Будучи однажды высказанной, идея о всесильных монстрах стала завладевать умами людей. Ее можно было отрицать, но в нее продолжали верить. В высших эшелонах власти по всему миру принялись нагнетать такую волну ненависти к детям и к Соединенным Штатам заодно, что все предыдущие мировые конфликты показались цветочками по сравнению с этим. В России свято верили, что теперь все советские военные секреты будут извлечены из сознания русских и использованы американцами. Ярость возникала из-за беспомощности перед таким выдающимся событием. Примерно то же самое происходило с другими нациями, и везде процветал террор. Каждый раз, когда происходила кража или что-нибудь замышлялось, — а подобное случалось везде, — убежденность людей в том, что их секреты доступны детям из космоса, наполняла сердца злобой и ненавистью.
И хотя это являлось грубым заблуждением, легче не становилось. От телевидения ожидали новых открытий и разоблачений. Подобное ожидание пугало не меньше, чем если бы стала доподлинно известна дата конца света. Даже американские военные были весьма напуганы возможностью похищения у них секретной информации, и мысль о доступности чужой информации не спасала.
Основы мира были поколеблены. Дети-пришельцы могли прекратить наиболее доходные нелегальные мероприятия под угрозой разоблачения, могли остановить торговлю человеческим телом и наркотиками. И даже рядовые, ничем не примечательные граждане тряслись по ночам от страха, что их ничтожные грехи обнаружатся.
Но наибольшая ненависть снедала души официальных представителей союзных держав, понимавших, что отныне малейшее предательство по отношению к Америке станет известным и им будет приписано тайное стремление уничтожить страну-союзника.
Из всех крупных акций отдела по связям с общественностью прошедший телеканал оказался наиболее пагубным.
И Сомс, и Гейл отлично понимали абсурдность происходящего, не имея, впрочем, ни малейшей возможности исправить положение. Хотя кое-кто в Штатах чувствовал себя спокойно, испытывая удовлетворение. Встречались люди, мнившие себя слишком важными персонами, чтобы опасаться разоблачения своих грехов. Именно такие люди считали, что Америка отныне надежно защищена от шпионажа и вероломства, а потому им можно спокойно влезать в долги. Политики обсуждали возможность использования детей с удивительными способностями, чтобы сократить затраты на вооружение, что приведет к снижению налогов. Но те же самые люди испытывали подозрение и страх, как бы эти способности не были использованы против них.
Очень немного обнаруживалось людей, кто испытал бы сожаление, пусть формальное, случись что-либо с четырьмя чужаками. И, разумеется, одни лишь Сомс с Гейл испытывали искреннюю симпатию к ребятам и тревогу за их судьбу.
Вся компания довольно быстро вернулась на спрятанную в горах базу. Сомса по-прежнему одолевали мрачные предчувствия. Необходимо было связаться с теми двумя физиками, которые видели детей и знали об их приборах и научных достижениях, еще до того, как поднялась волна вражды и недоверия.
Гонка вооружений в мире начала замедлять обороты, несмотря на всеобщий страх и агрессивность. Ни одна нация не могла решиться произвести даже учебную атаку на модель Перл-Харбора, ибо всегда существовала опасность, что Штаты узнают об этом.
Капитан Моггз непрерывно курсировала между восточным побережьем и секретной ракетной базой, куда вернули детей. Она информировала Сомса о том, что у детей изъяли пояса. Один из поясов разобрали, вскрыли круглые и квадратные медальоны и начали изучать. Один из элементов, без сомнения, содержал в себе устройство для сенсорной связи. Аппарат можно было включать и выключать. Он состоял из пары кусочков металла причудливой формы. И только. При попытках воспроизвести такие кусочки ничего не происходило. В других медальонах содержались устройства непонятного назначения. В одном была деталь, которая постоянно двигалась. Никто не понимал, для чего она служит.
— Мы дикари, — сурово изрек Сомс. — Попади цивилизованный человек к аборигенам, что они сделают с его часами? Или шариковой ручкой? Или носовым платком? Коль скоро им неизвестна сама идея отсчета времени, или письма, или гигиены — все эти предметы для них так же бессмысленны, как, скажем, чековая книжка или блокнот! Как же мы сможем выяснить назначение предметов, которыми ребята пользовались у себя дома? Это же полная бессмыслица!
— Мы скоро выясним все, что необходимо! — авторитетно заявила капитан Моггз. — Прямо сейчас ученые работают над загадкой телепатического устройства. Идею будут развивать, и впоследствии — хотя пока это очень большой секрет! — мы сможем постоянно получать информацию обо всех новых видах оружия за рубежом. И перестанем опасаться нападения, ведь мы сумеем правильно оценить все военные ситуации в мире!
