. Ярость гнала его, она же прибавила сил его рукам. Дварф смел ближайшего врага, как морская волна. Твари окружили Айвена, но тут же пожалели — если они знали что такое сожаление — об этом. Они все почувствовали тяжесть дварфского топора.
Слева к дварфу подошли Тэмберли и Ханалейса — росчерки меча и шкал кулачных ударов — а справа подобрались Пайкел с Рори. Рори прочитал было одно заклинание, но когда оно не подействовало, достал из — за пояса кинжал, радуясь, что, как и его брат с сестрой, он научился драться оружием.
Что до Пайкела, то его дубинка не была никак зачарована, чтобы придавать силу ударам, но злость добавляла силы, много сил, ведь он бился не за себя, а за тех, кто вряд ли мог выстоять против этих монстров.
— Оо — уи! — кричал он, и за каждым кличем следовал удар дубинкой по одной из тварей. Он мог махать только одной рукой, но эти взмахи заставляли чудовище за чудовищем падать с раскроенными черепами, вопя в предсмертной агонии.
Клином из пяти опытных бойцов, построенных для боя, беглецы разом кинулись на врагов и откинули их. Не было и речи о том, чтобы остановиться и разомкнуть ряды или, тем более, повернуть назад. Айвен попросту откинул эту мысль, просто потому, что знал, что он не остановится и не повернет назад.
Для Айвена дело было не в тактике, а в злости, в самой ее сути: мысль о драконе, страх за детей Кэддерли, крушение надежд брата, который пал духом, не чувствуя больше своего бога, небезопасность места, которое они звали домом. Его топор летал справа налево, не думая ни о какой защите — только нападение. Он рубил и кромсал плоть чудовищ, отсекая ту часть тела, которая попадалась под топор. Айвен шел вперед, орудуя тем двуручным монстром, что был у него в руках, заливая свой путь кровью и устилая его плотью и мозгами тварей.
Он вырвался далеко вперед от остальных, и враги окружили его со всех сторон, даже сзади. И ползучие твари умирали вокруг взбешенного дварфа.
Они тянулись к нему, пытаясь ранить. Каждая незащищенная часть тела Айвена кровоточила, а монстры все умирали и умирали вокруг него. Но дварф не останавливался, казалось даже, что его удары наоборот становились все сильнее и яростней. И скоро даже самая тупая из тварей поняла, что надо держаться от этого врага подальше, а у Айвена появилась возможность оглянуться.
Бой все продолжался, каждый взмах оружия пополнял количество мертвых и раненых монстров. В конце концов, остатки чудовищ отступили вниз по туннелю. Пещера была полна трупов и останков врагов, а численность беженцев уменьшилась не так уж и сильно. Но если это и был конец боя, то никто этого не заметил.
— В Кэррадун, — заявила Ханалейса, обращаясь к дварфам. Она специально повысила голос, чтобы все ее слышали, надеясь, что ее показной оптимизм передастся другим.
Недостаток еды, постоянные стычки, отсутствие дневного света, запах смерти и вонь разложения истощили людей.
— Но мы же будем биться на каждом шаге! — пожаловался один из сидящих на камнях рыбаков. Лицо его было мокрым от слез и крови, как своей, так и вражеской. — Мой желудок просит есть, а руки просто стонут от боли.
— А там, откуда мы пришли, вообще нету ничего, кроме темноты и смерти, — прикрикнул на него другой мужчина.
— Выведи нас отсюда, — прошептала Ханалейса Айвену на ухо. — Сейчас же.
— Если снова придется драться, вы двое или приведете нас к победе или к поражению, — сказал Айвен Тэмберли и Ханалейсе. — Мы не можем двигаться быстрее, это так, но и драться меньше мы тоже не можем, иначе умрем. Они буду искать вас двоих. Вам придется найти местечко поглубже, и собрать силы.
Близнецы переглянулись, но это был взгляд решительности.
***
В тихой пещере, недалеко от Валуноплечих, детей Бонадьюса и остальных беженцев, абсолютную тьму рассеяло голубое сияние, парящее на высоте шести футов. Как будто нарисованная чьей— то невидимой рукой, светящаяся точка двигалась в темноте, оставляя за собой голубую линию. Она зависла, наполненная магической энергией, потом как будто растянулась, обретая объем и открывая межуровневый переход. Молодой дроу вышел из него, будто появившись прямо из воздуха. Держа небольшой арбалет в одной руке, а меч в другой, воин тихо опустился на землю, пристально оглядываясь по сторонам. Быстро проверив территорию, дроу подошел к порталу и вложил меч в ножны. По этому сигналу из перехода вышел другой дроу. Используя язык их расы, он жестами приказал воину зайти за портал и занять пост.
Из него начали выходить темные эльфы — тихо, четко и дисциплинировано.
Вход портала еще больше растянулся, и из него все выходили и выходили дроу, в том числе и Киммуриэль Облодра, который, собственно, и открыл этот самый портал. Дроу позади него начал было жестикулировать, но Киммуриэль, выказывая большое доверие, взял его за руку и приказал говорить.
— Ты уверен в этом? — спросил дроу по имени Мэрив.
— Он действует по просьбе и приказу Джарлаксла, — ответил вместо псионика другой дроу, Вейлас Хьюн, известный разведчик. — Поэтому нет, Марив, он не уверен, потому что и сам Джарлаксл не уверен. Он всегда ведет себя так, как будто знает, что делает, но вся жизнь Джарлаксла игра, разве не так?
— Боюсь, именно в этом его обаяние, — сказал Киммуриэль.
— И почему мы следуем за ним? — спросил Мэрив, пожимая плечами.
— Ты следуешь за ним, потому что согласился и пообещал следовать за ним, — напомнил Киммуриэль. Облодра, наверное, был единственным дроу, близким к Джарлакслу настолько, чтобы знать всю правду о нем: жажда риска и есть источник ни с чем не сравнимого обаяния Джарлаксла. Но так же Киммуриэль знал, что этот шарм просто фарс. Джарлаксл всегда играл, но его истинные замыслы были редко когда понятны. Именно поэтому прагматичный и практичный Облодра всегда доверял своему главарю. Для него дело было не в обаянии, а именно в обещании Джарлаксла.
— Ты, конечно, можешь изменить свое решение, — добавил он, обращаясь к Мэриву, — но я бы тебе этого не советовал.
— Если ты хочешь и дальше жить, — добавил Вейлас Хьюн, хищно оскалив зубы.
— Я знаю, что ты не в восторге от этой миссии, — сказал Киммуриэль Мэриву с таким сочувствием, какого вряд ли можно было ожидать от жесткого и расчетливого псионика.
Мэрив был протеже Киммуриэля, он стремительно поднимался по иерархической лестнице Бреган Д’Эрт в отсутствие Джарлаксла, когда банду возглавлял псионик. Молодой маг был в фаворе у Киммуриэля, третьим в банде, после самого Киммуриэля и Джарлаксла, который оставался безоговорочным лидером. Даже сейчас, когда магия была непредсказуема, Мэрив не утратил важности для Киммуриэля, так как у него было множество сильных и действенных магических вещей и артефактов, да и во владении клинком Мэрив не был новичком. Закончив Мили — Магтир, школу воинов в Мензоберранзане, а потом и Магик, школу магов, Мэрив был очень сильным звеном в Брэган Д’Эрт. Особенно сейчас, во времена разрушения Плетения Мистры.
Мановением руки Киммуриэль пресёк дальнейший разговор, ожидая пока все воины его отряда пройдут через врата и все приготовления будут закончены. Как только всё было готово, все обернулись к нему.
— Вы все знаете, почему мы здесь, — сказал псионик дроу, собравшимся вокруг него. — Ваши приказы не обсуждаются. Бить наверняка и бить согласно указаниям — и только согласно им. Псионик знал, что многие из Брэган Д’Эрт были ошарашены этой миссией, а некоторые даже пробовали отказаться. Ему было все равно. Он верил своим подчиненным и знал, что они сделают все как надо, и даже не столько из — за гнева Джарлаксла, сколько из — за его собственного, потому что никто не мог придумать более изощренной пытки, чем Киммуриэль.
Два отряда Брэган Д’Эрт вошли в туннели под Снежными Хлопьями недалеко от разрушенного Кэррадуна. Они двигались тихо, быстро и смертоносно.
Надо всем преобладала нерешительность: единственное радостное победное восклицание средь океана сомневающихся и скептических выражений. Снаружи храма Парящего Духа дварфы на земле и маги и жрецы, сражающиеся на балконах и крышах, — все видели лишь эту картину: величественного драколича, исчезающего перед множеством изумленных глаз, ослепленных лучистым светом вызванного Кэддерли солнца.
Постепенно видение пропадало, а с исчезновением величественного змея захлебнулась и атака его приспешников. Маги даже не стали тратить волшебные снаряды на отступающие полчища, так много их было на пустой местности, где до этого находился драколич.
Вскоре единственный радостный крик вырос в хор абсолютной уверенности. Аплодируя, свистя и радостно крича, все двинулись к месту, откуда тварь покинула поле, будто бы сама земля поглотила ее.
Одобрительные восклицания становились громче, в них слышались радость и надежда. Маги провозгласили, что ткань самого Плетения будет восстановлена. Жрецы с восхищением объявляли во всеуслышание, что снова готовы говорить с богами. Крики одобрения Кэддерли волнами омывали стены. Некоторые провозглашали его богом, божеством, которое в силах обрушить на врагов само солнце. «Все бойтесь Кэддерли!»
Но это было снаружи храма, и эйфория охватывала лишь тех, кто не слышал воплей Кэтти-бри.
В магических поножах, позвякивающих при каждом шаге, Дриззт опередил Кэддерли, Данику и даже Бруенора — доведенный до отчаянья король дварфов был полон намерения увидеть дочь. Дроу пробирался через коридоры, перепрыгивая через поручни сразу на пятую ступеньку поднимающейся лестницы, и одновременно взбегая на третью ступеньку следующего этажа. Он натыкался на стены, так что ему даже не надо было замедляться, огибая боковые коридоры. Приблизившись к ее двери с глазной повязкой Джарлаксла в руке и одним из своих волшебных тяжелых скимитаров, он с силой толкнул ее плечом.
Джарлаксл ждал его, в то время как наемники оттесняли его в комнату. Дриззт не мог понять, что к чему, и времени, чтобы рассмотреть все хорошенько, не было.
Кэтти-бри, свернувшаяся клубком напротив задней стены, больше уже не кричала, но все еще дрожала от унизительного страха. Она прикрывала лицо поднятыми руками, и сквозь ее пальцы Дриззт мог видеть белки широко распахнутых глаз.
Он ринулся к ней, но Джарлаксл схватил его и с силой дернул назад.
— Повязка! — предупредил он.
У Дриззта было достаточно чувства самосохранения, чтобы, остановившись на мгновение, надеть зачарованную глазную повязку, одновременно опуская Ледяную Смерть на пол. Подойдя к возлюбленной, он заключил ее в продолжительные объятия и постарался успокоить. И когда остальные трое прибыли несколькими мгновениями позже, Кэтти-бри уже больше не казалась такой испуганной.
— Что это? — спросил Бруенор у Кэддерли и Джарлаксла.
У наёмника были подозрения на этот счет и он начал было отвечать, как вдруг, прервавшись, потряс головой. По правде говоря, у него не было действительно веских оснований надеяться на её выздоровление, как и у Кэддерли, и оба они посмотрели на Дриззта, чьи глаза — один из которых не скрывала повязка — как и у жены, ширились от ужаса.
Они не сокрушили Короля Призраков — Дриззту это было вполне очевидно, когда он крепче обнял Кэтти-бри, скользившую в яму отчаянья, которая стала её тюрьмой.
Её глаза осторожно исследовали этот чуждый мир. Сейчас он от самого горного массива Снежных Хлопьев принадлежал седому полумраку другого мира — Царству Теней
И Король Призраков был здесь.
На равнине, прямо перед Кэтти-бри, драколич метался и ревел от боли и бешенства. Его кости горели белизной, опавшая чешуя открыла багровую плоть, испещрённую волдырями. Выжженный священным светом, зверь, казалось, выжил из ума от боли и ярости, и, хотя он только что участвовал в битве, Дриззт не мог представить, каково это — предстать перед ним в этот кошмарный момент.
Кэддерли причинил глубокую острую боль твари, но Дриззт хорошо понимал, что раны ещё не являются доказательством смерти.
Зверь, казалось, исцелялся, и именно это восстановление ужасало более всего.
Тварь поднялась в воздух во всем своем дьявольском триумфе, начиная вращаться, быстрее и быстрее, и из стремительного вращения словно демонические руки тьмы формировались выходящие тени. Они пересекли равнину, цепко хватая карабкающихся червей, которые после краткого визга падали замертво.
Дриззт никогда не видел ничего подобного, а потому сконцентрировался лишь на небольшой части этого зрелища. Чтобы не сойти с ума, ему пришлось сохранять эмоциональную и ментальную дистанцию от канала Кэтти-бри.
Король Призраков высасывал жизненную энергию из всего, чего мог достичь, забирая жизненную силу ползающих тварей и используя эту энергию, чтобы исцелить множество ран.
Дриззт знал, что вскоре монстр полностью восстановится. Затем Король Призраков вернется в храм Парящего Духа.
С огромным усилием и еще большим сожалением дроу отдалился от любимой жены. Он был не в силах успокоить её. Она ничего не чувствовала в его объятиях, и сердце её никак не отзывалось на его нежные оклики.
Ему пришлось вернуться к своим спутникам. Дроу должен был переговорить с ними. Наконец, ему следовало сначала отпустить, а затем и полностью разорвать ментальную связь с Кэтти-бри. Напряжение настолько обессилило его, что он рухнул на пол комнаты.
Он почувствовал, как сильные руки подхватили его и подняли в вертикальное положение, затем помогли сесть на край небольшой кровати.
Дриззт открыл глаза, отодвигая повязку.
— Ба, очередная ее вспышка? — Сказал Атрогейт, только что подошедший к двери, Тибблдорфу Пвенту, стоящему рядом.
— Нет, — ответил Кэддерли, пристально наблюдавший за Дриззтом. Все взоры обратились к жрецу, и многие, и в особенности Даника, открывали рты от изумления при виде этого мужчины.
Он больше не был молодым.
Многие годы, с того дня, когда он впервые принимал посетителей в храме Парящего Духа, требовалось много сил, чтобы сгладить внешность Кэддерли Бонадьюса, одаренного и почтенного жреца, чьи замечательные подвиги растянулись на два десятилетия. Он выглядел также молодо, как и его собственные дети. Молодость разрушилась прежде, чем три дварфа, оба дроу и его жена уставились на него.
Кэддерли выглядел, самое меньшее, лет на пятьдесят, а то и больше. Его кожа обвисла, плечи несколько опустились, и его мышцы уменьшились и одряхлели. Он выглядел старше Даники, старше своего возраста, ближе к шестидесяти, нежели пятидесяти.
— Кэддерли, — ахнула Даника. Он заставил себя улыбнуться в ответ и махнул рукой, чтобы остановить ее и остальных на расстоянии.
Казалось, он пришел в себя, и снова внешне стал мужчиной пятидесяти лет, чуть старше своего истинного возраста.
— Ничего себе, — фыркнул Атрогейт.
— Магия храма, — произнес Джарлаксл. — Оскорбленного храма.
— Тебе что-то известно? — Заинтересованно спросила Даника у дроу.
— Правда состоит в том, — сказал Кэддерли, и Даника повернулась к нему, приблизилась, и он принял ее объятия. — Моя молодость, мое здоровье разрушаются за пределами стен храма Парящего Духа, — воскликнул он. — Тварь нанесла по ним удар — нанесла удар по нам! — у него вырвался безнадежный смешок. — И, естественно, нанесла удар по мне.
— Мы всё поправим, — затаив дыхание, пообещала Даника.
Однако Кэддерли покачал головой:
— Это ведь сделано не из дерева или камня, — пояснил он.
— Тогда Денеир поможет тебе, — сказал Джарлаксл, пристально глядя на него со странной, неожиданной жалостью.
Кэддерли снова начал было качать головой, но, посмотрев на дроу, кивнул, ведь времени на пессимизм не было.
