А потом всё пошло наперекосяк.
Для дрэев окружающий мир был подобен калейдоскопу. Их особое зрение позволяло разложить каждый предмет на тысячи деталей и заглянуть в самую суть. Мир глазами людей был бы для них слишком скуден. Таким же скудным показалось бы Фриззе восприятие времени смертными существами. Фриззе могла заглянуть в прошлое и будущее, замедлить настоящее и долго пересматривать каждую секунду, так, словно, отматывала магнитную ленту. Но вскоре ей надоела роль пассивного зрителя. Проснувшийся разум требовал действия… и чудесного напитка из цветов лау-лау.
Наивысшее наслаждение Фриззе имело вполне материальную форму, оно было заключено в небольшие стеклянные бутылки и имело свой вкус, запах и цвет. Напиток любви стал для Фриззе наркотиком, а без него жизнь Фриззе становилась пресной как вода. А воду Фриззе не любила больше всего.
В своём стремлении добыть как можно больше напитка Фриззе не щадила никого. В её сознании не складывалась цепочка дрэй — собиратель — напиток, дрэи для неё были только надоедливыми существами, которые не готовы отдать ей свои сокровища. И Фриззе начала охоту на дрэев. Она действовала с необычайной жестокостью, не щадя никого и идя на любые жертвы ради нескольких капель напитка. Вскоре его запасы иссякли, и это привело Фриззе в ярость. Она вышла из берегов.
Фриззе воды безбрежного моря Дэу, пропустив через него миллионы лет развития. Состарила леса, превратив могучие деревья в иссушенные и чахлые растения. Истощила землю, сделала из гор и скал груды песка. Фриззе творило зло, не осознавая этого. Она была мудра, но жила за пределами добра и зла, даже не подозревая о их существовании. Её первый бунт, за которым последовал исход аюров был первым сознательным шагом, на который решилось молодое и непонимающее существо. Сон, последующий за ним был своеобразным оцепенением, комой, в которую Фриззе загнала себя сама. Фриззе не знала, как и для чего она живёт, ей не от кого было получить ответы, и потому она выбрала бездействие, как единственное состояние, не требующее разъяснений. Вирго пробудил её к жизни, дав ей привлекательную, но бессмысленную цель, в которую она вцепилась мёртвой хваткой. Этой целью было удовольствие, ради которого можно было пожертвовать всем.
Фриззе не нужно было накапливать силы, их у неё и так было с избытком. Фриззе не нужно было раздумывать для того, чтобы сделать свой ход, её разум был способен обрабатывать миллиарды операций в секунду. Но Фриззе не торопилась, потому что для неё время текло совсем по-другому, не поддаваясь смертному исчислению. Проснувшись и в полной мере почувствовав вкус к жизни, она не торопилась жить. Ей нравилось ощущать покой каждой своей клеточкой, лежать под толщей наэлектризованной воды и мыслить, думать, чувствовать. Но вскоре Фриззе стало тесно в её берегах, и она медленно, но верно отправилась изучать окрестные земли. Её энергии хватило на то, чтобы Вирго смог отправиться в аларин, и на то, чтобы разрушить весь мир. Именно из-за Фриззе дрэи стали поспешно подбирать для себя новую колонию. Как и тысячи лет назад Фриззе открыла время больших перемен.
Когда дрэям стало ясно, что ещё немного, и великий разум уничтожит приграничье, они запустили проект "Амеко". Обнаружив, что нормальному функционированию частиц-носителей ДНК мешает присутствующий в будущей колонии биологический материал со сходной ДНК, была создана программа "Ладья". Эта структура занималась извлечением отбракованного материала, так или иначе попавшего в аларин. Таким материалом был и Вирго, который не успел прожить и года в будущей колонии. Но этого года хватило Кратцу для того, чтобы пожелать никогда не покидать аларин.
"Ладья" стала для Кратца синонимом самого страшного, что только может произойти. Его жестоко выдернули из уютного и зелёного уголка, который Вирго избрал своим домом. Его бросили в один из нижних этажей небоскрёба и оставили одного, потому что справиться с обезумевшим зверёнышем, в которого превратился Кратц, было невозможно. С его рта текла слюна и клочья пены, его трясло и колотило как в лихорадке. Проще было убить Вирго, но даже в то неспокойное время мистер Джонс запрещал убивать своих. Он считал, что это сделает дрэев слишком похожими на людей.
