— Что?
— Я думаю, вам лучше не выходить из купе до… до Москвы.
— Даже в туалет? — спросила я, почувствовав в то же время и тревогу, и странную весёлость.
— В туалет… — задумался юноша, — в туалет, думаю, можно. Но только в туалет и никуда больше. Если будете курить, то курите лучше прямо тут.
— Я не курю, — сказала я и усмехнулась. — Что, к черту толерантность и терпимое отношение? Люди, которые ездят в купе не хотят видеть рядом с собой какую-то дрэйку?
— Нет, — покачал головой юноша. — Просто… просто… О, господи. Просто сидите на месте и никуда не ходите. Если вам что-то понадобится — обращайтесь прямо в моё купе.
— А как же вагон ресторан? — не удержалась я, хотя посещать местный ресторан у меня желания не было.
— Я принесу всё, что вы закажете.
— А если я захочу подышать свежим воздухом?
— Откройте окно, — устало сказал проводник. — То есть нет! Никаких окон! Если вы захотите подышать воздухом, то…
— Ладно, я поняла, — кивнула я. — Никуда кроме туалета не выходить, смирно сидеть, окна не открывать, обращаться к вам, если что-то случится. Всё верно?
— Всё правильно, — с облегчением выдохнул юноша. — Надеюсь, у нас с вами не будет никаких проблем.
— Не будет…
Проводник с секунду пристально меня разглядывал, потом слабо улыбнулся и вышел. Я только усмехнулась. Толерантность, говорите? Ну-ну.
После ухода проводника сканворд мне вдруг показался скучным. Чай пить не хотелось, и я принялась смотреть в окно. А там пробегали бесконечные дома и домики, стройные сосны и тонкие, изящные берёзки. Поезд лихо проносился по железным мостам над крошечными речушками, мчался вдоль полей, ещё кое-где покрытых снегом. И маленькие, очаровательно-безлюдные станции, и крупные торговые центры, стеклянные стены которых так и сверкают на утреннем солнце. Дымящие трубы заводов, телеграфные столбы и хитросплетения проводов, мало ли что можно увидеть из окна скорого поезда!
Моё внимание привлёк странный механический звук, доносящийся то ли из тамбура, то ли вообще из соседнего вагона. Некоторое время я сидела неподвижно, стараясь не обращать на него внимания, но потом звук показался мне чересчур зудящим, почти невыносимым. Я вышла из купе в коридор и дошла до проводника, постучала и подергала за ручку, но мне никто не открыл. Тогда я вернулась к себе, посидела ещё несколько минут, а когда поняла, что ещё немного, и звук сведет меня с ума, отправилась на поиски его источника.
Я дошла до конца вагона, нажала на витую ручку и вышла в тамбур. Было там необычайно морозно, изо рта вырывался пар, даже стёкла и те покрылись толстым слоем льда. Это порядком меня удивило, потому как на улице явно было не так холодно. Я подошла к окну, но сколько не пыталась отогреть пальцем хотя бы крошечную проталинку, ничего не выходило, намерзший лёд был слишком толстым. Я решила вернуться к себе в купе и дождаться проводника, но в этот момент звук немного усилился и сменил частоту. Я сделала глубокий вздох, провела тыльной стороной руки по лицу и открыла следующую дверь. К моему огромному изумлению, за ней не оказалось грохочущего перехода между вагонами, вместо этого там оказался довольно широкий и тёмный проход шириной около двух метров. Справа и слева мерцали маленькие красноватые огоньки, но света не давали совершенно. Я вздохнула, соображая, вернуться ли обратно или идти дальше, но в этот момент дверь за моей спиной хлопнула и я непроизвольно сделала шаг вперёд. Тут же в ушах зашумело, перед глазами поплыли красные тени, а из лёгких на мгновение испарился весь воздух. Я вздрогнула всем телом, сделала судорожный вздох и протянула руки вперёд. В голове прояснилось, и я пошла вперёд со странной уверенностью, что делаю всё так, как надо. Мои пальцы натолкнулись на дверь, несколько секунд я шарила по ней в поисках ручки. Потом я её нашла, ручка ушла вниз и дверь открылась, ослепив меня струившимся из-за неё пронзительным светом. Я зажмурилась и шагнула.
Дождь, дождь, дождь. Струи воды, множество их, словно сверху обрушилась целая стена воды. Однако это был именно дождь, стремительный, холодный, шумящий. Я шагнула из тёмного тамбура-коридора вперёд и оказалась на территории дождя, настоящего ливня, такого бурного, что ничего нельзя было разглядеть вокруг себя. Из-за бесконечно льющейся воды я задыхалась, вода заливалась в глаза и уши, мешала идти, почти парализовала. Наконец, я кое-как смогла освоиться и двинуться наугад. И тут же всем телом налетела на стеклянную дверь, которая от удара открылась вперёд и я грохнулась на четвереньки.