— Но сначала мы должны быть готовы к возвращению Короля Призраков, — заметил Джарлаксл, переводя взгляд на Дриззта До’Урдена, сидящего на кровати с полным безнадёжности взглядом, направленным на Кэтти-бри.
— Что она видит, эльф? — Потребовал ответа Атрогейт. — О чем вспоминает на этот раз?
— Ничего, — прошептал Дриззт. Было сложно даже разобрать его голос. — Она согнулась перед яростью Короля Призраков.
— В царстве Теней, — сделал вывод Кэддерли, и Дриззт кивнул.
— Это в ней причина, в этой самой ярости, это она залечивает его раны, — сказал дроу с жалким и безнадежным видом глядя на потерянную и испуганную жену. Он не мог постичь её. Он ничем не мог помочь ей. Всё, что ему оставалось — только смотреть на неё и молиться, что каким — то образом Кэтти-бри найдет свой путь из мрака.
На мгновение в голову Дриззта До’Урдена пришла мысль, что действительно будет лучше, если его жена умрёт, в противном случае её мучения могут быть бесконечны. Он вспомнил то самое утро на дороге из Серебристой Луны, когда, несмотря на проблемы, связанные с проявлениями волшебства, все казались ему такими правыми, все, кроме женщины, которую он любил. Прошли считанные десять дней с того времени, как магические цепи опутали Кэтти-бри и отдалили её от Дриззта, но ему, сидящему на постели, так близко и в то же время так далеко от жены, всё произошедшее казалось эпизодом из другой жизни.
Все эти чувства: боль и замешательство — отразились на его лице, когда он, поняв это, посмотрел на своих товарищей. Бруенор стоял в дверях, дрожа от ярости, слёзы оставляли мокрые полосы на его бороде, его могучие кулаки были так крепко сжаты, что такая хватка могла сокрушить камень. Он одновременно с симпатией и страхом рассматривал Данику, сильно встревоженную собственной супружеской дилеммой, не торопясь перевести взгляд с неё на Кэддерли и стоящего рядом Дриззта,
Джарлаксл положил руку на плечо Дриззта.
Если есть шанс вернуть ее, мы сделаем это, — пообещал он, и Дриззт знал, что он имел ввиду. Когда дроу посмотрел на Бруенора, стоящего позади, то осознал, что дварф понял искренность Джарлаксла. Но оба они знали и то, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Её вылечат, и она вернётся, — сказал Кэддерли. — Мы же должны подготовиться, и быстро.
— Но чем все это кончится? — Спросил голос из вестибюля, и, повернувшись, все увидели Джинанс. Говоря, маг, держала руку на весу так, что рукав её мантии, превратившийся в лохмотья, обнажал руку, ссохшуюся в сухую кожу и кости — след одного из мощных ударов хвоста драколича.
— Если мы разобьём его снова, не отступит ли он просто в другой мир, о котором ты говоришь? — Спросила Джинанс. Кэддерли вздрогнул, услышав этот угнетающий вопрос из уст его обычно оптимистичной помощницы.
Все поняли гримасу Кэддерли, особенно Дриззт, потому, что простая правда замечания Джинанс не могла быть неочевидной. Как могли они нанести поражение твари, которая может так быстро отступить, и так легко исцелиться, чему Дриззт сам был свидетелем, пока обнимал Кэтти-бри?
— Мы найдем путь, — поклялся Кэддерли. — Перед храмом Парящего Духа, в старом строении, которое раньше было библиотекой Назиданий, мы боролись с вампиром. Это существо точно так же могло убежать с поля боя, если битва принимала плохой для него оборот. Но мы нашли путь.
— Точно, эти дварфы уделали его мехами, пока он был в газообразном состоянии! — выкрикнул Тибблдорф Пвент. В своё время он вынудил Айвена Валуноплечего рассказывать ему эту историю снова и снова в течение всего времени, пока Айвен и Пайкел находились в Мифрил Халле. — И выпустили в потоке прямо под солнце!
— Что ты там бормочешь? — Требовательно спросил Атрогейт, чьи широко раскрытые глаза выражали замешательство и внушали страх. — Ты серьезно?
— Он говорит правду, — подтвердил Кэддерли, подмигнув остальной команде, все члены которой были довольны весёлой передышке.
— Ба — ха — ха! — загрохотал Атрогейт. — Мне думается, для такого момента необходима песня!
Лица вокруг него, в особенности тех, кто находился в коридоре, не сильно изменились, однако, как только он придал ситуации определенное направление, короткая передышка быстро сошла на нет.
— Необходимо готовиться, — снова произнёс Кэддерли, когда все погрузились в неуютную тишину.
— В противном случае придётся покинуть это место, и быстро, — добавила маг с высохшей рукой. — Быстро бежать к Вратам Балдура, или в другой большой город, куда эта тварь не рискнёт приближаться.
— И где армия лучников встретит его слишком неожиданно для его блестящего отступления! — другой голос донесся из — за двери комнаты.
Дриззт посмотрел через головы на Кэддерли, в то время как хор тех, кто ратовал за отступление, становился всё более громким и настойчивым, и Дриззт понял смятение самого жреца. Кэддерли не мог не согласиться с логикой быстрого отступления, с побегом как можно дальше из этого, казалось бы обреченного, храма.
Но жрец не мог и пойти на это. Опасность, грозящая храму Парящего Духа, отражалась на его собственном существовании. И Кэддерли, и Даника не могли далеко уйти, в то время как их детей не было рядом с ними, и они могли быть и не в Кэррадуне, а находиться неизвестно где.
Дриззт посмотрел на Бруенора в ожидании решения.
— Никуда я не пойду, — без колебаний заявил король дварфов, командуя собранием — Дадим зверю вернуться и сотрем его в пыль.
— Это глупо… — маг с высохшей рукой начала было спорить, но выражение лица Бруенора прекратило все дебаты в самом зародыше, заставив ее побледнеть, точно она увидела драколича.
— Никуда я не пойду, — повторил Бруенор. — Если только не пойдем искать детей Кэддерли, или пропавшего друга, Пайкела, бившегося рядом со мной и ставшего мне родным во времена испытаний. Он потерял брата, как сказала мне леди Даника, но он не потеряет друзей из Мифрил Халла.
— В таком случае ты умрёшь, — рискнул кто — то сказать из коридора.
— Все мы умрём, — резко возразил Бруенор. — Некоторые из нас уже мертвы, хотя мы и не подозреваем этого. Если ты готов бежать и бросить своих друзей, ты уже мёртв.
Кто — то начал приводить доводы против, но Кэддерли вскричал:
— Не сейчас! — Жрец так редко повышал голос, что все разговоры мгновенно стихли. — Идите и оцените опасность, — наставлял всех Кэддерли. — Посчитайте наши раны…
— И наши смерти, — добавила Джинанс со свистом.
— И наши смерти, — согласился Кэддерли. — Пойдите и узнайте, пойдите и подумайте, и сделайте это быстро. — Он посмотрел на Дриззта и спросил: — Сколько времени у нас в запасе?
Но дроу мог только пожать плечами.
— Быстро, — повторил Кэддерли. — И для тех, кто уйдёт, подготовьте оружие так быстро, как сможете. Будет лучше, если вас не захватят врасплох на дороге, когда вернется Король Призраков.
С подобострастным взглядом Джарлаксл вошел в покои Кэддерли и Даники, которые расположились вокруг стола жреца, прослеживая взглядом каждый его шаг.
— Ты меня удивляешь, — поприветствовал его Кэддерли.
— Это ты удивляешь всех вокруг новой магией, которую ты нашел, — ответил Джарлаксл, и уселся на стул перед Даникой и напротив Кэддерли.
— Нет, — возразил Кэддерли. — Не я нашел новую магию. Она нашла меня. Я даже не могу объяснить это, поэтому как могу я претендовать на право владеть ею? Я не знаю её природы, и даже проявится ли она, когда будет нужно во время следующего кризиса.
— Будем надеяться, — произнес Джарлаксл.
За стенами комнаты начал подниматься южный ветер, негромко ржали лошади, и мужчины выкрикивали приказы.
— Все они уходят, — заметил Джарлаксл. — Даже друзья Джинанс.
— Я и ей сказал идти, — сказал Кэддерли. — Это не ее бой.
— Вы тоже спасётесь бегством. Если сможете, — заключил Джарлаксл по его тону.
С тяжелым вздохом Кэддерли встал и подошёл к окну посмотреть, что происходит во внутреннем дворе.
— Эта битва укрепит старый страх, — объяснил он. — Когда я строил храм Парящего Духа, сплетая магию Денеира, позволяющую проходить через этот простой, но смертельный виток, это состарило меня. Если храм приближается к концу, я становлюсь старше.
— Мы уже попрощались, — добавила Даника.
— Полагаю, моя жизнь подошла к концу, и принимаю это, потому как я выполнил свои обязанности перед богом. — Помедлив, он странно посмотрел на Джарлаксла. — Ты верующий? — спросил он.
— Есть лишь одно божество, которое я всё больше узнаю, но было бы лучше, если бы я его не знал, — ответил дроу.
— Ты более приземленный, — сказал Кэддерли.
— Нет, — возразил Джарлаксл. — Я не придерживаюсь какого — то особенного божества. Хотел бы я сначала с ними побеседовать, чтобы посмотреть, какой рай они смогут предложить мне после смерти.
Даника поморщилась при этих словах, но Кэддерли едва сдерживал смех:
— Обычная шпилька Джарлаксла.
— Потому что я не воспринимаю всерьёз этот вопрос.
— Неужели? — воскликнул Кэддерли в притворном удивлении. — Что же может быть серьезнее, чем познать, что у тебя в сердце?
— Я знаю, что у меня в сердце. Быть может, я просто не считаю нужным дать этому название.
Кэддерли снова рассмеялся:
— Быть мне лжецом, если скажу, что не понимаю тебя.
— Быть мне лжецом, если я начну отвечать на твою невежественность. Ну, или дураком.
— Джарлаксл не дурак, — вклинилась Даника, — но по причине возникновения спора я откладываю вынесение судебного решения.
— Вы ранили меня прямо в сердце, леди Даника, — сказал дроу, широко улыбаясь, и Даника была не в силах сопротивляться этой улыбке.
— Почему ты не ушел? — Резко спросил Кэддерли. Джарлаксл знал, это был один из тех вопросов, который предполагал еще парочку. — Путь чист, а наше положение близко к безнадёжному, и ты до сих пор здесь.
— Молодой человек…
— Не такой уж и молодой, — поправил Кэддерли.
— По мне, ты будешь молодым, пока не встретишь сотый день рождения, будешь молодым, пока следующий век не сгниет в земле, — сказал Джарлаксл. — Но к делу: нет места, где Король Призраков не нашел бы меня. Он отыщет меня и на севере, и в Мирабаре. И когда он найдет меня, он найдет и тебя.
— И Артемиса Энтрери? — спросила Даника, на что Джарлаксл пожал плечами.
— Столько лет прошло с тех пор, как я разговаривал с ним.
— Итак, ты пришел сюда в надежде найти решение своей проблемы, — произнес Кэддерли.
Дроу снова пожал плечами.
— Или что мы сможем вместе найти решение нашей общей проблемы, — ответил он. — И я пришел в наше общее дело не без могущественных союзников.
— И ты не чувствуешь вины за то, что втянул Дриззта, Бруенора, Кэтти-бри и беднягу Пвента в эту ужасную борьбу? — Спросила Даника. — Ты обречешь их на эту судьбу?
— Вероятно, у меня больше веры в нас, чем у вас, леди, — усмехнулся Джарлаксл, поворачиваясь к Кэддерли. — Я не лицемерил, когда говорил Дриззту и Бруенору, что будет лучше, если они приведут Кэтти-бри сюда. Я знал, что многие величайшие умы нашего времени не сомневались, приходя в храм Парящего Духа, чтобы найти ответы — и что может гарантировать лучший ключ к разгадке реальности, окружающей нас, чем несчастье Кэтти-бри? Даже что касается Короля Призраков, я верю, что все связано — более, чем сейчас, когда Дриззт сказал нам, что она видит этого зверя в другом мире, в котором её разум был пойман в ловушку.
— Они связаны, — согласился Кэддерли прежде, чем Даника сумеет ответить. — Оба предвестники одной катастрофы.
— С одной стороны, мы можем найти ключи к разгадке остальных проблем, — сказал Джарлаксл. — Уже нашли! Слава Богу, что Кэтти-бри была здесь, что мы смогли узнать правду о поражении Короля Призраков, и знаем, что эта тварь может вернуться.
— Если я смогу найти своего бога, я скажу ему спасибо, — иронично произнес Кэддерли. — Но ты прав, конечно. Итак, теперь мы знаем, Джарлаксл. Тварь может вернуться, невредимая, злая, и еще более дерзкая, чем в первой битве. Ты намерен сражаться с ней снова?
— При необходимости, — закончила Даника, обрывая Кэддерли, и, когда она посмотрела на него, на его губах мелькнула признательная улыбка. — Но у тебя есть идеи на этот счет? Говорят, ты умный.
— Ты недостаточно хорошо знакома со мной, чтобы самой прийти к этому заключению? — сказал ей Джарлаксл, положа руку на сердце, как если бы она его глубоко ранила.
— Не может быть, нет, — ответила она.
Джарлаксл разразился смехом, но довольно коротким:
— Мы должны убить его быстро — это более чем очевидно, — сказал он. — Я не вижу другого пути, как можно помешать его способности перемещаться сквозь миры, поэтому мы должны поразить его внезапно и навсегда.
— И мы нанесём ему удар, используя всю магию, которой я владею, — добавил Кэддерли. — Только и надеюсь быть готовым ответить некоторыми из этих заклинаний — у меня нет иллюзий, что мы можем достигнуть большего.
— Есть и другие пути, — произнес Джарлаксл, кивая подбородком по направлению арбалета и патронташа в руке Кэддерли.
— Я неоднократно стрелял из него, — напомнил ему Кэддерли.
— Сотни пчёл могут жалить человека лишь с небольшим эффектом, — ответил дроу. — Но я был в пустыне, где пчёлы были ростом с человека. Верьте мне, когда я скажу вам, что вы не пожелаете почувствовать жало одной из тех тварей.
— Что ты имеешь ввиду? — Спросила Даника.
— Мой товарищ, Атрогейт, — довольно умный дварф, а король Бруенор еще более, чем он, — ответил Джарлаксл.
— Если бы Айвен Валуноплечий всё ещё был с нами! — Сказал Кэддерли, и его голос был полон скорее надежды, чем жалобы.
— Вооружение для осады? Баллиста? — Поинтересовалась Даника, и Джарлаксл снова пожал плечами.
— Дриззт, Бруенор и его берсеркер тоже останутся, — проинформировал Джарлаксл Кэддерли, и дроу поднялся со стула. — Джинанс и некоторые из оставшихся предложили увести Кэтти-бри, но Дриззт отказался. — Он посмотрел Кэддерли прямо в глаза, добавив — Они не хотят погибнуть.
— Он должен разрешить Кэтти-бри уйти, — сказала Даника.
— Нет, — возразил Кэддерли и, когда все взоры обратились к нему, все увидели, что он смотрит за окно. Даника могла заметить, как он внезапно погрузился в раздумья. — Она нужна нам. — Произнес он голосом, который показал, что он уверен в своем требовании, хотя и не был уверен в причинах этой уверенности.
— Монетку за твои мысли, эльф, — произнес Бруенор. Он встал за Дриззтом, который расположился на балконе, оглядывая внутренний двор храма Парящего Духа, то и дело опуская взгляд на разорённый лес, где появился драколич.
Дриззт оглянулся на его голос, кивком показывая, что слышал его слова, но больше никак не отвечая — только пристально глядя на него на расстоянии.
— Ах, девочка моя, — прошептал Бруенор, придвигаясь к нему, понимая, что Дриззт ни о чём другом думать не может. — Ты думаешь, она потеряна для нас.
Однако Дриззт не ответил.
— Мне следует расцеловать тебя, эльф, за то, что ты потерял надежду, — съязвил Бруенор.
