- А знаете, как при этом сердце начинает колотиться! Ну конечно, кто верит, а кто нет; я верю.
- Ну хорошо, давай попробуем! - вскочив с места, вскричала Батшеба, вдруг загоревшись идеей гаданья и нимало не смущаясь тем, что ее служанка Лидди может удивиться такой непоследовательности. - Поди принеси ключ от входной двери.
Лидди пошла за ключом.
- Вот только что сегодня воскресенье, - промолвила она, вернувшись. Может, ото нехорошо.
- Что хорошо в будни, то хорошо и в воскресенье, - заявила ее хозяйка непререкаемым тоном.
Открыли книгу с потемневшими от времени листами; на многих зачитанных страницах текст был совершенно вытерт указательными перстами давнишних читателей, которые, читая по складам, старательно водили пальцем от слова к слову, чтобы не сбиться. Батшеба выбрала текст из книги Руфи и пробежала глазами священные строки. Они поразили и взволновали ее. Их отвлеченная мудрость дразнила воплощенное сумасбродство. Сумасбродка густо покраснела, но не отступилась и положила ключ на открытую страницу. Выцветшее ржавое пятно на месте, где лег ключ, явно свидетельствовало о том, что старая Библия не первый раз используется для этих целей.
- Ну, теперь смотри и молчи, - сказала Батшеба. Она медленно произнесла выбранные строки, толкнув книгу; книга сделала полный оборот. Батшеба вспыхнула.
- На кого вы загадали? - с любопытством спросила Лидди.
- Не скажу.
- А вы заметили, мисс, как мистер Болдвуд себя нынче утром в церкви показывал? - продолжала Лидди, ясно давая понять своим вопросом, куда устремлены ее мысли.
- Нет, как я могла заметить, - с полной невозмутимостью отвечала Батшеба.
- Но ведь его место как раз против вашего, мисс.
- Знаю.
- И вы не видели, как он себя вел?
- Ну я же тебе говорю, конечно, нет.
Лидди сделала невинное лицо и плотно сжала губы. Это было так неожиданно, что несколько огорошило Батшебу.
- А что же он такое делал? - помолчав, не выдержала она.
- Ни разу за всю службу даже головы не повернул поглядеть на вас.
- А зачем ему глядеть? - сердито покосившись на нее, спросила хозяйка. - Я его об этом не просила.
- Нет, но ведь все на вас обращают внимание, чудно, что он только один не замечает. Вот он такой! Богатый, джентльмен, ни до кого ему дела нет.
Молчание Батшебы давало понять, что у нее на этот счет свое особое мнение, недоступное пониманию Лидди, а не то что ей нечего сказать.
- Боже мой, - внезапно воскликнула она, - а я ведь совсем забыла про эту открытку на Валентинов день, которую я купила вчера.
- Для кого, мисс? - спросила Лидди. - Для фермера Болдвуда?
Это было одно-единственное имя из всех не имевшихся в виду, которое в эту минуту показалось Батшебе наиболее подходящим.
- Да нет. Это для маленького Тедди Коггена. Я обещала ему что-нибудь подарить, вот это будет для него приятный сюрприз. Подвинь-ка сюда мой секретер, Лидди. Я сейчас ее надпишу.
Батшеба достала из секретера ярко размалеванную открытку с тисненым узором, которую она купила в прошлый ярмарочный день в лучшей писчебумажной лавке в Кэстербридже. В середине открытки была маленькая белая вставка, в форме овала, где можно было написать несколько строчек более подходящих адресату и соответствующих случаю, нежели какая-нибудь печатная надпись.
- Вот здесь надо что-нибудь написать, - сказала Батшеба. - Что бы такое придумать?
- Да что-нибудь вроде этого, - живо подсказала Лидди.
Алая роза,
Синий василек,
Но всех милей гвоздичка,
Как ты, мой голубок.
- Отлично, так и напишем. Очень подходит для такого бутуза, - сказала Батшеба.
Она написала стишок мелким, но разборчивым почерком, вложила открытку в конверт и окунула перо, чтобы надписать кому.
- А вот было бы смеху послать это старому дураку Болдвуду, то-то бы он удивился! - высоко подняв брови, вскричала неугомонная Лидди, которую так и тянуло вернуться к прежней теме, и она прыснула со смеху, в то же время немножко робея втайне, потому что ведь это был такой почтенный и такой благородный джентльмен.
Батшебе показалось, что эта идея стоит того, чтобы над ней подумать. Болдвуд начинал не на шутку раздражать ее. Этакий непреклонный Даниил в ее царстве, которого ничто не может заставить повернуть голову в ее сторону, когда, казалось бы, так естественно последовать общему примеру и обратить на нее восхищенный взор. Конечно, это непризнание или отступничество, в сущности, не так уж трогало ее, а все-таки было немножко обидно, что самый уважаемый и влиятельный человек во всем приходе не желает ее замечать, и вот такая болтушка, как Лидди, судачит об этом. Поэтому сначала мысль Лидди отнюдь не показалась ей забавной, а скорее раздосадовала ее.
- Нет, этого я не сделаю. Он не поймет, что это шутка.
- Он будет думать и терзаться, что это может значить! - не унималась Лидди.
- Правда, мне не так уж хочется посылать эту открытку Тедди, задумчиво промолвила Батшеба. - Он иногда бывает просто несносный.
- Бывает, бывает!
- Давай-ка сделаем, как мужчины, - бросим монетку, - со скучающим видом сказала Батшеба. - Выпадет герб - Болдвуд, решетка - Тедди. Нет, нехорошо метать монету в праздник, это уж и впрямь искушать дьявола.
- А вы загадайте на молитвеннике, в этом не может быть греха, мисс.
- Отлично. Если он упадет раскрытый - Болдвуду, закрытый - Тедди. Нет, конечно, он раскроется, когда будет падать. Раскрытый будет Тедди, закрытый - Болдвуду.
Молитвенник взлетел в воздух и, не раскрывшись, упал на стол.
Батшеба, делая вид, что подавляет зевоту, взяла перо и, нимало не задумываясь, невозмутимо написала на конверте имя и адрес Болдвуда.
- Зажги свечу, Лидди. Посмотрим, какую нам выбрать печать. Вот голова единорога - ничего интересного. Это что такое - два голубка, нет, не годится. Надо, чтобы было что-нибудь необыкновенное, правда, Лидди? Вот эта с каким-то девизом, я помню, что-то очень забавное, только сейчас не разберу. Ну что ж, попробуем эту, а если она не подойдет, поищем другую.
И она наложила, как должно, большую красную печать. Потом вгляделась в горячий сургуч, чтобы разобрать слова.
- Замечательно! - воскликнула она, весело подкидывая письмо. - Вот уж это кого хочешь рассмешит, самого пастора, да еще с причетником вместе.
Лидди нагнулась разглядеть печать и прочла: "Женись на мне".