Придя в себя, я в первую очередь почувствовала тёплый, почти обжигающий ветер, который врывался в открытое окно вагона. И я действительно была в вагоне, вот только это был вагон не того поезда, в который я садилась. Вагон был по меньшей мере около четырёх метров в ширину и около пяти в высоту, с исполинскими сидениями, обтянутыми тёмно-красным бархатом и узкими окнами, до половины закрытыми тяжелыми синими занавесями. Снаружи об толстые стёкла колотились ветви деревьев вроде елей с бледно-розовой хвоей. Они и издавали тот самый неприятный и раздражающий звук.
— О, господи, я же сказал вам не покидать вагон!
Я вздрогнула и оглянулась. В дверях за моей спиной стоял уже знакомый проводник, но в каком виде! Худоба его была ещё более заметна, форма всё так же висела на узких плечах, но теперь юноша оказался ростом едва ли не выше меня, ноги его выгибались под тем же углом, что и мои, лицо было нежно-голубого оттенка. Ромбовидные глаза, узловатые кисти рук, толстые, словно рубленные пальцы.
— Вы дрэй? — пробормотала я, отступая. Проводник, кажется, не сразу меня понял, потом быстро кивнул и посмотрел на меня словно бы с отчаянием:
— Вы не должны были выходить сюда! Я получу строгий выговор, я…
— Как вас зовут? — спросила я, не найдя на его униформе фирменного бейджика.
— Андрей, — с болью в голосе проговорил он и тут же поправился, — Архо.
Букву "а" он произносил также, как и все мы, выгибая язык и приставляя его к нёбу, так что звук получался чуть глуховатым и сдавленным.
— Вы дрэй, — уже уверенно сказала я, кивая. — Но как вы… Я… Где я?
— Поезд, — обреченно покачал головой Андрей-Архо, — Это всё поезд. Я должен был довезти вас до места, а вы… Я получу выговор, а может и лишусь этой работы.
— Я сама виновата, — возразила я, с трудом сдерживая внутреннюю дрожь. — Вас не было в купе, и я…
— Вот именно, — с горечью перебил меня юноша, — я вышел, а вы! А, что говорить. Теперь просто садитесь на любое свободное место и ждите своей остановки. Вещи ваши я принесу.
— Моей остановки? — удивлённо спросила я, полностью игнорируя слова "любое свободное место" при наличии абсолютно пустого вагона. — А докуда я еду?
— А вы не знаете? — в свою очередь удивился Архо. — Что ж, я скажу вам, когда доедем до места. Осталось всего пара часов. Можете немного поспать. Хотите чего-нибудь?
— Принесите, пожалуйста, мой чай, — попросила я, чувствуя сильную жажду. Проводник кивнул и быстро ушел, а я взгромоздилась на ближайшее сиденье и уставилась в окно. Ноги не доставали до пола, вода стекала струями, и меня начинал бить озноб.
— Я забыла попросить у него полотенце, — сказала я вслух и хихикнула. Потом закрыла лицо обеими руками, чтобы не расхохотаться, попутно поразившись тому, что контролировать себя удаётся со всё большим и большим трудом. Слёзы брызнули из глаз, и это вызвало приступ смеха.
— Боже… Я вся мокрая, как от слёз, — бормотала я, плача и смеясь в одно время. У меня вдруг возникла необычайная потребность повторять одно и то же бессчетное количество раз, и я принялась раскачиваться на сидении, повторяя "мокрая, как от слёз".
— Как от слёз, — простонала я, откидывая голову на спинку. Я широко открыла рот, желая вобрать в себя как можно больше воздуха. Собственная истерика не столько испугала, сколько удивила меня, не привыкшей к подобным играм психики.
— Совсем как от слёз, — прошептала я и принялась стаскивать с себя промокшую одежду.
А за окном пробегали деревья, поезд всё так же проносился по высоким мостам, но до чего же непохожа была эта картина на всё то, что я видела до сих пор! Деревья были в полтора, а то и в два раза больше всех, что я видела когда-либо. Листва их была всевозможных оттенков — от кричаще желтого и болотного до цвета красного вина. Но больше всего поражали меня роскошные розовые деревья, больше всего похожие на обыкновенные лиственницы, но с гораздо более пышной, даже праздничной гривой из хвои.