Дриззт снова посмотрел на него, и король скис под этим честным взглядом.
— Тогда зачем мы остаёмся? — Бруенор спросил, последним взглядом продемонстрировав пренебрежение неопровержимым причинам дроу.
Дриззт озадаченно взглянул на него.
— Если это не вернет её назад, то зачем мы остаёмся? — снова попросил прояснить Бруенор.
— Ты покинешь друзей в нужде?
— Хорошо, но зачем держать её здесь? — Продолжил Бруенор. — Почему бы не посадить её на одну из уезжающих повозок, направляющихся в более безопасное место?
— Я не верю, что и половина из них выедет за пределы леса живыми.
— Чушь, это не то, что ты думаешь! — закричал Бруенор. — Ты думаешь, мы найдем выход. Что убьем этого дракона, что также найдем, как вернуть её. Вот что ты думаешь, эльф, и не лги мне.
— Это то, на что я надеюсь, — подтвердил Дриззт, — надеюсь, но не думаю. Это разные вещи. Надежда противоречит разуму.
— Не так уж и сильно, если ты собрался держать её здесь, где мы, скорее всего, погибнем.
— Есть ли сейчас во всем мире безопасное место? — спросил Дриззт. — Или что-то подобное?. Когда драколич начал перемещаться на другой план, Гвенвивар сбежала.
— Умная кошка не побежала бы раньше так далеко, — сказал Бруенор.
— Гвенвивар пугает не битва, но она поняла опасность пересечения планов. Вспомните, когда рухнула хрустальная башня в долине Ледяного Ветра.
— Ага, — сказал Бруенор, чье лицо несколько прояснилось. — И Пузан отвез проклятую кошку домой.
— А помните дворец паши Пуука в Калимпорте?
— Ага, море ничтожных кошек, следующих за Гвенвивар до ее дома. Что ты думаешь, эльф? Что твоя пантера может доставить девочку на другой план, и вернуть вас обоих назад?
— Я не знаю, — признал Дриззт.
— Но ты думаешь, есть выход? — спросил Бруенор голосом, в котором такая звучала отчаянная надежда, какой никто никогда не слышал от дварфа.
Дроу остановил пристальный взгляд на Бруеноре и ухмыльнулся:
— Всегда есть выход, не так ли?
Бруенор кивнул на это, и Дриззт перевел взгляд за пределы балкона, глядя на деревья.
— Что они делают? — Осведомился он мгновением позже, когда Тибблдорф Пвент и Атрогейт выходили из леса, перенося на плечах тяжелые бревна.
— Если мы собираемся оставаться и биться, значит, должны быть настроены на победу, — сказал Бруенор.
— Но что они делают? — Спросил Дриззт.
— Боюсь спросить их, — признался Бруенор, и он, и Дриззт разразились столь необходимым сдавленным смехом.
— Ты собираешься снова использовать в битве свою дурацкую кошку? — Спросил Бруенор.
— Боюсь, что да. Граница где— то между этими понятиями, между жизнью и смертью, и все это слишком непредсказуемо. Я не собираюсь потерять Гвен, как я потерял…
Его голос сошел на нет, но ему не нужно было заканчивать, чтобы Бруенор все понял.
— Мир становится безумным, — произнёс дварф.
— Быть может, он всегда был таким.
— Почему это ты начал говорить также? — Стал ругаться Бруенор. — Мы положили на это слишком много лучших лет и работы, и ты это прекрасно знаешь.
— Мы добились мира с орками, — сказал Дриззт, а лицо Бруенора стало непроницаемым, и из уст его вылетело приглушенное рычание.
— Ты как тёплый огонь среди холодной зимы, эльф, — пробормотал он.
Дриззт улыбнулся шире и, распрямившись, потянулся спиной и руками:
— Мы остаемся и сражаемся, друг мой. А также…
— Побеждаем, — закончил Бруенор. — Сможем ли мы вернуть девочку или нет, эльф, но я начинаю немного поддаваться безумию. — Он ударил Дриззта по плечу. — Ты готов прикончить дракона, эльф?
Дриззт не ответил, но взгляд бледно — лиловых глаз, которым он наградил Бруенора, был полон того огня, который король дварфов видел много раз. И даже внушил Бруенору некоторую жалость к драколичу.
Внизу на внутреннем дворе, Пвент, ведущий пары, споткнулся, и оба дварфа с грохотом упали в груду своего тяжелого груза.
— Надеюсь, они оба не убьют нас со своим планом, по которому змей не вернется в свое убежище, — заявил Бруенор, — или, если это случится, я сделаю все, чтобы найти его там и прикончить!
Дриззт кивнул, более чем готовый к битве, но, вместе с тем, выражение решительности несколько мешалось с интригой этого последнего заявления. Его голова склонилась к мешочку на ремне, в котором была фигурка Гвенвивар, и он изумился.
В конце концов, он и раньше путешествовал по мирам с пантерой.
— О чем думаешь, эльф? — Спросил Бруенор.
Дриззт снова бросил на него быстрый взгляд, полный решимости и кипящей ярости.
Кивнув, Бруенор улыбнулся не менее решительно и яростно.
— Неужели мы не сможем научиться? — Спросила Даника Кэддерли.
Кэддерли покачал головой:
— Я уже пытался. Уже спрашивал Денеира или любого другого бога, который смог найти.
— Я больше не могу этого вынести, — признала Даника. Она тяжело опустилась на стул и закрыла лицо руками. В одно мгновение Кэддерли был возле неё, сжимая в объятиях, но кроме этого он мог мало что предложить. Он сам был не менее истерзан, чем она.
Их дети были где — то далеко, быть может, еще живы, а быть может и мертвы, что более вероятно.
— Я должна вернуться, — сказала Даника, распрямляясь и делая глубокий, успокаивающий вдох. — Я должна ехать в Кэррадун.
— Ты уже пробовала, и едва не погибла, — напомнил Кэддерли. — Лес не менее…
— Я знаю! — Сорвалась Даника. — Я знаю, и меня это не волнует. Я не могу находиться здесь, просто ждать и надеяться.
— А я не могу уйти! — Огрызнулся в ответ Кэддерли.
— Я знаю, — мягко и нежно сказала Даника. Протянув руку, она провела пальцами по его щеке. — Ты нужен здесь, связан с этим местом, я знаю. Ты не можешь оставить его, потому что оно погибнет, если погибнешь ты, и наши враги победят. Но я уже оправилась от ран, а мы должны изгнать дракона сейчас.
Кэддерли хотел было перебить её, но Даника заставила его замолчать, положив палец на его губы.
— Я знаю, любимый, — сказала она. — Король Призраков вернется и снова атакует храм Парящего Духа. Я знаю. И я только приветствую эту битву, если чудовище будет уничтожено. Но…
— Но дети не здесь, — закончил за нее Кэддерли. — Они живы — я это знаю! Если хотя бы один из них погибнет, храм почувствует эту потерю.
Даника озадаченно посмотрела на него.
— Они часть меня, как и это место, — попытался объяснить Кэддерли. — Я уверен, они живы.
Даника отступила на шаг, уставившись на мужа. Она понимала его уверенность, но также знала, что она основывалась больше на необходимости веры в то, что дети живы и здоровы, чем на чем — то более существенном.
— Тебе нельзя остаться, — сказал Кэддерли, все больше удивляя её. Она села прямо, глядя на него широко раскрытыми глазами.
— Ты говоришь о предстоящей самой отчаянной битве и в то же время хочешь отослать меня?
— Если Король Призраков вернётся, и мы его уничтожим… — Кэддерли помедлил в замешательстве.
— Это случится благодаря мощи Кэддерли, а не кулакам Даники. — Сделала вывод она.
Кэддерли дернулся:
— Мы могущественная команда, нас семеро, каждый из нас вооружен по — своему, чтобы вести битву с таким зверем, как Король Призраков.
— Но я в меньшей степени, — сказала женщина. Она выставила пустые ладони. — Мое оружие менее эффективно, чем топор Бруенора, и я не знаю фокусов Джарлаксла.
— Никто не заменит мне в битве тебя, — произнес Кэддерли. — Но также никто, кроме тебя, не сможет лучше избежать монстров в лесу и найти наших детей. Если у нас их не будет, тогда…
— Тогда зачем все это? — Закончила Даника. Нагнувшись, она страстно поцеловала его.
— Они живы, — повторил Кэддерли.
— И я найду их, — прошептала в ответ Даника.
Через час она уже была за пределами храма, продвигаясь сквозь лес вблизи дороги на Кэррадун, невидимая и тихая, словно тень под покровом ночи.
— Почему мы не сражаемся? — прошептал Тэмберли Айвену. Но даже его приглушенный голос эхом пронесся по безмолвным туннелям.
— Не специально, — ответил Айвен Тэмберли и всем оставшимся беженцам в группе, коих насчитывалось около двадцати. — Надеюсь, это ваша работа.
— Бум, — произнес Пайкел с надеждой и громко, чем вызвал у остальных судорожные вздохи.
— Уупс, — извинился зеленобородый дварф и шлепнул себя рукой по губам.
— Или они готовят нам ловушку, — заметила Ханалейса. Айвен, собиравшийся сказать то же самое, кивнул на ее слова. — Возможно, они научились этому у погибших в бою.
— Так что мы будем делать? — спросил Рори. Ханалейса, посмотрев на своего младшего брата, увидела в нем неподдельный страх, и, положив руку ему на плечо, постаралась его успокоить.
— Мы продолжим путь, разве у нас есть выбор? — сказал Айвен и умышленно повысил голос. — И если они будут сидеть в засаде, поджидая нас, мы просто убьем их и пойдем по их гниющим трупам.
— Ууой! — согласился Пайкел, поправил свой кухонный котелок — шлем и поднялся, чтобы продолжить путь.
Недалеко от этого места осажденный отряд вошел в зал, который преподнес им еще одну загадку, на первый взгляд приятную. Его пол был усеян мертвыми червями, огромными летучими мышами, среди которых попался даже один ночной гигант.
Отряд внимательно осмотрелся в поисках ключей к разгадке, главным образом выглядящих как тела тех, кто сражался с монстрами. Была ли это еще одна группа беженцев?
— Они что, поубивали друг друга? — спросил Тэмберли, озвучивая вопрос, который все они сами себе задавали.
— Только если они не использовали крошечные луки, — ответил один из беженцев. Тэмберли и остальные пошли к нему, неся небольшой факел, чтобы двигаться вперед. Они нашли его, держащим маленький дротик, подобно тем, которые использовал Кэддерли для своих самострелов.
— Отец! — с надеждой произнес Рори.
— Если это был он, то он был занят, — сказала Ханалейса, двигаясь вокруг и находя такие же дротики в большом количестве на полу и в телах. Она с сомнением покачала головой. В храме Парящего Духа было лишь два таких самострела, но в этой битве выпустили десятки, а то и сотни дротиков. Она выдернула один из трупа червя и показала его, еще сильнее качая головой. Ни у одного дротика не было добавленной ее отцом детали: разборного центра, где находились маленькие сосудики с взрывчатым маслом.
— Эти не Кэддерли, — подтвердил Айвен чуть позже. Поскольку это он сделал чертеж и смастерил ручные самострелы Кэддерли и стрелы к ним, в его словах была неоспоримая истина.
— Тогда кто? — спросил Рори.
— Мы были недалеко, — добавил Тэмберли. — А битва была не так давно. Все произошло быстро и бесшумно. — Он с возрастающей тревогой взглянул на свою сестру и своего дядю Айвена.
— Отравленные, — сказала Ханалейса.
У большинства глаза расширились от ужаса, так как они знали, что означают ручные самострелы с отравленными дротиками.
— Весь мир что, вверх дном перевернулся? — спросил Айвен, его тон был серьезнее, даже мрачнее, чем когда либо. — Я думаю, чем раньше мы выберемся на поверхность, тем лучше.
— Ух — хух, — согласился Пайкел.
Дальше они пошли без промедления и с постоянным чувством, что враг их врага наверняка не окажется их другом.
Лысый, чернокожий гигант, пошатываясь, сделал еще один шаг вперед.
Щелк. Щелк. Щелк.
Монстр застонал, когда еще три дротика проткнули его кожу, добавляя усыпляющий яд дроу к уже текущему по его венам. Его следующий шаг стал тяжелее, нога начала волочиться.
Щелк. Щелк. Щелк.
Гигант упал на одно колено, едва осознавая движение. Маленькие ускользающие фигуры подскочили к нему слева, справа, сзади, тонкие клинки излучали магию. Ночной странник взмахнул руками, пытаясь отогнать приближающихся врагов, защититься и ударить по темным эльфам, как будто бы они были мошкарой. Но каждый взмах под тяжестью столь сильной усталости был слишком медленным, чтобы схватить таких ловких воинов. Ему не удавалось блокировать ни одного удара, выпада или укола, и гигантский ночной странник не мог попасть во что — либо, кроме застоявшегося воздуха пещеры.
Они не нанесли ему много ран. Каждый удар расчетливо и точно попадал именно в ту область, которая давала самый сильный и быстрый выход крови. Чудище не получило и сотни ударов, даже не более двадцати, как упало лицом на пол, истощенное ядом и потерей крови, раны ночного странника без сомнения были смертельными.
«Последняя группа», — подал знак Киммуриэлю Вэйлас Хьюн. — «Путь чист».
Киммуриэль кивнул и последовал за своей передовой группой через комнату. Еще одна огромная летучая мышь грохнулась вниз напротив дальней стены, уснув посреди полета. Большинство червей еще дергались на полу, их движения были беспорядочными, но резкими, пока один из воинов — дроу не нашел времени закончить дело безошибочным ударом в шею.
Миновав комнату, силы Бреган Д’эрт двинулись вниз по коридору к району туннелей и комнат, запруженных водой из озера. И после нескольких изгибов и поворотов каждый темный эльф стал щуриться из — за света с поверхности. Ночь наступила уже давно, но луна была высоко, и чувствительные глаза дроу жгло под ярким светом Селуны.
«А мы не можем просто уйти отсюда?» — множество пальцев осмелилось подать знак Киммуриэлю, но все и каждый были встречены суровым взглядом, не принимавшим возражений.
Он определил, что им нужно идти к разрушенному городу на берегу озера, прежде чем покинуть дикую местность между Старым Шанатаром и Великим Баэринденом, и так дальше к месту, известному как Кэррадун. Они вышли из туннелей в пещере в северной стороне города и легко взобрались по крутому склону на отвесную скалу, возвышавшуюся над разрушенным городом. Больше половины строений сгорело дотла, и меньше горстки уцелевших избежало пламени. Воздух был наполнен густым дымом и зловонием смерти, а скелеты корабельных мачт усеяли гавань, как кресты на многочисленных могилах. Темные эльфы спустились в тесные строения. Здесь, на поверхности, сейчас они были даже осторожнее, чем в более привычном окружении туннелей. Огромный темнокрыл время от времени пролетал над их головами, но, пока он не осмеливался подлететь достаточно близко, дисциплинированные дроу придерживали свои выстрелы.
Возглавляемые Вэйласом Хьюном, разведчики расходились влево и вправо, прикрывая друг друга со всех сторон, направляя движение и проверяя, нет ли преследования.
«Что ты ищешь в этих руинах?» — спросил Вэйлас у Киммуриэля при помощи жестов вскоре после того, как они вошли непосредственно в город.
Киммуриэль показал, что не знает точно, но уверил разведчика, что там есть нечто, заслуживающее исследования. Он чувствовал это, остро это ощущал.
Шум сбоку резко прервал их разговор, когда оба дроу увидели начинающуюся битву на дороге, параллельной их пути. Еще один огромный ночной странник обнаружил отряд и безрассудно двинулся к нему. Шум резко усилился, как только ближайший дроу заманил чудище в узкий проулок между двумя зданиями, место, где ручные самострелы дроу не могли промазать по гигантской цели.
Киммуриэль и основная часть его сил продолжили идти вперед еще до того как существо было мертво, уверенные в подготовке и тактике обученной и испытанной в боях команды.
Разведчик, вернувшийся с пристани, доставил отчет, которого ждал Киммуриэль, и он быстро повел их к этому месту.