— Послушайте! — раздраженно бросил Сомс. — У меня низшая форма секретности. Вы сами так сказали. Такая информация не для моих ушей! Что с Гейл и как себя чувствуют дети?
— Гейл встревожена, — сообщила капитан Моггз. — Дети тоже нервничают больше обычного. Гейл считает, что малышка Мал теряет вес. Ход больше не тот добрый малый. Зани выглядит бледной. А Фран…
— Что с ним?
— Он в бешенстве! — сказала Моггз. — Но все они усиленно занимаются английским. Теперь их не забрасывают вопросами. Ситуация такова, что сейчас единственная информация, которую хотят получить от детей, слишком уж неприятная. Это касается вооружения.
— О черт! — прошипел Сомс. — Эти устройства вовсе не для телепатической связи! Они не передают мыслей! Они только для обмена сенсорной информацией. И вообще: нет никакой опасности, даже если дети обнаружат что-нибудь. Что бы они стали делать с военной информацией, получи они эти сведения?
Капитан Моггз приняла загадочный вид. Она вышла из комнаты, а Сомс вновь вернулся к мрачным мыслям: ну и кашу он заварил! Снова и снова он не мог придумать, как иначе нужно было поступить, вместо того чтобы разрушать сигнальное устройство во льдах Антарктики. И все же оставался недовольным последствиями собственных действий.
Ему удалось связаться с физиками, которые прежде прилетали на базу в Скалистых горах. У них обнаружились последователи, пожелавшие испытать состояние чужестранцев, пытающихся сделать нечто подобное своим приборам из подручных материалов, действующее немного по-другому. На первый взгляд, это казалось самообманом, но, как ни странно, мобилизовало головы на решение задач. Ученый всегда сделает попытку применить полученные знания и навыки на практике, даже если знаний пока не хватает. Например, достаточно было сообщить об ограничениях при производстве того или иного устройства, чтобы научная мысль заработала в нужном направлении, стремясь эти ограничения обойти.
Появились совершенно новые устройства. Ученые торжествовали. Они предвкушали начало новой эры в науке и технике, когда смогут создавать невиданные прежде вещи, и “игрушки”, привезенные детьми, останутся далеко позади. Но оказалось, что “игрушками” воспользоваться невозможно. Их существование нельзя было обнаруживать. Правительство Соединенных Штатов настаивало на этом. Поэтому пока оставалось непонятным, как смогут применяться новые приборы, если таковые удастся создать.
Неприязнь к Америке продолжала расти. Антиамериканские настроения перерастали в активные действия.
И тут случилось непредвиденное… Исчез Фран. Он будто растаял в воздухе. Только что находился в селении на базе в Скалистых горах. И вот его уже нет. Три электрифицированных линии заграждения защищали территорию от вторжений, везде были наблюдательные посты. Но Фран исчез так, как будто его не существовало прежде. Невозможно было предположить, что он мог убежать. Его запас английских слов был все еще очень ограничен. О современной Америке он почти ничего не знал. Ему негде было спрятаться и нечем питаться. С другой стороны, столь же невероятно было представить, будто его могли похитить с охраняемой базы. Но куда он все-таки подевался?..
Сомс вылетел на базу. Он сейчас был не в фаворе, поскольку именно он отвечал за наличие детей на месте. Если бы кто-нибудь мог представить, что произошло бы, разреши он тогда отправить сигнал… Но сейчас он стал козлом отпущения. И, следовательно, доверие к нему существенно снизилось. К счастью, Сомса поддержали несколько ученых, активно работавших над новым проектом, связанным с “детскими игрушками”. Поэтому самолет быстро доставил его на базу.
Ученый сразу заметил, как изменилась сама атмосфера в горном селении. Маскирующие кусты на тележках были водворены на места еще до того, как самолет выпустил шасси. Склон холма ощетинился противовоздушными установками. Как только Сомс покинул самолет, несколько военных немедленно окружили его на предмет проверки документов. Процедуры службы безопасности и прежде были основательными, но сейчас ужесточились.
Везде и всюду ощущались напряжение и нервозность. Все места, связанные с секретностью, тщательно проверялись, даже если человек работал там уже много лет. На базе, — а ее как бы вообще не существовало на свете, — стресс достиг пика.
Сомсу никогда не удавалось увидеть больше, чем взлетно-посадочную полосу, пещеру ангара и туннели, ведущие к жилищам, а также трехсотфутовую шахту, выходящую непосредственно в селение. И теперь он не увидел ничего сверх этого. Охранник довел его до коттеджа, подождал, пока Сомс был внутри, а потом вновь сопровождал его.
