Он крепко взялся здоровой рукой за левую руку Зои, поднёс её к самому лицу, немного сжал.
— Ты не умеешь видеть так, как мы. Стараешься, но… выходит пока как-то не очень. Но это ничего. Ты просто закрой глаза и попытайся расслабиться. Забудь всё, чему тебя учили. Забудь прошлое, настоящее. Просто захоти увидеть вещи такими, какими они есть. Ты не человек, чтобы видеть всё плоским и почти бесцветным. Не беги от себя. Смотри и видь!
Зои недоверчиво покачала головой, но всё же последовала совету Кратца. Закрыла глаза, расслабилась. Открыла. Убедилась, что ничего не изменилось. Снова закрыла. И ещё.
Открыв глаза в очередной раз она увидела, что один из камней на полосе горит бледно-розовым светом. Этот свет оживил в памяти Зои воспоминание из детства, её собственный палец, тогда ещё состоящий из плоти и крови, над жарким пламенем свечи. Свет освещал палец изнутри, так, что видна была каждая жилка, а сам палец был розовым и прозрачным.
— Живой камень, — пробормотала Зои, глядя на сияющий камень. Сразу после этого у неё появилась резкая боль в глазах и сильно заболела голова. Зои зажмурилась, открыла глаза, встряхнулась. Розовое сияние исчезло, мир опять стал "плоским".
— Ты готова? — спросил Кратц, глядя на Зои с беспокойством. Та спросила с недоумением:
— Готова к чему?
— К… — начал было Вирго, потом махнул рукой: — А, что говорить. Ну в общем… В общем…
Он наклонился над триеллинами, быстро выбрал нужный камень и осторожно коснулся его двумя пальцами. Погладил гладкую, чуть закопченную поверхность и легонько сжал. Сразу вслед за этим раздался треск, из камня вылупился наружу золотистый росток, а потом и остальные камни начали стремительно лопаться. Тысячи и десятки тысяч золотых крыльев вырвались на свободу, поднялись вверх и зависли на высоте полутора метров от земли. Каждое из них было надежно сцеплено с двумя другими. Полосы, образованные из золотых крыльев сплетались между собой, образуя своеобразный геометрический узор, в котором просматривались пятиугольные звёзды и ромбы.
— Золотой мост, — в восхищении прошептал Кратц.
— Фарго, — сказала Зои, вспомнив слова Алексея про чудный древний мост. А мост медленно поднимался всё выше и выше, пока, наконец, не оказался далеко над головами дрэев. Только одна золотая полоса спускалась почти до самой земли. За неё и ухватился Вирго, и тут же множество арли-цеев глубоко впилось ему под кожу. Зои поморщилась, вспомнив как в детстве золотые крылья едва не лишили её руки.
— Мы дотащим его до Фриззе как воздушного змея, — сказал Кратц.
Зои молча кивнула и отважно схватилась двумя руками за золотую полосу. К её удивлению, боли почти не было, крылышко свободно вошло в металлические сухожилия. Тянуть мост над лесом можно было практически без усилий, верхушки особенно высоких деревьев золотые полосы срезали как бритвой. Ассоциация с бритвой первой пришла в голову Зои и она поделилась ею с Вирго. Кратц мрачно на неё посмотрел и покачал головой. Он нисколько не стеснялся своего прошлого, просто ему было неприятно об этом вспоминать.
Когда дрэи добрались до берега Фриззе, на землю уже спустились сумерки. Давно уже взошла серебристая луна, которую Вирго видел как сразу восемь лун, а Зои как тоненький месячный серп.
— Отпускаем, — скомандовал Кратц, разжимая руки. Зои последовала его примеру. Оказавшись над мерцающей водой, мост вздрогнул и вытянулся сияющей полосой между берегом, где стояли дрэи и берегом острова. Он переливался в лунном цвете, похожий на дрожащее пламя свечи и слегка раскачивался из стороны в сторону. Зои с Вирго переглянулись и отважно вступили на его сверкающую поверхность.
Мост выглядел до того невесомым, что дрэям было страшно по нему идти. Но уже после первых шагов по колеблющейся и непостоянной золотой материи их обоих охватило чувство невероятного покоя, как будто бы они не шли, а качались в уютной колыбели. Зои вспомнилось ранее детство, низкое небо и облака, кажущиеся зыбкими и рыхлыми, как желе. Сейчас взрослой Зои казалось, что она идёт по облаку. Она вздохнула и крепче сжала тонкое запястье Вирго. Часы с зеленоватым циферблатом давно свалились с его руки.