И бескрайние поля, покрытые желтым пушком неизвестных злаков, и огромные, с меня ростом красные цветы на толстых зелёных стеблях. Реки с лазурной водой и высокими, покрытыми травой берегами, змеились вдоль железнодорожного полотна. В зеркальной воде отражалось небо, затянутое пеленой облаков, из прибрежных кустов вспархивали стайки крошечных птиц с радужным оперением.
Гулкий свист раздался где-то неподалёку, так что у меня заложило уши. Задребезжали оконные стёкла, я почувствовала, как вибрирует подо мною деревянное сиденье. А потом я увидела огромную ногу, которая перешагнула поезд так, словно он был игрушечным. Нога принадлежала грандиозному существу из металла и пластичного на вид пористого материала, из которого тонкими струйками поднимался дым. Движения существа были резкими и отрывистыми, походка шаткой и медленной, так что я долго ещё видела огромную удаляющуюся фигуру в облаке белого дыма.
Через какое-то время я почувствовала, что совсем окоченела, а Архо всё не приходил. Тогда я забралась на сиденье с ногами и обхватила плечи руками. Это помогло слабо, но по крайней мере я прекратила стучать зубами. Поезд тем временем въехал в тоннель, и вокруг воцарилась тьма. Вскоре я увидела тусклый красноватый свет за окном, который освещал довольно обширную пещеру или залу, по которой мы мчались. Я разглядела покатые стены, покрытые хитросплетением проводов, от которых и исходило красное свечение. Кое-где блестели крупные шарообразные лампочки, лучи которых разбегались по стенам. Кругом были нагромождены каркасы каких-то странных конструкций, напоминающие скелеты невиданных чудовищ, до самого потолка высились груды из металлических обломков и каменных глыб. Большие часы с разбитым циферблатом лежали почти вплотную к рельсам, так что когда мы проехали мимо, их отбросило в сторону. Потом мы въехали в огромное затемненное помещение, поезд прибавил ходу и вскоре я уже перестала различать что-либо за окном, всё слилось в бесконечную череду тьмы и красных всполохов.
— Я принёс вам плед, — сказал проводник над самым моим ухом, и я едва сдержала крик, настолько бесшумно он подошел. Поезд уже выехал из тоннеля и теперь нёсся вдоль бескрайних полей, над которыми клубился розоватый туман.
— Спасибо, — пробормотала я, закутываясь в толстое шерстяное одеяло с головой.
— Вы совсем замёрзли, — сочувственно произнёс Архо, помогая мне закрыть ноги. — Выпейте чай, он горячий и должен вас согреть.
Я с благодарностью взяла протянутую мне чашку с чаем и сделала большой глоток. Руки у меня дрожали, так что я мигом расплескала горячий чай на плед. Архо только покачал головой.
— Вы не простудитесь? Может принести какие-то таблетки?
— Если можно, — кивнула я, тут же пожалела о сказанном и решила ничего не принимать. Архо ушел и тут я вспомнила о коробочке, которую дал мне Николай и достала её из кармана насквозь промокших джинсов. Коробочка тоже была влажной и я уже начинала опасаться за её содержимое, но когда я её открыла, внутри оказалось совсем сухо. Никакой инструкции не прилагалось, и я просто вытряхнула на ладонь пять крупных продолговатых капсул нежно-зелёного цвета. На каждой капсуле что-то было написано мелким белым шрифтом. Я поднесла одну из них к глазам и прочитала: "Принимать по одной капсуле с интервалом в полтора часа. Не более четырёх за двенадцать часов. Изготовитель Корпорация цветов. Все права принадлежат компании-изготовителю. Срок годности 24 месяца".
— Однако, — задумчиво протянула я. Ещё бы знать, зачем этот препарат. Если это просто что-то вроде аспирина, то тут я и сама как-нибудь справлюсь, принимать таблетки "от головы" я всегда считала непозволительной роскошью. Нечего баловать организм. А если это то-то вроде пресловутого "сгущенного света"? Всё-таки я ни разу не слышала о том, чтобы корпорация производила что-то кроме него. Да и компания вроде бы никогда не позиционировала себя как фармацевтическая. Хотя как знать, всякое бывает, черт их разберет. Мне всегда казалось странным, что Корпорация при таких колоссальных затратах на собственное продвижение ограничивается одним единственным продуктом. А их вакансии "только для дрэев"? Как это понимать?
Вопросов у меня было много, но события сегодняшнего дня и ночи настолько меня придавили, что я почти потеряла способность мыслить хоть сколько-нибудь логично. Я ехала в поезде, который существовал за гранью понятия о реальном мире, проводник из человека каким-то непостижимым образом превратился в дрэя. Не знаю, было ли это актом легкомыслия, но раньше, чем вернулся Архо, я запихнула в рот одну таблетку и запила её обжигающе горячим чаем.