Когда большая часть дрэев так или иначе приняла участие в "Амеко", Вирго тихо жил в отведенной ему комнатушке, ел предложенную еду и каждый вечер хотел волком выть от тоски. Он скрёбся в своём углу как мышь, потихоньку теряя всякую связь с реальным миром. Его окружали фантасмагорические видения, чудовища, порождённые собственным разумом. Стены комнат раздвигались и Кратц видел синюю морскую глубину, ослепительно белое небо, густые леса незнакомого мира и зверей, которых нет и не было ни на одной из земель. Личность Вирго гибла, на её место приходило нечто другое, порождение ночного мрака и бесконечного одиночества. Кратц понимал, что ещё немного, и он сойдет с ума, не выдержав гнёта собственного разума. Ему нужно было что-то, за что он мог бы зацепиться слабеющими руками. Этим "чем-то стало" прошлое, которое Вирго решил придумать себе сам.
Кратц нашел стопку бумаги и несколько цветных карандашей. Устроился в углу на кучу свёрнутого тряпья. Все его фантазии внезапно выстроились в стройную схему, в которой ему было и время, и место. Вирго представил маленькую девочку в красном шерстяном комбинезоне. Представил в её руке красный воздушный шарик. Улыбнулся своим мыслям, помедлил немного, а потом карандаш так и запорхал по бумаге, выводя неровные, чуть дрожащие строки.
"Нас было трое — я, довольно упитанный для своих лет паренёк, Сергей, серьёзный худенький мальчик в очках и Ленка, светловолосая девчонка, которая с мая месяца щеголяла в одних трусах".
К тому времени, когда Кратц добрался в своём повествовании до знакомства с Валерией, Фриззе окончательно взбесилась. Она научилась управлять временем, и, говоря сухим газетным языком, не справилась с управлением. Приграничье разделилось на несколько несвязанных между собою зон, каждая из которых жила в своей временной полосе. Мавкин лес оказался отброшен на несколько тысяч лет в прошлое, берег моря Дэу вместе с небоскрёбом Корпорации оказались заброшенными в будущее и в секунду состарились для стороннего наблюдателя на сотни лет. Только глубоко под землёй и по линии следования поезда время шло своим чередом. Проводник Архо мог отойти от на несколько десятков метров от вагона, а потом упирался в глухую стену, через которую не мог пройти. Он тоже оказался носителем своего времени и ревностно его оберегал, даже не догадываясь об этом. Как и некоторые дрэи, оказавшиеся привязанные к поезду, он был уверен, что всё идёт своим чередом. Вирго, обитающий на нижних этажах Корпорации не имел ни малейшего понятия о происходящем.
И только мистер Джонс упорно занимал позицию наверху корпорации. Казалось, время было не властно над всесильным Отцом, но сам он чувствовал, что конец близок. Всё пошло не так и мистер Джонс знал об этом лучше кого-либо. Единственным его утешением было то, что дрэи, находящиеся в будущей колонии (слово "будущей" мистер Джонс произносил с горьким смешком) не знают, что происходит. В их глазах он не потерял бы могущества, и это успокаивало мистера Джонса. Когда вернулась Зои и сообщила ему, что худшие предположения сбылись, мистер Джонс почувствовал, что внутри его что-то оборвалось. Он задохнулся на миг, а когда Зои покинула его кабинет, достал из стола револьвер и вложил себе в рот. Выстрелом ему разорвало голову.
Зои слышала громкий хлопок, но не предала ему особого значения. В условиях быстротекущего времени звуки были немного приглушены. Зои спустилась на минус двадцать седьмой этаж и встретилась с Вирго Кратцем.
— Что за бред ты написал? — спросила она, ознакомившись с текстом. — Зачем ты придумал эту ложь?
Вирго скулил в углу. Мозг Зои пронзила нелепая догадка, ещё более страшная в своей нелепости. Она вздрогнула. Кратц начал что-то причитать о бедных маленьких девочках. Зои сжала кулаки.
— Нет никаких маленьких девочек! Недоделанный ублюдок! Думал, придумаешь себе сказочку и сможешь перечеркнуть прошлое?! Тебе не смыть того, что ты сделал!
— Неправда, — выл Кратц, обливаясь слезами. — Неправда! Я человек! Человек!