Главное здание базы пустовало. Охранник вошел туда и остался, в то время как Сомс отправился к отдаленной группе строений. Ученый прилетел, когда солнце садилось. Процедуры по проверке документов и посещение жилья заняло некоторое время, и уже наступила ночь. В окнах горел свет, но людей нигде не было видно. Селение напоминало декорацию к спектаклю. Здесь теперь находилась только Гейл с детьми. Другие, включая семью сержанта, удалились. Сомс осознал, что, хотя Гейл и дети были единственными обитателями, они не оставались без охраны и наблюдения. Зато никакой компании для них не было. Маленькую группку фактически изолировали, но на самом деле теперь они еще меньше оставались одни, чем прежде.
Сомс нахмурился. Его охватил страх. У детей было средство для коммуникации, позволявшее им разделять чувственные переживания друг друга, но не мысли. Однако для тех, кто никогда не пользовался подобным устройством, разница была неочевидна. Дети подозревались в способностях читать мысли, сканировать мозг, извлекать из него военные тайны и так далее. Поэтому никто не хотел быть рядом. Кому же захочется, чтобы его личная жизнь стала достоянием соседей?!!
Подходя к коттеджу, Сомс был очень сердит. Все лампы были включены. Гейл поджидала его на лужайке перед домом.
Увидев девушку, Сомс был потрясен.
Гейл нежно улыбнулась, но лицо ее очень изменилось со времени последней встречи. Сомс знал, что она жутко устала и напугана до крайности. Он бросился к девушке и поцеловал ее.
— Как я рада, что ты все чувствуешь, — тихо сказала она. — Я выгляжу не очень-то хорошо, даже похудела. Но это все из-за волнения, Брэд.
Сомс насупил брови. В нем поднималась ярость из-за того, что Гейл была вынуждена беспокоиться.
— Я сказала детям, что ты прилетаешь, — добавила Гейл. — Я думаю, они тебе обрадуются. Мне кажется, Фран любил тебя сильнее всех.
— Так ничего и не слышно о нем?
— Н-н-нет, — сказала Гейл странным тоном.
— Он убежал? — не отставал Сомс. Они шли вдвоем по песчаной дорожке среди кустарников к коттеджу, где жили Гейл и ребята.
— Тише! — предупредила Гейл. — Все охвачены идеей телепатии. Поэтому все прослушивается, Брэд. Дети постоянно под наблюдением. Я думаю, даже здесь есть микрофоны.
Сомс нахмурился.
— Это все служба безопасности, — продолжала Гейл. — Им кажется чересчур рискованным допустить, что дети получали только сенсорные сигналы, и только при помощи поясов. Детей постоянно подозревают… Ты уничтожил их сигнальное устройство, но военные все еще не уверены… Им кажется, дети способны на большее.
Ночная темнота достигла максимума. Огоньки ламп ярко светились в окнах. Сомс и Гейл подошли к коттеджу, девушка возбужденно продолжала:
— Я подумала, что правильнее будет рассказать о нас капитану Моггз. Объяснить, почему тебе необходимо быть здесь. Они знают, что я очень беспокоюсь о детях. С тех пор как детей подозревают в чтении мыслей, они стали настоящими изгоями. Все их ненавидят. Я хотела, чтобы приехал кто-нибудь, кто ни в чем их не подозревает и относится дружелюбно.
— Я вернулся из-за тебя, — резко проговорил Сомс — А что касается Франа…
— Он убежал, — сказала Гейл с оттенком вызова. — Я расскажу тебе об этом позже, может быть…
Они уже входили в дом, и Сомс напомнил себе, что все его слова могут быть услышаны и записаны на пленку. Мальчик Ход и младшая девочка Мал лежали на животе посреди комнаты и усердно учили уроки. Зани с книжкой сидела на стуле, прикрывая глаза рукой. Лицо ее ничего не выражало.
Сомс испытал вспышку озарения. Он носил пояс со встроенным квази-телепатическим устройством лишь однажды и совсем недолго. Но ему удалось вступить во взаимодействие с другими носителями и добиться кое-каких успехов с его помощью. У Сомса не было времени исследовать и развить эти способности. Но угол его зрения несколько изменился благодаря полученному опыту.
Видимо, это помогло Сомсу интуитивно уловить, чем была поглощена Зани, когда они вошли. Закрыв глаза, она пыталась получить информацию откуда-то извне. Двое других детей хранили молчание. Ход щелкнул языком, предупреждая об опасности, увидев Гейл и Сомса. Зани быстро опустила руку в карман и открыла глаза. Она спрятала что-то. Сомс был абсолютно уверен, что она входила в контакт с Франом.
Но у детей забрали их пояса с сенсорными передатчиками!
— Они здорово продвинулись в английском, — сказала Гейл. — Но я не знаю, какая польза им от этого.