— Это не сулит ничего хорошего, — сказал Вэйлас Хьюн — это были первые слова, произнесенные после того, как они вышли из туннелей — когда в их поле зрения появилась щель. Каждый темный эльф, наблюдавший это зрелище, сразу же понимал, что это такое: дыра в ткани двух отдельных миров, магические врата.
Они остановились на почтительном расстоянии, защита заскользила как щупальца, чтобы обезопасить зону, как может только Бреган Д’эрт.
— Преднамеренная? Или последствия неудачной магии? — спросил Вэйлас Хьюн.
— Не имеет значения, — ответил Киммуриэль. — Хотя я ожидал, что мы столкнемся с множеством таких щелей.
— Хорошо, что дроу никогда не устают убивать.
Вэйлас Хьюн замолчал, когда понял, что Киммуриэль, закрыв глаза, больше не слушает. Он смотрел, как псионик успокоился, затем поднял руки в направлении пространственной щели и широко раскрыл глаза, посылая вперед ментальную энергию.
Ничего не произошло.
— Преднамеренная, — ответил Киммуриэль. — И глупая.
— Ты не можешь ее закрыть?
— Толпа иллитидов не смогла бы ее закрыть. Маги в свой лучший день не смогли бы ее закрыть, — сказал он, имея ввиду великую школу магических искусств в Мензоберранзане.
— Тогда что?
Киммуриэль посмотрел на Мэрива, который изготовил толстый деревянно — металлический жезл длиной с предплечье. Изящные золотые и медные руны украшали изделие. Мэрив передал его Киммуриэлю.
— Жезл может нейтрализовывать магию? — спросил Вэйлас Хьюн.
Киммуриэль посмотрел на молодого воина, того самого, который провел их через ворота в туннелях, приказывая ему подойти. Он показал слова, управляющие жезлом, пальцами свободной руки, когда передавал молодому дроу этот могущественный предмет.
Облизав пересохшие губы, дроу пошел в сторону щели. Его длинные белые волосы начали плясать, когда он приблизился к разлому, как будто дрожа от энергии или ударяясь о ветра, дующиего по ту сторону пространственных врат.
Он оглянулся на Киммуриэля, который кивнул, чтобы тот продолжал.
Молодой дроу поднял жезл, направляя его в сторону щели, и, еще раз облизнув губы, произнес управляющие слова. Магический инструмент коротко вспыхнул энергией, которая протекла по всей его длине и перенеслась прямо в щель.
Назад вернулся абсолютный мрак, серая мгла, прошедшая сквозь канал и хлынувшая в руку воина — дроу, который был недостаточно сообразителен или недостаточно быстр, чтобы вовремя выкинуть жезл.
Он выронил его, когда рука безвольно повисла. Он посмотрел на Киммуриэля и остальных, его лицо застыло с выражением сильнейшего ужаса, который они когда — либо видели, когда теневая материя вытянула его жизненные силы и его пустая оболочка замертво упала на землю.
Никто не подошел помочь ему или хотя бы посмотреть.
— Мы не можем закрыть ее, — объявил Киммуриэль. — Здесь мы закончили.
Быстрым шагом он повел их оттуда, а Вэйлас по пути отзывал обратно своих разведчиков.
Как только он решил, что они достаточно далеко, чтобы простирающиеся поля щелей не пересекались, Киммуриэль открыл собственный пространственный портал.
— Обратно в Лускан? — спросил Мэрив, когда следующий слабейший дроу был выдвинут вперед, чтобы убедиться в работоспособности врат.
— Пока что да, — ответил Киммуриэль, который подумал, что возможно их путь уведет их дальше Лускана, что все они вернутся в Подземье и Мензоберранзан, где станут частью защиты, включающей в себя двадцать тысяч воинов, жриц и магов.
Молодой дроу шагнул в портал и подал знак с той стороны, из подземного жилища, построенного отрядом Киммуриэля под далеким портовым городом на Побережье Мечей.
Силы Бреган Д’эрт покинули баронство Импреск так же быстро и тихо, как и пришли.
Глаза беженцев тоже стало жечь, когда они вышли на поверхность после нескольких долгих и голодных дней блуждания и сражений в темных туннелях. Щурясь от восходящего солнца, отражающегося в озере Импреск, Айвен вел группу к краю пещеры в конце небольшой бухты.
Остальные толпились позади него, страстно желая ощутить солнечный свет на своих лицах и выйти, наконец, из — под тонн скал и земли. Все они получали огромное наслаждение в безмолвии утра, где нет никаких звуков, кроме пения птиц и плеска волн о скалы.
Айвен быстро вывел их на открытый воздух. Снова они наткнулись на убитых темнокрылов, ночных странников и червей. Уверенные, что туннели кишели темными эльфами, Айвен и остальные были очень рады находиться подальше от них.
Выход из бухты занял больше времени, чем все ожидали. Они не осмелились рискнуть и выйти рядом с глубокой водой, увидев достаточно рыбы — нежити. Подъем по крутому склону, хоть и уменьшенному для них при помощи магии Пайкела, был непростой задачей и для изнуренных людей, и для коротконогих дварфов. Сделав несколько неудачных попыток, они, в итоге пересекли бухту и взобрались на более низкий северный холм. Солнце было высоко на востоке, когда они, наконец, обошли вокруг и вышли к виду на Кэррадун.
Долгое время они стояли на высоком утесе, глядя на руины, не произнося ни слова, не издавая ни звука, кроме редкого всхлипывания.
— У нас нет причин идти туда, — сказал Айвен после продолжительного молчания.
— Но у нас есть друзья … — запротестовал мужчина.
— Ничто не выжило там, — оборвал Айвен. — Ничего, что ты хотел бы увидеть, во всяком случае.
— Наши дома! — запричитала женщина.
— Разрушены, — ответил Айвен.
— Тогда что нам делать? — закричал на него первый мужчина.
— Идите на дорогу и уходите отсюда, — сказал Айвен. — А мы с братом пойдем в храм Парящего Духа …
— Мой братун! — одобрительно воскликнул Пайкел и взмахнул своей дубинкой.
— Вместе с детьми Кэддерли, — договорил Айвен.
— Но Шалэйн находится недалеко вниз по безопасной дороге, — попытался убедить его мужчина.
— Вот и идите туда, — ответил ему Айвен. — И удачи вам.
Все было достаточно просто для дварфа, и он пошел на запад по дороге, огибающей разрушенный Кэррадун, возвращаясь на тропу, ведущую в горы, назад в храм Парящего Духа.
— Что произошло с миром, дядя Айвен? — Прошептала Ханалейса.
— Если бы я знал, девочка. Если бы я знал.
Кэддерли постукивал пальцем по своим губам, изучая разыгрывающуюся перед ним сцену. Он верил, что женщина сейчас разговаривала с Гвенвивар, и чувствовал себя неловко, словно он наблюдал за воспроизведением одного из личных жизненных моментов.
«Она такая милая и симпатичная, не правда ли?» — сказала Кэтти-бри, гладя рукой по воздуху, будто ласкала большую пантеру, крутящуюся у неё под ногами. — «Вся в кружевах и таком пышном убранстве, высокая и стройная, и ни одного глупого слова не сорвётся с её накрашенных губ, нет, нет».
Кэддерли чувствовал, что она была там, но, в то же время, и нет. Движения женщины были слишком детальными и сложными, чтобы быть просто отголосками памяти. Нет, она переживала те моменты в точности так, как они уже происходили раньше. Разум Кэтти-бри был в прошлом, тогда как тело было в ловушке времени и пространства.
Со всем своим уникальным опытом, связанным с физическим старением и возвращением в прежнее состояние, Кэддерли всё же был в тупике от внезапного приступа безумия женщины. Было ли это настоящим безумием, думал он, или, возможно, она и вправду оказалась в ловушке неизвестных скоплений разрозненных пузырей в безбрежном океане времени? Кэддерли часто размышлял о прошлом, как и часто задумывался о том, что каждый проходящий миг мог быть кратким отображением бесконечной игры, либо же прошлое навсегда оставалось позади сразу после наступления следующего мгновения.
Когда он наблюдал за Кэтти-бри, ему казалось, что прошлое уже не было столь уж невозвратным, как того требовала логика.
Существовала ли возможность путешествий во времени? Существовала ли возможность предвидеть непредвиденные предпосылки бедствия?
«Как по — твоему, Гвен, она симпатичная?» спросила Кэтти-бри, вырывая жреца из размышлений.
Дверь позади Кэддерли открылась, и он увидел входящего в комнату Дриззта. Дроу вздрогнул, когда понял, что Кэтти-бри вошла в одно из своих состояний. Прикладывая палец к губам, Кэддерли попросил его соблюдать тишину, и Дриззт, с обеденным подносом в руках, предназначенным для женщины, встал, не издавая ни звука и вглядываясь в свою любимую жену.
«Дриззт находит её вполне симпатичной», — продолжила, Кэтти-бри, по — прежнему не обращая на них внимания. «Он ходит в Серебристую Луну, как только выпадает случай, и по большей части потому, что он считает её симпатичной». Женщина сделала паузу и подняла взгляд — но, конечно, не на Кэддерли с Дриззтом — и улыбнулась со сладостной горечью. «Надеюсь, он найдёт свою любовь, очень надеюсь», — обратилась она к пантере, которую, стоящие рядом, не могли видеть. «Но только не с ней и не с кем — либо из её окружения, потому что тогда он покинет нас. Я желаю ему счастья, но с подобным я бы не смогла смириться».
Кэддерли вопросительно посмотрел на Дриззта.
— Тогда мы в первый раз отбили Мифрил Халл, — сказал он.
— Что-то насчёт тебя и Леди Аластриэль? — спросил Кэддерли.
— Мы просто друзья, — ответил Дриззт, не отрывая глаз от своей жены. — Она позволила мне ходить в Серебристую Луну, и я знал, что там смогу добиться больших успехов, чтобы быть принятым на Поверхности. Он подошёл к Кэтти-бри.
— Как долго?
— Она совсем недавно находится в том другом месте.
— Там, где она настоящая — моя Кэтти, — горестно проговорил Дриззт. — Где — то там, в глубине своего разума, она осознаёт себя.
Женщина вдруг затряслась: её руки конвульсивно задёргались, голова запрокинулась назад, а глаза закатились, показывая белки. Фиолетовое сияние волшебного огня появлялось вокруг неё снова и снова, Кэтти-бри приподнялась в воздух с вытянутыми в стороны руками, её темно — рыжие волосы развевались по несуществующему ветру.
Дриззт отложил поднос и надел глазную повязку. Он колебался лишь мгновение по настоянию Кэддерли, который приблизился к Кэтти-бри и даже рискнул прикоснуться к ней во время опасного перехода её состояний.
Кэддерли закрыл глаза и открыл свой разум для всех вероятностей в водовороте резких спазмов, мучающих женщину.
Его откинуло назад, а место жреца тут же занял Дриззт. Крепко обнимая Кэтти-бри и осторожно опуская её на пол, он ослабил хватку. Умоляя хоть что — нибудь объяснить, дроу посмотрел на Кэддерли, но увидел, что жрец был ещё больше озадачен: широко раскрыв глаза, он всматривался в свою руку.
Дриззт тоже посмотрел на ту кисть Кэддерли, которой жрец коснулся Кэтти-бри. Она просвечивала и мерцала голубым, но постепенно затвердевала и вновь приобретала цвет кожи.
— Что это было? — спросил дроу после того, как Кэтти-бри окончательно успокоилась.
— Я не знаю, — признался Кэддерли.
— Слова, которые я так часто слышу в последнее время.
— Согласен.
— Но выглядишь ты так, будто уверен, что мою жену уже не спасти, — сказал Дриззт более резким тоном.
— Я не хочу создавать такого впечатления.
— Я вижу, как вы с Джарлакслом качаете головами, как только речь заходит о ней. Вы не верите, что мы можем вернуть её обратно, по крайней мере, не полностью. Ты потерял надежду, но потерял бы ты её, если в подобном состоянии сейчас здесь находилась бы леди Даника, а не Кэтти-бри?
— Друг мой, конечно же, ты не должен…
— Должен ли я тоже сдаться? Ты этого ждёшь от меня?
— Ты здесь не один такой, кто всё ещё цепляется за отчаянную надежду, мой друг, — пробурчал Кэддерли.
При этом упоминании Дриззт слегка успокоился.
— Даника найдёт их, — слова Дриззта прозвучали очень неискренне. Он продолжил мягким голосом: — Я чувствую, будто земля уходит у меня из — под ног.
Кэддерли сочувственно кивнул.
— Следует ли мне сражаться с драколичем в надежде на то, что, в случае его смерти, я снова встречусь со своей женой? — проговорил Дриззт и вновь повысил голос. — Или же выплёскивать ярость на зверя, только потому, что больше никогда не встречусь с ней?
— Ты спрашиваешь меня… все эти вопросы… — Кэддерли сделал тяжёлый вздох и беспомощно вскинул руки. — Я не знаю, Дриззт До’Урден. В случае с Кэтти-бри ни в чём нельзя быть уверенным.
— Мы знаем, что она безумна.
Кэддерли было начал отвечать:
— Разве? — но сдержался, не желая вовлекать Дриззта в свои недавние размышления.
Была ли Кэтти-бри и вправду безумной? Быть может, в той, другой реальности она реагировала на всё вполне рационально? Проживала ли она свою жизнь заново в той непоследовательной очерёдности, или же действительно возвращалась к временно — пространственным пузырям, принимая все те моменты за реальность?
Жрец покачал головой, поскольку у него не было времени строить предположения по подобному принципу, потому что все учёные и мудрецы, великие волшебники и жрецы, когда — либо собиравшиеся в храме Парящего Духа, полностью опровергли возможность свободных путешествий во времени.
— Но, ведь безумие, может оказаться временным явлением, — заметил Дриззт. — Но всё же вы с Джарлакслом считаете, что она потеряна навсегда. Почему?
— Когда безумие мучает человека слишком долго, разум может быть повреждён навсегда, — ответил Кэддерли суровым голосом, давая понять, что это будет практически неизбежным исходом, а не отдалённой возможностью.
— А безумие твоей жены, несомненно, промучило её довольно основательно. Боюсь, что — и Джарлаксл думает также — если чары, наложенные на неё, каким — либо образом исчезнут, то останется ужасный шрам.
— Ты боишься, но не знаешь точно.
Признавая это, Кэддерли кивнул.
— Я уже был свидетелем чудес до этого, друг мой. В этом самом месте. Не сдавайся и не теряй надежду.
Это было всё, чем он мог поделиться, и, в конце концов — всё, что ожидал услышать от него Дриззт.
— Как думаешь, остались ли у богов чудеса? — тихим голосом спросил тёмный эльф.
Кэддерли усмехнулся и пожал плечами.
— Я схватил солнце и притянул его к себе, — напомнил он дроу. — Не знаю, как я это сделал, и не задумывался над этим. Я схватил облако и сделал из него колесницу. Не знаю, как, и не задумывался. Мой голос был подобен грому… это правда, друг мой; и интересно, зачем кому — либо нужно спрашивать у меня обо всём этом. И ещё более интересно, почему они должны верить любому из моих ответов.
Дриззт не мог не улыбнуться на это и одобрительно кивнул. Он посмотрел на Кэтти-бри и потянулся, чтобы нежно погладить её густые волосы.
— Я не могу потерять её.
— Так давай же уничтожим нашего врага, — предложил Кэддерли. — Потом мы обратим всё своё внимание, все свои мысли и магию на Кэтти-бри, чтобы найти её в той …ясности за гранью… и вернём её чувства в это время и в это пространство.
— Гвенвивар, — сказал Дриззт, и Кэддерли удивлённо моргнул.
— Она ласкала кошку, да.
— Нет, я думаю о нашей следующей битве, — объяснил Дриззт. — Когда Король Призраков начал исчезать с поля сражения, Гвенвивар сбежала ещё быстрее. Она никогда не бежит от сражения. Ни от опасного элементаля, ни от чудовищного демона, и не от дракона, либо драколича. Но, прижав уши, она на полной скорости убежала в лес за деревья.
— Возможно, она преследовала одного из монстров.