При виде его слёз Зои совсем рассвирепела. То, что это жалкое существо сохранило способность на подобное эмоциональное выражение доводило её до бешенства. Она понимала, что Вирго ненавидит в себе дрэя, и от этого ненависть к самой себе становилась ещё больше. Не совсем соображая, что делает, Зои подлетела к Кратцу и ударила его наотмашь.
— Ты дрэй! Не человек, а дрэй! Никаких девочек! Это ты сделал! Ты! Ты! Ты! Ты разбудил эту проклятую тварь!
При слове "тварь" Вирго посерел лицом, а потом его взгляд внезапно прояснился. Вирго спокойно посмотрел на Зои ясными глазами и глухо сказал:
— Я не лгал в своих записях. Я хотел этого. Я хотел выжить. Хотел другую жизнь. Ничего более.
Он помолчал немного, а потом сказал, неотрывно глядя на Зои:
— Клянусь.
Зои закрыла лицо руками и опустилась на пол. Привалилась боком к Кратцу и положила голову ему на плечо.
— О господи… Сколько лет, Вирго, сколько лет.
— Мы были детьми, — усмехнулся Кратц. Улыбка у него получилась жалкой, но всё-таки это была улыбка.
— Да, — пробормотала Зои. — Хорошее было время, правда?
— Хорошее, — согласился Вирго.
— У меня было и другое детство, — сказала Зои, проводя ладонью по лицу. — Ох, Вирго, если бы ты только знал. У меня были другие друзья. И ещё… Нас не пускали за забор, представляешь? Мы мечтали лазить по старому автобусу, который стоял в поле. Там были другие дети. Но нас не пускали. Ты понимаешь меня?
— Конечно понимаю, — кивнул Кратц. — Я забыл, как тебя зовут. Настя? Или Лена?
— Неважно, — покачала головой Зои. — Боже мой… Я родилась там и я люблю ту землю. Я люблю тот город. И я ненавижу корпорацию. Ненавижу дрэев. Звучит ужасно, правда?
— Правда. Я тоже её ненавижу. И я мечтаю…
— Вернуться, — закончила за него Зои. Вирго кивнул.
— Верно. Но ты сама притащила меня сюда. Иногда я думаю, кого я ненавижу больше, тебя, или корпорацию. И, знаешь, всё-таки прихожу к выводу, что тебя. Ты ведь не обижаешься? Извини, но мне проще ненавидеть того, кого я знаю. И кого люблю. По крайней мере, кого любил.
— Я тоже ненавижу тебя. Ты разбудил её. Разбудил Фриззе. Мы запустили проект. Я… Но если бы не ты, я бы не оказалась там, на той земле. Возможно, в глубине души я люблю тебя за это. Всегда любила.
— Я ненавижу дрэев, — сказал Вирго мрачно, глядя на собственные ноги. Он перевёл взгляд на Зои и взял её за подбородок металлической рукой. — Что они сделали с тобой? Я смотрю на тебя и не узнаю. Где та милая маленькая девочка, которую я знал когда-то?
— Я знаю много людей, — проговорила Зои тихо. — Возможно, ты не поверишь мне, но они тоже не узнают себя… Когда вырастают. У них тоже есть период трансформации, пожалуй, порой даже более чудовищный, чем наш. Они сами наносят себе самые страшные раны. Калечат себя, а потом живут с этим всю жизнь. И ищут себя, никогда не завершая поиски. Они все… вырастают. И порой превращаются в чудовищ.
— Я знаю, — кивнул Кратц. — Это и пугает меня больше всего. Мы слишком похожи. И всё же мне хотелось бы вернуться туда. По крайней мере, там есть выбор.
— Выбор есть и здесь, — измученно улыбнулась Зои. — И кому как не тебе это известно.
Внезапно раздался оглушительный грохот, такой, как если бы кто-то уронил целый вагон хрупкой посуды на кафельный пол. Стены дрожали.
— Что это? — вяло спросила Зои, прекрасно понимая, какой последует ответ.
— Это Фриззе, — спокойно сказал Вирго. — Скоро она доберётся до Ловчего.
— И что тогда? — с тревогой спросила Зои.
— Тогда её возможности станут безграничны. Она сможет попасть в аларин. А там…
— Нет, — твёрдо сказала Зои. — Я не хочу, чтобы она погубила мою землю.
— Ту землю, — поправил её Кратц. — Это "та земля".
— Нет. Я родилась там. То есть я хочу сказать… Я родилась там второй раз. Я не позволю Фриззе уничтожить мой мир.
— И что ты сделаешь?