Мост закончился в метре от берега и в полутора метрах от земли. Перспектива упасть прямиком в электрическую реку совершенно не радовала. Зои отпустила Кратца, сделала несколько шагов назад, разбежалась, прыгнула и больно ударилась бедром о каменистую землю. Вирго прыгнул следом, но ему повезло гораздо меньше. Его больная рука скользнула по стволу дерева, и на коже набух рубец в два пальца толщиной. Кратц что-то прошипел сквозь зубы, но тут же встал на ноги и отряхнулся.
— Ты как? — обеспокоено спросила Зои.
— Порядок, — буркнул Кратц.
Они дошли до башни Ловчего и поднялись по наполовину вросшему в землю каменному крыльцу.
— Войдем вовнутрь?
— Что нам там делать, — пожала плечами Зои, усаживаясь на холодную ступеньку. — Мы с тобой вряд ли разберемся в технике аюров, ты и сам говорил. Работает, и хорошо.
Она обняла плечи руками, поежилась, будто от холода и принялась насвистывать песенку, которую когда-то пела Нанарин. Кажется, это была колыбельная.
— И что дальше? — спросила она вслух. Вирго уже открыл рот, чтобы ответить "не знаю", но вовремя увидел, что Зои говорит сама с собой. Выражение её лица было сонным и отрешенным. Кратц тихонько сел рядом и Зои положила голову ему на плечо. Глаза её были закрыты.
— Куда идти? — спросила Зои, неловко обнимая Вирго одной рукой. В её жесте не было нежности, только попытка уцепиться за того, кто рядом, убедиться в том, что она не одна на острове. Зои было страшно, и она спокойно признавалась себе в этом. — И что делать? Что?
— Я не оставлю тебя, — сказал Вирго. — Не уйду. Мне не нужен аларин. Я хочу остаться с тобой.
— Нет, — покачала головой Зои. — Когда можно обойтись одной смертью, двое не должны умирать. Фриззе доберётся, обязательно доберётся до аларина, до того мира. Моего… и твоего, хоть ты там и не родился. Не знаю, удастся ли мне её остановить, но я знаю точно, что у тебя ещё будет время жить там. Кто знает, может быть ты успеешь прожить долгую и счастливую жизнь там. Ты будешь свободным и ты просто… в общем, ты будешь жить. Ведь ты этого хотел, верно? Тебе не нужно оставаться здесь, если ты можешь уйти.
— Тогда уйдем вместе! — воскликнул Кратц. — Если у нас будет несколько месяцев… или несколько лет, прежде чем Фриззе…
— Нет, — покачала головой Зои. — Ты вряд ли меня поймешь, ты порвал все связи со своими и ни одну землю не можешь назвать своей. Но я родилась там. И пусть это было второе, суррогатное рождение, но я знаю, что родилась там. У меня было второе детство и у меня есть вторая жизнь. У меня есть моя земля, пусть непримиримая ко мне, пусть ненавидящая меня, но это моя земля, за которую проливали кровь те, кто на ней родился. Были великие войны и великие победы. Те, кто пришел туда до меня своими поступками доказывали своё право жить там, на той земле. Только сейчас я понимаю, что их ненависть ко мне сродни защите своей территории, которая досталась им по наследству. Мы были чужими там, и большинство моих сородичей так и умрёт чужими. Но у меня есть шанс доказать своё право на ту землю. И пусть я умру, пусть я больше никогда не увижу свой город… Но я умру с мыслью, что отвоевала право жить там. Право быть своей.
Зои умолкла. Вирго несколько минут смотрел на неё, силясь что-то сказать, потом резко вскочил на ноги и ударил в дверь сжатыми кулаками. К его удивлению, дверь легко поддалась, но Кратц не стал входить внутрь. Вместо этого он опустился на колени и положил руки на шею Зои.