— Она убегала. Вспомни рассказ Джарлаксла о его встрече с призраком, который, как он верил, был личем из хрустального Осколка.
— Гвенвивар не из этого уровня, и она боялась создать разрыв, когда Король Призраков открыл пространственный портал, — аргументировал Кэддерли.
— Место, в котором Гвенвивар, возможно, сможет ориентироваться, — ответил Дриззт. — Возможно, там смогу ориентироваться и я вместе с ней, чтобы попасть в то другое место.
Кэддерли не мог сдержаться, чтобы не улыбнуться на это умозаключение, и Дриззт вопросительно посмотрел на него.
— Существует старинная поговорка, что великие умы следуют разными путями для достижения одной и той же цели, — сказал жрец.
— Гвен? — с надеждой спросил Дриззт, похлопывая по своей поясной сумке. Но Кэддерли покачал головой.
— Пантера из астрального Плана, — объяснил жрец. — По своему собственному желанию она не сможет попасть туда, где обитает Король Призраков, пока кто — нибудь на том плане не приобретёт похожую статуэтку и не вызовет пантеру.
— Она бежала с поля боя.
— Потому что она боялась разлома, огромной дыры, которая могла бы поглотить всё, находящееся между ней и Королём Призраков, если бы их опасные способности столкнулись вместе. Возможно, этот разлом послал бы нашего врага на астральный или любой другой План, но существо, вероятно, довольно надёжно закреплено и здесь и на плане царства Теней, и поэтому могло бы вернуться. — Он всё ещё качал головой. — На этот вариант я не слишком надеюсь, и, боюсь, грядёт ещё худшее бедствие.
— Худшее? — сказал Дриззт и приглушённо засмеялся. — Худшее?
— Разве мы находимся в таком положении, когда вслепую приходится предпринимать самые отчаянные меры, на которые только мы способны? — спросил Кэддерли.
— А разве нет?
Жрец снова пожал плечами.
— Я не знаю, — признал он, снова останавливая свой взгляд на Кэтти-бри. — Возможно, мы найдём другой путь.
— Возможно, Денеир явит нам своё чудо?
— Будем на это надеяться.
— Ты имеешь в виду молиться.
— И это тоже.
Он поднёс ложку к её губам, и она не сопротивлялась, методично принимая еду. Дриззт опустил салфетку в чашу с тёплой водой, затем стёр с губ женщины частицу картофеля.
Но она не заметила этого, как и не ощутила вкуса еды, которую он приготовил. Каждый раз, когда он подносил ложку ко рту Кэтти-бри, она не выказывала никакого выражения, и всё это причиняло Дриззту боль и напоминало о тщетности всего предприятия. Он приправил картофель так, как любила его жена, но он понимал, что мог бы не добавлять корицу с мёдом, а использовать вместо этого горькие специи. Для Кэтти-бри это не имело бы никакого значения.
— Я всё ещё помню тот миг на пирамиде Кельвина, — сказал он ей. — Когда ты вновь прожила его перед моими глазами, всё вернулось ко мне с такой ясностью, и я вспомнил твои слова прежде, чем ты их проговорила. Я помню, как ты укладывала свои волосы, ту чёлку с неравной длинной поперёк. Никогда не доверяй дварфу с ножницами, верно?
Он слегка усмехнулся, но Кэтти-бри, казалось, не услышала этого.
— Конечно, я ещё не любил тебя тогда. Не так, как сейчас. Но тот миг остался для меня особенным и таким важным. Твой взгляд, любовь моя — то, как ты смотрела мне в душу, а не на кожу. Я знал, что я был дома, когда нашёл тебя на пирамиде Кельвина. Наконец — то, я был дома.
— И хотя, в течение многих лет, я даже и не думал, что что-то может быть между нами — и до того момента в Калимпорте — ты всегда была для меня особенной. Особенной до сих пор и являешься, и мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне, Кэтти. И ничто больше не имеет значения. Мир — ещё более тёмное место. Вкупе с Королём Призраков, с разрушающимся Плетением и другими бедами, вызванными этой катастрофой, я знаю, что предо мной и народами мира будет ещё много тяжёлых испытаний. Но я верю, что смогу выстоять, и вместе мы найдём путь. Мы всегда его находим!
— Но только, если ты вернёшься ко мне. Чтобы сокрушить могущественного врага, воин должен хотеть сокрушить его. Но в чём же смысл, любовь моя, если я снова буду один?
Он выдохнул и присел, глядя на неё, но женщина не моргала и нисколько не реагировала. Она не услышала его. Он мог по — разному обманывать себя ради своего здравомыслия, но в сердце Дриззт знал, что Кэтти-бри, воспринимающая всё сказанное, отсутствовала под своей оболочкой.
Дриззт вытер слезу со своих глаз цвета лаванды, и, как только влага исчезла, появилось то самое выражение лица, которое однажды потрясло и воодушевило Бруенора — обещание Охотника, решительность и вскипающая ярость.
Дриззт наклонился вперёд и поцеловал Кэтти-бри в лоб, твердя себе, что всё это было виной Короля Призраков, что драколич являлся источником всех бед, которые теперь обрушились на мир — но не было результатом какой — то большей катастрофы.
Больше никаких слёз. Дриззт До’Урден был готов уничтожить зверя.
Они знали, что их враг вернётся, как и знали, где дадут ему бой, но, когда всё произошло, Тибблдорф Пвент и крепкий Атрогейт скорее широко раскрыли рты, нежели что — либо выкрикнули.
Король Призраков вернулся в материальный мир Абер — Торила точно в том же месте, где исчез в прошлый раз, появляясь краткими прозрачными сине — белыми вспышками света. Вскоре он полностью материализовался во внутреннем дворе храма, и, когда Пвент с Атрогейтом стали выкрикивать предостережения, которые эхом разнеслись по пустынным коридорам, огромный зверь, взмахнув крыльями, воспарил в воздух, поднимаясь высоко в ночное небо.
— Он сверху! Он сверху, мой король! — подпрыгивая на месте и тыча пальцем в небо, закричал Пвент. Бруенор, Дриззт и остальные прибежали в комнату, из которой можно было попасть на балкон, на котором двое дварфов стояли в дозоре.
— Драколич появился на том же самом месте? — спросил Кэддерли, ясно расценивая всю важность этого факта.
— Точно так, как ты и предполагал, — ответил Атрогейт. — Сначала сверкал, потом прыгнул и унёсся прочь.
— Сверху, мой король! — вновь закричал Пвент.
Дриззт, Кэддерли, Бруенор и Джарлаксл обменялись решительными кивками.
— В этот раз он от нас не удерёт, — сказал Бруенор.
После этой фразы глаза присутствующих устремились на Кэддерли, и жрец уверенно кивнул.
— Всем внутрь, — скомандовал Кэддерли. — Со всем своим неистовством, изрыгая пламя, зверь вернётся. храм Парящего Духа защитит нас.
Даника сделала глубокий вздох и опёрлась о ствол ближайшего дерева, чтобы придать себе устойчивости, когда услышала ужасный потусторонний крик летящего драколича. Она не могла не оглянуться в сторону храма Парящего Духа, находящегося в милях от неё, и была вынуждена напомнить себе, что Кэддерли окружали могущественные союзники, и что Денеир, или какая — то другая божественная сущность чудесным образом услышала призывы жреца.
— Они победят, — тихо, очень тихо сказала Даника, так как знала, что лес вокруг кишел монстрами. Она уже видела группы этих тварей, скребущими по дороге, и ощущала громоподобные шаги какого — то гигантского чёрного, неизвестного ей до этого, чудовища.
Она была на полпути до Кэррадуна и страстно желала уже быть там, но передвигаться приходилось медленно и осторожно. Даника желала битвы, но это могло сулить ей большие неприятности. Она сконцентрировалась на Кэррадуне и только на Кэррадуне, чтобы найти своих детей, пока Кэддерли и другие имели дело с королём призраков в храме Парящего Духа.
Таков был план — они знали, что не мёртвый дракон вернётся — и Даннике приходилось бороться против любого, даже секундного сомнения. Она должна была довериться Кэддерли и уже не могла повернуть назад.
— Мои дети, — прошептала она. — Тэмберли, Рори и Хана, моя Хана… Я найду тебя.
За её спиной высоко в небе, подобно вспышке молнии и рёву грома, крик короля призраков расколол ночь на части.
Даника проигнорировала его и сконцентрировалась на стоящих впереди деревьях, выискивая безопасный и быстрый путь через кишащий монстрами лес.
— Убей его, Кэддерли, — на одном дыхании снова и снова повторяла она.
Без предостерегающих вмешательств Яраскрика Король Призраков получал удовольствие от мысли, что его уязвимая мишень находится прямо под ним, и что достаточно скоро он уничтожит храм Парящего Духа и всех глупцов, что ещё оставались внутри.
Сладостный вкус приближающейся мести наполнил мёртвую глотку Гефестуса; дракон ничего так не хотел, как нырнуть вниз по направлению к зданию и сжечь его дотла. Но, к удивлению обеих сущностей, составлявших естество Короля Призраков, всё безрассудство резко умерилось воспоминанием о боли недавнего поражения. Драколич всё ещё ощущал на себе ослепляющие уколы огня Кэддерли и тяжесть ударов скимитаров Дриззта. И, хотя он был уверен, что его вторая атака будет проходить по — другому, Король Призраков не хотел предпринимать необдуманных поступков.
И оттуда, сверху, из — за облаков, зверь ещё раз воззвал к своим подчинённым, взрыхляющим когтями землю, вызывая их из леса, окружающего храм Парящего Духа.
— Они не убьют Кэддерли, — сказал зверь в потоках ветра. — Но они обнаружат его!
Король Призраков сложил свои крылья и сделал нырок, затем, широко расправив их, поймал импульс и поток ветра, и по спирали начал кружить над зданием, сверля магическим зрением местность под собой.
Лес уже находился в движении: он кишел ползучими тварями, ночными летающими существами и группами духов; был среди них и гигантский ночной скиталец. И всё это скопление направлялось к храму Парящего Духа.
Смех короля призраков пророкотал подобно отдалённому грому.
Они услышали звон разбивающегося стекла — одного из немногих стёкол, которые ещё оставались невредимыми после прошлой атаки — но в этот раз здание не задрожало.
— О, боги, — проговорил Кэддерли.
— Проклятые твари! — согласился Бруенор.
Они стояли в широчайшем аудиторном зале на первом этаже здания — в помещении без окон, из которого вели несколько коридоров. Пвент и Атрогейт стояли у перил на северном балконе у перевязанных брёвен, некоторые из которых выдавались на двадцать пять футов над остальными. Бруенор, Кэддерли и другие стояли на возвышении, где жрец обычно выступал перед аудиторией; напротив же находились двойные двери и главный коридор за ними, ведущий в фойе храма. Дриззт стоял в проходе маленького укромного вестибюля, где лежала Кэтти-бри.
Он согнулся, чтобы тщательнее подоткнуть одеяло вокруг своей жены, а затем прошептал:
— Он не доберётся до тебя. Клянусь жизнью, любимая, я убью этого зверя. Я найду путь к тебе или верну тебя обратно к нам.
Кэтти-бри не отозвалась, она просто лежала и смотрела куда — то вдаль.
Дриззт наклонился и поцеловал её в щёку. «Обещаю», — прошептал он. — «Я люблю тебя».
Неподалёку он услышал звук раскалывающейся древесины. Дроу выпрямился и вышел из маленького вестибюля, охраняя дверь, ведущую в него.
Кэддерли вздрогнул, когда почувствовал, как грязные твари вползают в храм Парящего Духа через разбитые окна.
— Очистить пространство? — крикнул Атрогейт.
— Нет, держите свои позиции! — распорядился Кэддерли, и даже пока он говорил, в ближайшую к балкону с дварфами дверь уже ломились. Кэддерли упал духом; он попытался слиться с магией, что укрепляла храм Парящего Духа, умоляя храм и взывая к Денеиру, чтобы выстоять.
— Ну, давай же, — прошептал Кэддерли, обращаясь к королю призраков. — Покажись.
— Он учится на своих ошибках, — заметил Джарлаксл присоединившемуся к ним Дриззту. — Он посылает пушечное мясо и больше не попадётся в ловушку, как попался раньше.
Кэддерли окинул Дриззта и Бруенора полным тревоги взглядом.
— Я приведу его сюда, — пообещал Дриззт и устремился через комнату к двойным дверям, оставляя троих защитников позади.
Но Кэддерли успел схватить его за руку, прежде чем тот покинул комнату. Когда Дриззт обернулся, жрец уже крепко держал его правую кисть, в которой находилась Ледяная Смерть, затем взялся за рукоять Мерцающего другой рукой. Кэддерли закрыл глаза и затянул напев. Дриззт снова ощутил, как мощь начала вливаться в оба клинка.
— Бруенор, дверь, — сказал Джарлаксл, извлекая пару чёрных металлических палочек. — И уклоняйся почаще.
Джарлаксл кивнул Дриззту, а затем и Бруенору, ринувшемуся к двойным дверям.
За ними коридор, ведущий в фойе, кишел ползучими тварями и крылатыми созданиями, которые кружились поверх голов.
Молния вырвалась из палочки Джарлаксла и осветила тьму. Почти сразу ударила вторая палочка, затем наступила очередь первой и снова второй. Плоть превращалась в пепел, летучие мыши падали вниз, ужасный запах наполнил святое помещение.
Последовала пятая вспышка, за ней сразу шестая. В свалке монстры спешили убраться из коридора, либо плавились на месте. Стены храма Парящего Духа сотряс седьмой выстрел.
— Пошёл! — скомандовал Джарлаксл Дриззту и снова высвободил поток испепеляющей энергии.
Сразу же за вспышками следовал Дриззт До’Урден. Он бежал и подпрыгивал, кружась, наносил резкие удары, предаваясь радости боя. И каждый удар был спланирован и идеально рассчитан, расчищая Дриззту путь и продвигая его вперёд. Летучая тварь нырнула сверху, или же просто упала на него — существо было сильно ранено от многочисленных ударов молнии.
Дриззт ударил её слева, и, наделённый божественной энергией скимитар, отбросил гигантскую летучую мышь в сторону, разрезая своим лезвием плоть врага с поразительной лёгкостью.
Дроу запрыгнул на головы двух трясущихся и умирающих существ, перепрыгнул на голову третьего, сбивая его в сторону; затем провернулся и разрезал следующую тварь пополам. Вскоре эльф достиг дверей, ведущих в фойе, которые свободно свисали на петлях после восьми ударов молний.
— Джарлаксл! — крикнул Дриззт, затем скользящим движением приблизился к дверям, открывая их ударом и открывая взгляду, набитое врагами фойе.
Одна, затем вторая молния промелькнула над головой пригнувшегося дроу, взрывая, сжигая, ослепляя и раскидывая тварей. И вот Дриззт был уже позади них, громя врагов своими могучими скимитарами.
Эльф вышел за дверь и оказался во внутреннем дворе.
— Эй, дракон, дерись со мной! — закричал он. Глупое летучее существо напало на него сверху и было встречено сверкнувшим скимитаром, пронзившим плоть и кость, высвобождая паутину обжигающего божественного света в тело создания тьмы. Тварь, похожая на летучую мышь, дёргаясь, полетела назад и вверх; оно уже была мертва задолго до того, когда упала на землю.
На секунду всё вокруг стен здания и у разбитых окон храма Парящего Духа будто остановилось. Несомненно, Дриззт привлёк к себе внимание: монстры собирались в кучи перед ним; они прыгали со стен самого храма и с деревьев, окружающих здание.
Злобная ухмылка искривила лицо тёмного эльфа.
— Подходите же, — прошептал он и мысленно кивнул Кэтти-бри.
— Мы должны пойти к нему! — вскрикнул Бруенор. Вместе с Кэддерли и Джарлакслом он вышел из большого зала и подкрался ближе к фойе, чтобы увидеть территорию внутреннего двора.
— Держись, дварф, — ответил Джарлаксл. Говоря это, он смотрел на Кэддерли, убеждаясь, что тот был столь же уверен в Дриззте, как и сам наёмник.
Бруенор начал было отвечать, но тут же осёкся, глядя, как первая волна монстров окружила Дриззта.
Странник — дроу взорвался движением, прыгая и крутясь, шагая по головам и спинам монстров, рубя с разрушительной скоростью и точностью. Один за другим враги превращались в груды дрожащей плоти, или же отлетали назад от ударов, наделённых божественной силой клинков. Дриззт запрыгнул на спину одного и молниеносно побежал по спинам других монстров, совершая колющие удары, затем отпрыгнул в сторону и смертельным ударом слева, настиг следующую тварь. Дроу продолжил вращение, потом бросился мимо первого умирающего врага и вонзился в четвёртого, резко ударил пятого и в прыжке через голову Мерцающим нанёс смертельную рану шестому; затем вскинул лезвие ещё выше, чтобы тем же самым движением распороть напавшую на него летучую мышь.
— Ты знал его долгие годы… — сказал Джарлаксл Бруенору.
— Но никогда не видел подобного, — признался ошеломлённый дварф.
Кружась подобно вихрю, Дриззт исчез из их вида, заходя за угол возле открытых двойных дверей. Но вырывающиеся звуки и крики давали друзьям знать, что неистовая атака нисколько не замедлилась. Дроу вновь появился в поле зрения, устремляясь в противоположное направление, с каждым шагом, каждым колющим и вертящимся движением оставляя за собой широкую просеку. Ползучие твари отлетали и гибли, летучие мыши падали на землю уже мёртвыми, но божественный свет скимитаров Дриззта не убывал, и казалось, даже вспыхивал ещё ярче, наполняясь гневом.
Грохот, доносящийся из комнаты позади, заставил всех троих развернуться, и они увидели чудище, трясущееся в смертельной агонии на полу. Тут же сверху упало второе, сопровождаемое ликующим гоготом Тибблдорфа Пвента.
— Верьте в Дриззта! — скомандовал Кэддерли и направился обратно в аудиторный зал, в место, которое они выбрали полем для битвы.
Абсолютно обезумев, Тибблдорф Пвент защищал брешь в сломанном дверном проёме. Молотя и размахивая кулаками, с каждой пролитой каплей крови, окропляющей его остроконечные доспехи, с каждым прокалыванием врага шипастым коленом или рукавицами, дварф смеялся всё сильнее.
— А ну прочь с дороги! — закричал на него Атрогейт — в равной степени сильный дварф, алчущий ударить кого — нибудь.
— Буа — ха — ха! — ответил Тибблдорф Пвент, идеально имитируя характерный клич Атрогейта.
— Ха! — вырвалось у Атрогейта, остановившегося на мгновение. Но только на краткое мгновение, поскольку сразу после этого раздалось его собственное «Буа — ха — ха!»
Тибблдорф Пвент нырнул в сторону, и тут же два существа побежали на балкон, чтобы преградить путь Атрогейту, который сразу же похоронил их под шквалом ударов своих кистеней, издавая очередной искренний взрыв смеха.
Пвент, тем временем, направился прямо к выходу из коридора, избивая стоящих на пути существ. Боковым левым ударом он врезался в одного из них, затем ловко и быстро провернул шипастой перчаткой и сбросил бьющуюся тварь с балкона. Потом дварф отступил, впуская всё больше существ в комнату, где плечом к плечу с Атрогейтом они уничтожили их всех.
Он не сбавлял шаг и не уставал. Картина его раненой жены слишком отчётливо стояла перед глазами и гнала вперёд; и, поскольку он не чувствовал изнурения, то начал думать, не придавала ли та энергия, которой Кэддерли наделил его оружие, ещё и силу и выносливость.
Это была мимолётная мысль, поскольку существующее затруднительное положение вытесняло всё, кроме самых глубоких инстинктов воина. Дриззт не давал себе времени на размышления, потому что с каждым разворотом он встречался лицом к лицу с противником, а каждый прыжок превращался в серию поворотов и уклонений, чтобы избежать скопления тянущихся к нему лап и загребущих когтей.
Но для Дриззта До’Урдена не имело значения, как много их было. Он держался от них на расстоянии, а каждый из его неистовых и могучих клинков расчищал путь, какое бы направление их хозяин не выбрал. Вокруг него развернулась настоящая резня, а воздух наполнил туман, состоящий из крови монстров. При каждом шаге Дриззт наступал на тело мёртвого врага.
— Дерись со мной, дракон! — воскликнул он с нотой насмешливого ликования. — Спускайся вниз, трус!
Между этими двумя предложениями ещё два противника успели пасть замертво, и даже бестолковые твари уже начинали отскакивать назад от сумасшедшего воина — дроу. Но битва продолжалась, и, вместо того, чтобы избегать тварей, Дриззт осознал, что начал преследовать их. И всё это время он продолжал выкрикивать, вызывая короля призраков на бой.
И на вызов ответили, но это был не дракон, а другое существо — гигантский ночной скиталец, который вышел из леса и прогрохотал по направлению к танцующему эльфу.
Дриззт уже сражался однажды с подобными громадинами и знал, насколько они опасны: их обманчиво тонкие конечности, туго переплетённые слоями мускулов, могли выпустить из него дух со скоростью мысли.
Дриззт улыбнулся и атаковал.
Пока одни монстры шарахались от Дриззта, другие спешили через открытые двойные двери храма Парящего Духа, и дальше вниз по коридору, направляясь к аудиторному залу. Несущаяся впереди тварь практически миновала дверь, но за проходом спиной к стене стоял Бруенор. Он идеально рассчитал время для удара своим могучим двуручным топором, погружая его в грудь существа и останавливая бег твари.
Дварф сделал рывок, посылая перекатывающегося врага в сторону, потом освободил свою левую руку и встряхнул ею, поправляя щит; затем бросился навстречу следующему существу, пробирающемуся в проход. дварф откатился с нападающим в сторону, оставляя открытое пространство для Джарлаксла и его молний, которые одна за другой вспыхивали, направляясь в забитый монстрами коридор.
Позади, прямо напротив дверного проёма появился Кэддерли; он вскинул руки вверх и притянул магическую силу, высвобождая её через свои ступни, распространяя мощь и преобразуя её в светящийся круг, растянувшийся прямо под аркой. Жрец отступил, а упорные твари продолжили наступление, и как только они вступали в освящённую окружность Кэддерли, их поглощало разрушительное сияние. Существа кричали, корчились в смертной агонии и медленно сгорали, когда пытались продвинуться дальше.
Джарлаксл выпустил ещё несколько молний в коридор.
Сверху с балкона свалился очередной монстр, но, в общем, наверху, как и в зале для приёмов, бой быстро затихал.
— Идите сюда, маленькие зверятки! — крикнул Атрогейт в опустевший коридор.
— Ну, давай же, дракон, — в ответ проговорил Кэддерли. — Давай же, Дриззт, — вынужден был добавить Бруенор.
Неимоверно быстрый и свирепый, чернокожий гигант сжал руку в кулак — менее искусный воин, чем Дриззт был бы непременно сокрушен этим ударом. Но, используя всю свою скорость, увеличенную ножными браслетами, и острые рефлексы, дроу отступил влево, когда великан сделал замах. Чудовище предвидело этот манёвр, но Дриззт быстро отпрыгнул назад и оказался вне досягаемости пролетающего сквозь воздух кулака.
Пробегая мимо гиганта, Дриззт не замедлил шаг, а подпрыгнул и развернулся, и, следуя импульсу, ударил Ледяной Смертью. Он метил в коленную чашечку врага, чтобы использовать столкновение для разворота, чтобы потом забраться на чудовище сбоку, но, к своему удивлению, Дриззт не ощутил удара.
Он приземлился с ощущением, что не задел абсолютно ничего твёрдого, и, не смотря на предыдущий опыт сражений с наделённым божественной силой оружием, Дриззт почувствовал себя сбитым с толку, потому что был убеждён, что клинок прошёл прямо через ногу великана.
Импровизируя, он кувыркнулся по диагонали налево, затем подпрыгнул, провернулся и оказался как раз за спиной у гиганта. При следующем развороте Ледяная Смерть вошла в заднюю часть бедра чудовища. Существо взвыло и вынужденно приподнялось на кончиках пальцев, чтобы схватить свою вторую, уже отрубленную ногу.
Дриззт убрал Ледяную Смерть, но только для того, чтобы извлечь Мерцающего, который одним взмахом тут же отсёк оставшуюся ногу гиганта.
Массивная тварь упала на землю, и крик её достиг ушей Короля Призраков быстрее, чем все вызовы Дриззта.
Дриззт не стал утруждаться и добивать гиганта — через некоторое время он и так истечет кровью и умрёт — и вместо этого приготовился бежать в сторону храма. Враги спасались бегством: летучие мыши упархивали во тьму, а ползучие твари взбирались друг на друга, лишь бы убраться прочь. Дроу настиг нескольких и убил каждую единственным разрушительным ударом, затем побежал кружным маршрутом к своему запланированному положению, чтобы продолжить расшвыривать полчища врагов.
Вопль, донёсшийся сверху, прорезал ночь — крик, настолько мощный и всеобъемлющий, что больно ударил по ушам. Дриззт сделал сальто и приземлился на ноги, прочно закрепляясь в своей стойке, поворачиваясь к крику лицом. Сначала он увидел полные огня глаза драколича; подобно падающим звёздам они приближались к эльфу; потом заметил зелёное свечение Креншинибона — обновленный рог зверя.
— Давай же! — закричал Дриззт и ударил скимитарами друг о друга, высекая искры.
Одним движением он вложил их в ножны и достал из — за плеча Тулмарил. Со злобной усмешкой дроу послал в полёт серебряную стрелу, затем следующую, затем линию из стрел, достигающую и жалящую планирующего зверя.
— Вон там! — вскрикнул Рори, указывая в небо поверх горных пиков. Они услышали пронзительный, предвещающий смерть рёв, затем устремили взоры в ту же сторону, куда смотрел Рори, и увидели скользящего по небесному своду короля призраков.
— Он летит к нашему дому, — сказала Ханалейса, и вся пятёрка перешла на бег. Но на каждом десятом шаге Айвен начал просить, чтобы его подождали. Наконец, все остальные, тяжело дыша, сбавили бег, чтобы отдышаться.
— Или мы все держимся вместе, или, без сомнения, умрём, — заворчал желтобородый дварф. — Я не поспеваю за тобой, девочка!
— А я не могу издалека наблюдать, как нападают на мой дом, — возразила Ханалейса.
— Но ты не можешь попасть туда, — сказал Айвен. — На это понадобится половина дня или больше, даже если мы будем всё это время бежать. Ты хочешь бежать часами напролёт?
— Если я… — начала было Ханалейса, но замолчала, когда Пайкел внезапно зашипел. Все посмотрели на подпрыгивающего на месте зеленобородого дварфа, который указывал в сторону тёмного леса.
Мгновением позже компания услышала звуки перемещения большого количества существ, быстро передвигающихся через подлесок. Как один, группа приготовилась к атаке, но тут же осознала, что те существа, которые, по всей вероятности, были слугами короля призраков, направлялись не по души странников. Со всей своей скоростью, на которую только были способны, создания бежали на запад, в сторону горного склона, по направлению к храму Парящего Духа. Враги спешили на битву, разворачивающуюся в отдалении.
— Давайте — ка поторопимся, но никаких пробежек, — указал Айвен. — И держитесь все вместе!
Ханалейса возглавила шествие, переходя на быстрый шаг. Из — за интенсивных тренировок в скрытности, выдержке и изящной манере двигаться, она была абсолютно уверена, что могла бы преодолеть весь путь до дома бегом, как бы далеко он не находился, и даже в случае, если большую часть пути придётся преодолевать вверх по склону. Но девушка не могла оставить друзей, окружённых врагами, а особенно Рори с его раненой лодыжкой, причиняющей боль и неудобство при каждом шаге.
— Мать с отцом окружены сотней искусных магов и жрецов, — попробовал подбодрить её Тэмберли, и, как поняла из его тона Ханалейса, подбодрить и себя самого. — Они справятся с этой опасностью.
Вскоре после этого, как они преодолели почти милю, группе пришлось немного замедлить шаг, как от изнеможения, так и от того, что лес вокруг буквально кишел тёмными созданиями. Не раз Ханалейса вскидывала руку, давая всем сигнал остановиться и припасть к земле, спрятавшись за стволом дерева или за кустом, и ожидать возможной битвы. Но каждый раз шумные твари пробегали мимо, порой даже очень близко, и, казалось, у них была только одна цель — цель, не имеющая ничего общего с маленькой группой беглецов из Кэррадуна.
Постепенно Ханалейса перестала останавливаться, даже если звуки передвигающихся врагов раздавались совсем неподалёку, а часть её, как пришлось признаться девушке самой себе, надеялась на то, что некоторые из тварей всё же выступят против них. Убей они хоть кого — нибудь в лесу — у ворот храма было бы уже одним нападающим меньше.
Но тут Ханалейса почувствовала нечто иного рода, какое — то движение, направленное в их сторону. Плавно девушка скрылась за широким деревом и подала сигнал остановиться. Затем задержала дыхание — что-то приблизилось очень близко и встало по другую сторону дерева. Ханалейса выпрыгнула из убежища одновременно со своим противником и обрушила на него серию ударов, достойную опытного воина.
Но каждый из ударов был отбит в сторону открытой ладонью. Ханалейсе понадобилась всего секунда, чтобы признать своё поражение, и мгновение, чтобы узнать своего противника — женщину, которая тренировала девушку всю жизнь.
— Мама! крикнула она, когда Даника подалась вперёд и схватила дочь, заключая в самые крепкие за всё время объятия.
Рори и Тэмберли эхом вторили Ханалейсе и вместе с Айвеном и Пайкелом подбежали, чтобы обнять Данику.
Слёзы глубокого облегчения и радости наполняли глаза Даники, когда она кидалась в объятия своих детей, а затем и Пайкела. Слёзы бежали ручьём, когда она в полном замешательстве посмотрела на Айвена.
— Я же видела, как ты погиб, — сказала она. — Я стояла на утёсе за пределами пещеры, когда драколич раздавил тебя.
— Ты имеешь в виду, раздавил тех, что гнались за мной, — поправил Айвен. — Глупое создание даже не знало, что стояло на тоннеле, слишком маленьком для дракона, но в самый раз для меня!
— Но… — начала Даника, а затем просто покачала головой и поцеловала Айвена в его волосатую щёку.
— Ты отыскал путь, — сказала она. — И мы отыщем.
— Где отец? — спросила Ханалейса.
— Он остался в храме Парящего Духа, — ответила Даника и нервно посмотрела в сторону гор, — Бьётся с Королём Призраков.
— Его окружает армия жрецов и боевых магов, — стоял на своём Рори, но Даника покачала головой.
— Только он и маленькая группа могущественных союзников, — поправила она и посмотрела на Айвена с Пайкелом. — Король Бруенор с одним из своих берсерков и Дриззт До’Урден.
— Бруенор, — удивлённо проговорил Айвен. — Мой король пришёл к нам в час нужды.
— Дзиррит Дуддэн, — с характерным хихиканьем добавил Пайкел.
— Веди нас, миледи, — воззвал к Данике Айвен. — Вполне может быть, что к нашему приходу ещё останется кто — нибудь, кому можно треснуть!
Король Призраков не стал широко раскрывать крылья, когда приготовился к стремительному падению. Со сложенными крыльями, горящими глазами и широко раскрытой пастью, ракетой он полетел вниз. В самый последний момент, как раз перед столкновением, Король Призраков резко вскинул голову и раскрыл свои крылья, изменяя только угол приземления. Он врезался лапами в землю, оставляя в дёрне глубокую борозду, выкапывая при скольжении траншею и направляясь в сторону своей жертвы. И в случае, если бы этого не хватило, чтобы быстро покончить с глупцами, бросившими вызов богу, Король Призраков изрыгнул струю пламени. Огонь всё вырывался и вырывался, уничтожая всё на своём пути, достигая самого проёма, ведущего в храм Парящего Духа. Плоть мёртвых чудовищ пузырилась, лопалась и распадалась на части под натиском огня; трава обугливалась и сгорала на корню.