— Я останусь с тобой. Ты это понимаешь? Всё сказанное тобой имеет отношение ко мне. Прямое отношение ко мне. Право рождения дорого стоит, и пусть я не родился там, но и я хочу иметь право жить в том мире, в том городе. Я не хочу быть чужаком. Я уже проходил через это. Знаешь, где я жил те несколько лет до того, как ты вычислила меня и забрала обратно? Я оказался в лесу, в глухом зимнем лесу, который был совершенно не похож ни на один из наших лесов. Я долго скитался и добрёл до небольшого посёлка на два десятка домов. Там была всего одна улица, вымощенная гладкими черными камнями и колодец-журавель с самой вкусной на свете водой. Я упал без сил, потому что был ранен и измучен, меня не хватило даже на то, чтобы заставить их увидеть меня в другом, человеческом обличье. Меня подобрали и выходили, не спрашивая, кто я такой и откуда. Мне нужна была помощь, и мне дали её. Дали старики, которые питаются только тем, что сумеют вырастить на своём огороде или заработать за лето с редких дачников. Не знаю, за кого они приняли меня, но у них я получил всё, о чем мог только мечтать. Я получил понимание, тепло и любовь, именно то, чего мне так не хватало. Весь посёлок ходил смотреть на меня, как на чудо, кто-то говорил, что я выходец с того света, кто-то называл пришельцем с далеких галактик. Но я не видел в их глазах жажды власти надо мной. Некоторые из них хотели меня убить, но никто не испытывал желания помыкать мною и перекраивать на свой лад. Потом я сумел заставить их видеть меня в ином образе, и они прозвали меня оборотнем. Но тогда я уже был своим, местным, известным оборотнем. Они боялись меня, но смирились с тем, что я такой, какой есть. Они смирились, понимаешь? И ради этого смирения за них уже стоит умереть. Именно поэтому я останусь с тобой.
— Я останусь с тобой, — повторил Вирго после небольшой паузы. Зои открыла глаза и смотрела на него пристально и печально. Кратцу казалось, что он кожей ощущает её тяжелый взгляд, и от этого впечатления ему было не по себе.
— Послушай, — проговорила Зои неуверенно, но Вирго приложил палец к её рту.
— Тсс. Прошу, ничего не говори. Я готов быть с тобой. Готов остаться с тобой.
— Это бессмысленно, — шепнула Зои, качая головой. — Неужели ты не понимаешь, что это бессмысленно?
— Для меня это имеет смысл, — сказал Кратц. — А всё остальное неважно.
— О, господи, — Зои обхватила голову руками. — Ну зачем, зачем…
Она встала на ноги, оперлась плечом о дверной косяк и долго смотрела на спокойную воду. Потом спросила:
— Как ты разбудил Фриззе?
— Что? — казалось, Вирго не сразу понял, о чем она его спрашивает. — А… Фриззе. Она являлась ко мне ещё когда я был ребёнком. Её сон нестабилен, а сновидения имеют осязаемую форму. Она спала и во сне видела себя прекрасной белокурой женщиной. Эта женщина приходила ко мне… И не только ко мне. В её образе Фриззе потеряла своё белое жемчужное ожерелье… Ты помнишь его? Оно рассыпалось и раскатилось по берегу. Градэ, хранитель моста нашел жемчужины и подарил их Нанарин. Он всегда любил детей, а Нанарин была ещё и такой красавицей. Я украл её ожерелье, и Фриззе явилась ко мне. Она искала его, она везде искала его. И я… овладел ею.
— Ты… что? — спросила опешившая Зои. — Как?
— Я был с ней, — сказал Вирго просто. — После того, как я дал ей напиток любви, она дважды приходила ко мне. Она была в облике земной женщины. Она требовала у меня своё ожерелье. Я сказал, что отдам ей его, только если она…будет со мной. Она согласилась.
— И что потом?
— Потом, — Вирго замялся, — потом я… О господи!
Он замолчал, угрюмо глядя в землю. Зои смотрела на него с рассеянным вниманием, барабаня пальцами по дверному косяку. Наконец, Кратц встал, выпрямился и тихо сказал:
— Я не уверен, что у меня получится позвать её.
— А ты попробуй, — мягко сказала Зои, перехватывая пулемет, висящий на уровне живота.
Вирго попробовал. И когда Фриззе поднялась к нему с речных глубин, когда он увидел её первозданную красоту, всё иное показалось Кратцу мелочным и незначительным. Потому что Фриззе была всё той же, белокожей и статной, ясноглазой и белокурой.
— А почему она белокурая? — спросила Вирго внезапно охрипшая Зои. — Почему она… её волосы…