— Дриззт! — закричали в один голос Бруенор, Кэддерли и Джарлаксл из глубины собора, полагая, что их друга, несомненно, поглотил огонь.
Огненный поток мог изливаться ещё долго, представляя собой непрерывное бедствие, но взмах скимитара, принадлежащего дроу, которого непременно должно было похоронить под собой пламя, тяжко обрушился на одну из сторон головы короля призраков.
Потрясённый и ошеломлённый тем, что Дриззт оказался достаточно быстр, чтобы убраться с дороги, драколич попытался обратить весь свой гнев на эльфа.
Но последовал второй, усиленный магией, удар, такой силы, что голову зверя вновь отбросило в сторону.
Король Призраков вскочил на задние лапы, возвышаясь над дроу, даже когда стоял в борозде, глубиной больше, чем два человеческих роста; в борозде, проделанной при кометоподобном ударе.
Когда зверь набросился на дроу, обнажая свои, похожие на копья зубы, и щёлкнул челюстью — Бруенор, стоящий в дверном проходе храма Парящего Духа, затаил дыхание, думая, что его друга только что полностью проглотили.
Но Дриззт вновь напал на врага, и вновь дроу рисовал в своём воображении раненную жену, отчётливо фокусируясь на битве. Используя все свои отточенные рефлексы, он сделал кувырок вперёд под точно рассчитанным углом, чтобы оказаться в пределах досягаемости Короля Призраков. Вскочив на ноги, эльф сделал три молниеносных шага к задней правой ноге твари, куда глубоко и вонзил свои скимитары.
Но всё ещё ни магической мощи Кэддерли, ни ярости Дриззта До’Урдена не хватало для того, чтобы расчленить это богоподобное существо, как это проделал эльф с ночным скитальцем. И, несмотря на весь свой гнев, ярость и концентрацию, от Дриззта не ускользала одна простая истина: ему не победить Короля Призраков в одиночку.
Но, даже не смотря на то, что его сильно теснили, он продолжал бой, используя всю свою скорость. Дракон вновь попытался схватить его своими смертоносными когтями, но дроу снова сделал обманное движение и что есть духу побежал к храму Парящего Духа. Инстинктивно он резко свернул в сторону и сделал кувырок, чувствуя спиной убийственное пламя выдыхающего драколича.
Когда огненный поток закончился, Дриззт двинулся в другую сторону, перебегая почерневшую полосу перед клацающей мордой преследующего монстра.
Тёмный эльф влетел в проход с двойными дверями как раз перед уже настигнувшим его Королём Призраков, а затем крикнул Кэддерли, так как поворачивать было больше некуда.
Как и следовало ожидать, огонь, выпущенный зверем, ворвался внутрь помещения, быстро настигая Дриззта со спины, охватывая спереди, и заполняя собой весь проход.
Кэддерли застонал от боли, когда бушующее пламя начало терзать храм Парящего Духа, так как магия этого места поддерживала как жреца, так и его творение. Он держал свои светящиеся руки перед собой, направляя их в сторону коридора, к Дриззту, молясь, что отреагировал достаточно быстро. И только когда, выходя из драконьего огня, Дриззт пробрался в комнату, Кэддерли позволил себе облегчено вздохнуть. Но их облегчение длилось всего пару секунд, так как вскоре всё огромное строение сильно содрогнулось.
Кэддерли упал и скорчился от боли. А вскоре всё повторилось, и ещё один удар сотряс храм. Даже магически укреплённые стены не могли выстоять перед яростью Короля Призраков, который наскакивал на здание, круша его зубами и когтями, ломая стены на части. Драколич ворвался внутрь храма, расширяя себе проход, проходя сквозь потолок и стремясь попасть в зал.
Внутри четверо спутников подались назад, отступая шаг за шагом, стараясь сохранять спокойствие и уверенность. Все взглянули на Кэддерли, но пока не увидели знака к действию. С каждым ударом и разрушением какой — либо части храма Парящего Духа жрец вздрагивал и старел. Перед изумлёнными взглядами защитников каштановые волосы Кэддерли превращались в белоснежные, лицо покрывалось морщинами, а сам он сутулился. Передняя стена комнаты треснула, а затем разлетелась, когда монстр ворвался внутрь. Король Призраков поднял голову и издал оглушительный, полный абсолютной ненависти, вопль. Здание сотряслось, когда дракон тяжело шагнул в комнату, раз, а затем ещё раз, приближаясь на удобное расстояние для удара по своим жертвам.
— За моего короля! — заорал Тибблдорф Пвент, который сидел на вершине одного из связанных на балконе брёвен. Прямо перед ним на перилах стоял Атрогейт. Он разрезал верёвки, удерживающие первое бревно, и тут же оно полетело вниз.
Огромное копьё вонзилось в бок Короля Призраков, попав чуть ниже плеча, под крыло. Хоть ненамного, но существо отшатнулось в сторону от удара. Но для богоподобного драколича вес «копья» конечно же был несущественным.
Но затем Тибблдорф Пвент освободил второе бревно — то, на котором сидел сам.
— Уахуу! — вскрикнул он, пролетая мимо Атрогейта, который чётко рассчитал цель, поэтому траектория полёта получилась точно такой же, как и в первый раз.
Удар был усилен весом дварфа, и конец бревна, на котором он сидел, попал точно в конец первого, в полости которого находилось взрывчатое масло. Подобно гигантской версии арбалетных болтов Кэддерли, брёвна дварфов столкнулись друг с другом и взорвались подобно молнии. Первое бревно подбросило Короля Призраков в воздух и резко откинуло далеко в сторону, впечатывая его в противоположную стену. Заднее бревно разлетелось на щепки, а дварфа, сидящего сверху, швырнуло вперёд, и, молотя в воздухе руками и ногами, он полетел к стене следом за драколичем, затем схватился за него подобно живым клещам, когда на ошеломлённого Короля Призраков обрушился потолок. Подобно кусачей мошке на боку у лошади, Тибблдорф Пвент карабкался и бил врага. Зверь проигнорировал его, так как следующим атакующим был Дриззт, а следом Бруенор. Джарлаксл всё ещё стоя позади трясущегося Кэддерли, поднял свои палочки и выпустил залп.
В своей атаке Дриззт использовал жалящие стрелы Тулмарила, ослепляя зверя вспышками, чтобы у существа не было времени для действий. Когда дракон приблизился, Дриззт откинул лук в сторону и потянулся за клинками.
Он обнажил лишь Ледяную Смерть, и глаза его засверкали внезапным воодушевлением.
Жрец чувствовал, как трещат его кости, также, как трещали балки храма Парящего Духа. Спина болезненно изогнулась, а руки тряслись от попытки держаться впереди в воздухе.
Но Кэддерли знал, что момент истины был недалеко, момент Кэддерли, храма Парящего Духа и Денеира — каким — то образом он почувствовал, что это был последний штрих Огмы, последняя воля его бога.
Он нуждался в силе, и он получил её. И, как и в прошлой битве против Короля Призраков, жрец приподнялся вверх и притянул к себе само солнце. Все его союзники обрели силу и получили исцеляющую энергию в таком количестве, что, спрыгнувший с балкона Атрогейт, едва ли успел застонать от вывернутых при падении лодыжек, которые тут же встали на место, прежде чем даже появилась боль.
А Король Призраков почувствовал ужасную жалящую боль от света Кэддерли, и жрец продолжал. Драколич наполнил комнату огнём, но защитное заклинание Кэддерли крепко его удерживало. И всё же, не смотря на боль, атака дракона не прекратилась.
Монстр сфокусировал внимание на Дриззте, намереваясь, наконец, покончить с этим жалким воином, но драколич был не столь быстр, чтобы схватить танцующего эльфа; поэтому, когда дракон попытался зажать Дриззта в угол у разрушенной стены, то сам же в результате там и оказался.
Эльф прыгнул вперёд и свободной рукой схватился за ребро твари, которое торчало из отверстия, проделанного дварфскими брёвнами. И, прежде чем кто — либо, включая и самого Короля Призраков, успел осознать неожиданный манёвр дроу — Дриззт протолкнул себя прямо внутрь твари, в его разорванное лёгкое.
Монстр начал импульсивно содрогаться и метаться вне себя от причиняемой боли, когда дроу с обнажёнными клинками начал разрывать зверя изнутри. Движения драколича были настолько неистовыми, крики настолько страшными, а дыхание яростным, что все сражающиеся резко остановили бой и зажали уши руками; и даже Пвент свалился вниз.
Но внутри Дриззт продолжал выпускать всю свою ярость, а Кэддерли все ещё поддерживал вырывающийся ослепительный свет, поддерживая своих союзников и уничтожая врага.
Запинаясь и содрогаясь, Король Призраков отстранился от стены и топнул лапой об пол, ломая его и проваливаясь в катакомбы, располагающиеся снизу. Он кричал и выдыхал огонь, а ослабевшая магия храма Парящего Духа больше не могла удерживать этого пламени. Дым сгущался, делая ослепляющий свет Кэддерли тусклее, но, нисколько не ослабляя эффект.
— Убей его, поторопись! — крикнул Джарлаксл в то время, когда зверь содрогался в агонии. Бруенор поднял свой топор и атаковал; Атрогейт раскрутил моргенштерны, а Тибблдорф Пвент запрыгнул на лапу существа и начал её молотить так, как это мог делать только берсерк.
Но тут появившееся синее свечение затмило собой желтоватый оттенок света Кэддерли, и три дварфа почувствовали, как их оружие проваливается в пустоту.
Дриззт выпал из ставшим иллюзорным туловища, мягко приземляясь на пол, но тут же поскользнулся на крови, которая покрывала его всего.
— Уфф! — выдохнул Пвент, падая вниз лицом.
— Он сбегает! — воскликнул Джарлаксл, и сразу же из маленькой комнаты позади него раздался крик Кэтти-бри. Король Призраков исчез в главном зале.
Не смотря на боль, причиняемую ему при каждом шаге, Кэддерли первым оказался у вестибюля. Он выдвинул засов и открыл дверь, доставая из — под белой рубахи красную подвеску, которую ему одолжил Джарлаксл.
Девушка перед жрецом тряслась всем телом и кричала. А позади него Дриззт вынул ониксовую фигурку. Кэддерли посмотрел на него и покачал головой.
— Гвенвивар не сможет доставить тебя туда, — сказал жрец.
— Мы не можем себе позволить, чтобы он снова сбежал от нас, — ответил Дриззт. Он непреклонно приближался к Кэтти-бри, желая утешить её боль.
— Он и не сбежит, — пообещал Кэддерли, а затем глубоко вздохнул. — Скажи Данике, что я люблю её и пообещай, что отыщешь моих детей и защитишь их.
— Мы обещаем, — ответил Джарлаксл. Дриззт, Бруенор и Кэддерли в изумлении посмотрели на него. И если бы не чрезвычайная тяжесть ситуации, в которой сейчас все находились, то все трое прыснули бы от смеха.
И всё же, это был момент недолговременного облегчения. Кэддерли признательно кивнул Джарлакслу и повернулся к Кэтти-бри, вытягивая над ней рубиновую подвеску. Свободной рукой он нежно дотронулся до её лица, затем приблизился к женщине очень близко, проникая в её мысли, глядя её глазами.
Двое дроу и три дварфа издали вздох удивления, когда Кэддерли начал мерцать тем же сине — белым светом, каким мерцал до этого Король Призраков. Вздох перерос в возглас изумления, когда жрец полностью растворился.
Кэтти-бри вновь закричала, но теперь это больше звучало как удивление, нежели страх.
Уверенно что-то бормоча, Дриззт снова потянулся за Гвенвивар, но Джарлаксл схватил его запястье.
— Не делай этого, — сказал наёмник.
Звук чего — то рухнувшего отвлёк внимание, и, когда все повернулись, то увидели охваченную пламенем огромную опорную балку, которая диагонально стояла на балконе, упираясь в перекрытие между этажами.
— Всем на улицу, — крикнул Джарлаксл.
Дриззт подошёл к Кэтти-бри и поднял её на руки.
Это был теневой образ мира, который он покинул: несуществующие и ненастоящие строения, земля притупленных красок, а часто и абсолютной тьмы, земля с множеством уродливых созданий и ужасающих монстров. Но в той завесе материи плана тени сиял одинокий источник, — это был свет Кэддерли, а перед ним виднелось скопление наиболее густой тьмы — тьмы Короля Призраков.
И там сражались двое, свет против тьмы, свечение последнего дара Денеира своему избранному против объединённых сил всего неестественного.
В течение очень долгого времени, свет жёг тень, но она отбрасывала от себя излучение. Ещё долго никто не мог взять верх друг над другом, и существа тёмного плана с трепетом наблюдали за происходящим.
Затем они отступили, потому что из — за неумолимо испускающегося света и тепла, исходящих от Кэддерли Бонадьюса, тень не могла расти. Обладая немалым умом и мудростью веков, Король Призраков осознавал правду.
Старый король был смещён, и теперь посреди тьмы стоял новый Король Призраков, но в этой финальной схватке Кэддерли не мог быть повержен.
С протестующим воплем драколич поднялся в воздух, снова пытаясь спастись бегством. Но Кэддерли тоже не остался на месте. Это было не его мир, и ему было всё равно, будет ли жить или умрёт злобное существо.
Но Кэддерли не мог позволить твари вернуться на родину жреца.
Он знал, на какую жертву ему предстояло пойти. Он знал, что не сможет пересечь мембрану между мирами, и что останется здесь, заключённым по чувству долга перед Денеиром, перед тем, что было правильным, перед семьёй и друзьями.
С удовлетворённой улыбкой, полной уверенности в том, что отлично прожил жизнь, Кэддерли покинул мир тьмы и попал в место, которое было ему почти домом.
Она больше не лежала безвольно на руках у Дриззта — казалось, будто теперь она наблюдала за повергающим в трепет зрелищем, и, судя по её вздрагиваниям и вздохам, тёмный эльф мог только догадываться о том, какую битву вёл Кэддерли с королём призраков.
«Убей его», — Дриззт поймал себя на том, что нашёптывает эту фразу, выбираясь из руин собора через двойные двери и попадая на широкое крыльцо.
Это была своего рода мольба Кэддерли о том, чтобы тот нашёл обратный путь для Кэтти-бри. «Убей его», — фраза содержала в себе всё: от реального и осязаемого драколича до того безумия, которое охватило мир и поймало в ловушку Кэтти-бри. Он верил, что это был его последний шанс. Если Кэддерли не сможет понять, как разрушить заклятие, наложенное на возлюбленную дроу, то она навсегда останется для него потерянной.
К всеобщему облегчению, не осталось ни одного монстра, который мог бы встать у них на пути во время ухода из здания. Внутренний двор был выстлан мёртвыми телами существ, убитых Дриззтом, а потом и свирепой атакой Короля Призраков. Лужайку, когда— то такую безмятежную и красивую, теперь покрывали чёрные шрамы от драконьего огня, огромные, словно выгоревшие куски травы, омертвевшей от прикосновения драколича, и массивная борозда, оставшаяся после приземления зверя.
Джарлаксл и Бруенор возглавляли отход, и когда они обернулись и посмотрели на великий собор, на дело жизни Кэддерли Бонадьюса, то лучше поняли, почему атака так сильно сказалась на жреце. Из нескольких мест вырывалось пламя, и наиболее сильно полыхало в том крыле, которое они только что покинули. Это было место, где произошло первое огненное нападение, подавленное магией собора. Но теперь защита ослабла. Огонь не смог бы полностью поглотить это место, но урон был неизмеримым.
— Опусти её, друг, — сказал Джарлаксл, беря Дриззта за руку.
Дриззт покачал головой и отстранился. В этот момент глаза Кэтти-бри открылись, всего на мгновение, и Дриззт показалось, что он увидел в них некую ясность; он даже подумал, что она узнала его!
— Моя девочка! — вскрикнул Бруенор, очевидно тоже заметив это.
Но это было словно мимолётное виденье, если оно вообще что-то означало. Затем Кэтти-бри практически в тот же миг вновь погрузилась в летаргическое состояние, которое властвовало над ней с тех самых дней, когда разрушающееся Плетение ранило её.
Дриззт несколько раз позвал её и нежно встряхнул в своих руках.
— Кэтти! Кэтти-бри! Очнись!
Но не получил ответа.
Когда же все снова поняли, в каком тяжелом она состоянии, вдруг вскрикнул Атрогейт, и все глаза устремились на него, а потом в сторону открытых врат собора.
Оттуда вышел Кэддерли. Но не из плоти и крови. Он был прозрачным, всего лишь призраком старого жреца, сгорбленного, но шагающего твёрдо и целеустремлённо. Он приблизился к ним и прошёл через них насквозь, и каждый из них вздрогнул, когда почувствовал на себе холод приближающегося и проходящего мимо призрака.
Они позвали его, но жрец не мог слышать ничего, будто бы никого не было рядом. И все его спутники также знали, что они не существовали в реальности Кэддерли.
Оставляя позади пляшущее оранжевое пламя. старый жрец неторопливо прошёл к линии деревьев, и все последовали за ним. Кэддерли начал шептать, низко пригибаясь и протягивая руку к земле. За его спиной вдоль травы мягко мерцала сине — белая полоса, и спутники поняли, что полосу эту оставлял Кэддерли — она была его следом.
«Защитное заклинание», — понял Джарлаксл.
Он осторожно переступил через линию и заметно расслабился, когда она не причинила ему никакого вреда.
— Подобно барьеру в Лускане, — согласился Дриззт. — Магия, наложенная для того, чтобы укрыть весь старый город, где расхаживали немёртвые.
Кэддерли продолжал свой круг, несомненно, обходя по периметру храм Парящего Духа.
— Если Король Призраков вернётся, это должно произойти именно здесь, — сказал Джарлаксл, менее чем уверенным голосом, и его умозаключение звучало больше как оправдание. — Немёртвые не смогут покинуть это место.
— И как долго ему нужно будет плести заклинание? — спросил Бруенор.
— Он знал, — вздохнул Дриззт. — Его слова насчёт Даники…
— Это навсегда, — прошептал Джарлаксл.
Жрецу понадобилось немало времени, чтобы закончить свой первый круг, а затем начать новый, так как магия, с которой он начал, уже стала слабеть. Немногим позже, когда Кэддерли начинал второй заход, из тьмы леса раздался голос.
— Отец! — крикнул Рори Бонадьюс. — Он постарел! Мама, почему он выглядит таким старым?
Из — за деревьев выбежала Даника с детьми, затем последовали Айвен с Пайкелом. С радостными приветствиями воссоединения пришлось подождать: все трое молодых, но уже взрослых людей были подавлены увиденным, как и та, что так сильно любила Кэддерли.
Стоя с Кэтти-бри на руках, Дриззт ясно ощутил боль Даники.
— Что случилось? — спросила Даника, спеша присоединиться к остальным.
— Мы изгнали его и сильно ранили, — сказал Джарлаксл.
— А Кэддерли погнался за ним, когда тот исчез, — продолжил Бруенор.
Даника взглянула на горящий храм Парящего Духа позади них. Она, конечно же, поняла, почему её муж выглядел таким старым. храм разрушен, его магия ослабла и почти вовсе исчезла. Магия, которая поддерживала Кэддерли, так же крепко держала и древесную конструкцию, камень и стекло в соборе Денеира.
Магия, которая однажды сделала Кэддерли молодым, которая поддерживала его в таком состоянии.
Заклинание было разрушено.
Её муж был повергнут тоже…или же нет? Она смотрела на него и не знала, что думать.
— Его последние мысли были о вас, — сказал ей Дриззт. — И он всё ещё вас любит, так же, как и продолжает служить Денеиру и всем нам.
— Он ещё вернётся, — решительно заявила Ханалейса. — Он закончит своё дело и вернётся к нам!
Никто не стал разубеждать её, да и зачем это было нужно? Но взгляд Даники сказал Дриззту, что она тоже чувствовала всю правду. Кэддерли стал королём призраков. Кэддерли и его служба храму Парящего Духа и миру стала бесконечной.
Призрачный жрец уже наполовину прошёл третий круг, когда на горизонте, на востоке выглянуло солнце, но остальные, уже обессиленные, всё продолжали следовать за ним.
Солнечный свет делал мерцающего Кэддерли все более и более призрачным, пока он не исчез совсем. Его дети только испуганно открыли рты.
— Он исчез! — крикнул Тэмберли.
— Он вернётся к нам, — провозгласил Рори.
— Он не исчез, — мгновением позже сказал Джарлаксл и подозвал всех поближе к себе. Светящаяся линия продолжала свой путь, и возле её самой яркой точки воздух был наиболее холодным. Кэддерли всё ещё был там, невидимый из — за дневного света.
В храме Парящего Духа огонь уже почти потух, но группа не собиралась туда возвращаться, вместо этого она устроила лагерь на улице напротив парадных дверей. Многих одолела усталость, и они заснули, предусмотрительно выставив посты и постоянно меняя друг друга. Когда опустился вечер, Король Призраков — Кэддерли — вновь стал видимым, продолжая свой бесконечный круг.
Немного позже вернулось несколько ползучих тварей — небольшая группа, видимо, желающая снова атаковать храм Парящего Духа. Они выбежали из леса, но тут же закричали, как только приблизились к мерцающей линии, оставляемой жрецом. Тогда они вновь скрылись в темноте.
— Заклинание Кэддерли, — сказал Бруенор. — Очень хорошее.
После этого группа ещё немного отдохнула.
— Мы должны уходить отсюда, — заметил Джарлаксл немногим позже, той же ночью, тем самым привлекая к себе взгляды, некоторые из которых были благодарными. — Нам стоит уйти, — настаивал на своём дроу. — Мы должны рассказать этому миру о том, что здесь случилось.
— Тогда иди и расскажи, — зарычала на него Ханалейса, но Даника положила свою руку на предплечье дочери, чтобы успокоить её.
— Монстры отступили, но они всё ещё где — то здесь, — предупредил Джарлаксл.
— Но тогда нам лучше остаться здесь, где они не смогут нас достать, — начал спорить Рори.
— Драколич может вернуться по эту сторону заклинания, — предостерёг Джарлаксл. — Мы должны ухо…
Дриззт остановил его, подняв руку, а затем повернулся к Данике.
— Утром, с первым лучом солнца, — предложил он ей.
— Это наш дом. Куда мы пойдём?
— В Мифрил Халл, а оттуда в Серебристую Луну, — ответил Дриззт. — Если нужны ответы на вопросы, найдите леди Аластриэль.
Даника повернулась к своим детям, которые, как один нахмурились, но у них не было ничего, что можно было бы противопоставить очевидной истине. Да и еды, которую они успели вынести из здания, им не хватило бы надолго.
Они пришли к компромиссу и подождали ещё две ночи, но потом, даже Ханалейсе и Рори пришлось признать, что их отец не собирался возвращаться к ним.
Мрачным караваном в одно светлое утро они двинулись прочь от храма Парящего Духа. Повозка, стоящая во внутреннем дворе, была почти не повреждена, и пять дварфов — умельцев со знанием дела окончательно её починили. Их ждали хорошие новости: они нашли бедных мулов, испуганных и голодных, но вполне живых. Животные бродили по дальнему коридору собора на первом этаже, и даже их магические подковы были целы.
Путники двинулись медленным шагом к пустому и разрушенному Кэррадуну, а затем на север к Мифрил Халлу. Они знали, что могут нарваться на врагов в Снежных Хлопьях — а именно так и произошло — но для объединённых сил пяти дварфов, семьи Бонадьюс и двух дроу, небольшие скопления ползучих тварей, гигантских летучих мышей или даже ночных скитальцев не представляли большой угрозы.
Они сбавили шаг и через двадцать дней пересекли Сарбрин и вошли в Мифрил Халл.
Сгорбленный и безропотный Король Призраков Кэддерли ходил вокруг руин храма Парящего Духа той ночью. Той ночью и веки вечные.
Всё вокруг было размыто, всё кружилось в водовороте. Преобладающие серые краски делали всё неясным. Словно вспыхивающие, картины, многие из которых вселяли ужас, били по её чувствам и бросали из воспоминания в воспоминание, давая шанс еще раз пережить моменты, которые происходили в прошлом.
Всё вокруг было одним невообразимым пятном.
Но вскоре Кэтти-бри посреди всего этого движущегося моря увидела нечто, неподвижную точку, напоминающую конец верёвки, протянутый ей сквозь туман. Мысленно она протянула руку к этой ясной точке и, к своему удивлению, ясно почувствовала, что прикоснулась к ней. Она оказалась твёрдой, гладкой, словно сделанной из чистейшей слоновой кости.
Облака разошлись, освобождая пространство вокруг предмета, и впервые за десять дней её глаза смогли видеть ясно. Она посмотрела на свой спасательный трос — это был чей — то единственный рог — затем последовала в его сторону.
Единорог.
«Миликки», — выдохнула она.
Её сердце подпрыгнуло. Она попыталась справиться с замешательством, чтобы понять, что же произошло.
Нить Плетения! Кэтти-бри вспомнила, как одна из нитей Плетения затронула и ранила её.
Она всё ещё была там, внутри него. Вокруг точки, на которой она сконцентрировалась, клубились серые облака.
«Миликки» — повторила она, ничуть не сомневаясь в том, что это сейчас богиня стояла напротив.
Единорог склонил голову и приглашающе опустился на колени.
Сердце Кэтти-бри бешено заколотилось, и женщина подумала, что оно вот — вот выпрыгнет из груди. Слёзы заполнили её глаза, когда она попыталась отогнать мысль о том, что последует дальше, и тихо умоляла об отсрочке.
Единорог посмотрел на неё с глубоким сожалением в своих больших тёмных глазах. Затем встал и отступил на шаг.
«Дай мне эту единственную ночь», — прошептала Кэтти-бри.
Она выбежала из комнаты, босиком шлёпая по полу, добежала до следующей двери Мифрил Халла, той, которую знала очень хорошо — в комнату, что делила с Дриззтом.
Он лежал на постели и спал беспокойным сном, когда она вошла к нему. Затем освободив пояс на магическом одеянии, сбросила всю одежду на пол и скользнула в кровать, укладываясь позади дроу. Он повернулся, и Кэтти-бри встретила его страстным поцелуем. Переполненные чувствами, они занимались любовью, а затем, наконец, просто взялись за руки.
Теперь сон Дриззта был куда крепче, а когда Кэтти-бри услышала мягкое постукивание рога о закрытую дверь, то поняла, что это Миликки погрузила его в сонное состояние.
И теперь звала женщину исполнить свою судьбу.
Кэтти выскользнула из — под руки Дриззта, приподнялась на одном локте и поцеловала его рядом с ухом.
— Я всегда буду любить тебя, Дриззт До’Урден, — сказала она. — Моя жизнь была насыщенной и я ни о чём не сожалею, потому что знала тебя, и потому что ты дополнял меня. Спи спокойно, любовь моя.
Она встала с кровати и потянулась за своей магической рубашкой. Но затем остановилась, покачала головой и вместо этого подошла к своему комоду. Там она нашла одежду, которую ей дала леди Аластриэль из Серебристой Луны: белое одеяние, с подкладкой и без рукавов, имеющее большой вырез и множество складок и оборок. Платье было покроено так, чтобы повторяло каждое движение, подчёркивая, а не скрывая красоту тела.
Она взяла плащ с капюшоном, накинула себе на плечи и закружилась, чтобы посмотреть, как он развевается.
Босиком Кэтти вышла из комнаты. Ей больше не нужна была обувь.
Единорог ждал и не стал противиться, когда она тихо повела его по тёмному коридору к недалеко располагающейся от них двери. В той комнате лежал измученный и истощённый Реджис, он был едва живым, и то, потому что королевские жрецы всё ещё пытались вылечить его. Один из них сидел на кресле возле кровати хафлинга в глубокой дрёме.
Кэтти-бри не стала развязывать путы хафлинга, удерживающие его руки и ноги. Реджис сам освободился от верёвок, и тогда его подруга и соратница бережно подняла его на руки. Он застонал, но она прошептала ему какие — то нежные слова, усиленные магией Миликки, и хафлинг успокоился. В коридоре единорог снова опустился на колени, и Кэтти-бри села на него, свесив обе ноги на одну сторону. И они направились вниз по коридору.
Дриззта разбудил знакомый голос, который что-то кричал, и крик этот был абсолютно несовместим с тем великолепным и продолжительным ощущением тепла, оставшимся после прошлой ночи.
Если бешеные возгласы Бруенора и не разрушили заклинание сна до конца, то в ту же секунду Дриззт уже осознал всё, что произошло.
Кэтти-бри была здесь, была с ним, в его постели; её глаза были закрыты, а лицо безмятежно, как будто она спала.
Но это было не так.
Дриззт вскочил на кровати и уселся на ней прямо, задыхаясь в потрясении, широко раскрыв глаза; его руки тряслись.
— Кэтти! — выкрикнул он. — Кэтти, нет! — он склонился над ней. Женщина была такой холодной и спокойной. Он поднял её нереагирующее тело. — Нет, нет, вернись ко мне!.
— Эльф! — взвизгнул Бруенор — взвизгнул, а не крикнул. Никогда ещё Дриззт не слышал, исполненного с таким чувством голоса от всегда стойкого и уравновешенного дварфа. — О, боги! Эльф!
Дриззт опустил Кэтти-бри на кровать. Он не знал, что ему делать: коснуться её, поцеловать или попытаться вдохнуть в неё жизнь. Он не знал, что предпринять, и только третий выкрик Бруенора заставил его ринуться в сторону от кровати, а затем спотыкаясь через порог двери.
Он вылетел в коридор, голый и вспотевший, и практически врезался в Бруенора, который трясся и спотыкался, шагая вниз по коридору с безжизненным телом Реджиса на руках.
— О, эльф.
— Бруенор, Кэтти-бри… — Дриззт запнулся, но Бруенор перебил его.
— Она на этой чёртовой лошади с Пузаном!
Дриззт ошеломлённо уставился на него, а Бруенор указал подбородком вниз по коридору и зашагал по направлению к ближайшему проходу. Дриззт помог ему, подталкивая вперёд, и вместе они повернули за угол. Там перед ними предстала картина, которая, по большей части, и вызвала неистовый крик Бруенора.
На единороге ехала Кэтти-бри, свесив обе ноги на одну сторону, и держа в своих руках Реджиса. Ни конь, ни женщина не оглядывались назад, не смотря на весь беспорядок и дроу и дварфа, которые следовали за ними по пятам и кричали им вслед.
Коридор вновь резко свернул в сторону, но единорог нисколько не отклонился.
Он вошёл прямо в стену и исчез.
Дриззт с Бруенором остановились и стали выжидать, тяжело хватая воздух ртом, не в силах вымолвить и слова.
Позади раздались звуки суеты — другие дварфы отреагировали на крики их короля. К испуганной паре подбежал и Джарлаксл. Раздалось несколько возгласов при виде мёртвого Реджиса в руках Бруенора — хафлинга, который отлично служил в качестве дворецкого Мифрил Халла и ближайшего советника их величайшего короля.
Джарлаксл протянул свой плащ Дриззту, но был вынужден просто накинуть его на плечи следопыта, который испытывал в этот момент страх и боль. Наконец, Дриззт обратил внимание на Джарлаксла, затем схватил его за грудки и резко прижал к стене.
— Найди её! — взмолился Дриззт вопреки всякой логике, так как знал, где сейчас находилась женщина, всё ещё спокойная и холодная. — Ты должен найти её! Я сделаю всё, что ты попросишь… всё богатство мира!
— Мифрил Халл и всё, что в нём! — закричал Бруенор.
Джарлаксл попытался успокоить Бруенора и дроу. Он кивал и постукивал по плечу Дриззта, хотя и понятия не имел, с чего ему начать или что именно искать — душу Кэтти-бри?
Их обещания верности и сокровищ для Джарлаксла в этот момент звучали несколько вздорно. Он найдёт её, или, по крайней мере, попытается. На счёт этого он не сомневался.
Но, к удивлению самого Джарлаксла, он не собирался брать ни гроша за свои старания, как и не желал никаких обещаний верности от Дриззта До’Урдена. Вероятно, нечто иное двигало им в этот момент.