— Но такого просто быть не может! — возразил он. — Мне рассказали, как вы это устроили, это совершенно неправдоподобно! Вы понимаете, что этот паровой занавес влияет на пятьдесят приграничных миров? Полфунта паров натрия в неделю! Мне сказали, что количество тепла, достигающего поверхности планеты, увеличилось на пятнадцать процентов. Вы понимаете, что это значит?
— Меня все это мало волновало, — отвечал Бордман. — На этой планете сложилась тяжелая ситуация, необходимо было срочно действовать. Что-то подсказала Рики, до чего-то додумался я сам. И вот что получилось. — Он резко сменил тему: — Я не лечу. Передайте мою просьбу об отставке. Я, наверное, поселюсь здесь. На этой планете нескоро установятся нормальные климатические условия, но мы сможем подготовить еще одну долину для культивации, а это хорошее дело. Получится качественно новая экосистема.
Командир инспекционного корабля тяжело опустился на стул. Открылась дверь кабинета Херндона и вошла Рики. Командир снова встал. Бордман неловко представил их друг другу. Рики улыбнулась.
— Я только что сказал командиру, что подаю в отставку и остаюсь здесь, — пояснил Бордман.
Рики кивнула. Она жестом собственницы накрыла его руку своей. Командир корабля инспекции прокашлялся.
— Я не собираюсь сообщать о вашей отставке, — сказал он. — Необходим ваш детальный рапорт об этом деле. Черт побери, если паровые облака пригодны для сохранения тепла на планете, значит, их можно использовать и в качестве тени! Если вы уволитесь, придется присылать кого-нибудь еще для исследования и разработки деталей. И все это будет не раньше, чем через год! Лучше оставайтесь здесь и подготовьте рапорт, и мы сможем проконсультироваться с вами, если подобные знания потребуются где-либо еще. Я же сообщу, что, будучи представителем инспекции, настоял…
— О, конечно, он останется! — перебила Рики радостным голосом. — Разумеется. Разве нет?
Бордман кивнул. “Я был одинок всю жизнь, — подумал он. — Никогда никому и ничему не принадлежал. Но теперь это место — мое, раз я дал ему тепло и жизнь: ведь даже трава здесь появилась с моей помощью. Но Рики хочет, чтобы я оставался Инспектором. Женщинам по душе, когда мужья носят униформу”.
— Конечно, — сказал он вслух. — Все это нужно делать. Хотя вы же понимаете, ничего необычного не произошло. Всему этому меня учили, либо я получил информацию из книг.
— Молчи! — закричала Рики. — Ты просто чудо!
Они поженились, и Бордман был очень и очень счастлив. И вправду люди, которые служат своим спутникам, никогда не бывают одиноки. Однако не все так просто в жизни офицера Колониальной Инспекции…
Бордман спокойно прожил на Лани-3 только три года, а потом на Калене-4 сложилась неблагоприятная ситуация, и не нашлось другого квалифицированного офицера Инспекции, которого можно было туда направить. За ним прислали специальный корабль. И Бордман с большой неохотой отправился в путь, пообещав Рики вернуться через три месяца. Но его не было целых два года, так что его младший ребенок не узнал отца по возвращении.
Он пробыл дома год, и опять авария — на Сете-4. Командировка заняла всего четыре месяца, но перед тем, как вернуться на Лани, его убедили проинспектировать колонию на Алефе-1, где колонисты не могли приступить к освоению планеты до получения инспекционной лицензии. Дальше — новый вызов…
Из первых десяти лет брака Бордман провел менее пяти со своей семьей. Ему это было не по душе. Когда со дня свадьбы минуло пятнадцать лет, он уведомил начальство, что останется на службе, пока не закончится новый выпуск в Инспекторской Школе. А потом вернется домой.
Бордман догадался, что не все в порядке, когда резкие пульсирующие вибрации ракетных двигателей начали сотрясать корабль. В наши дни ракетные двигатели применяются исключительно в чрезвычайных ситуациях, поэтому их включение заставило Бордмана задуматься, в чем дело.
Он молча сидел за чтением в пассажирской гостиной “Чародея” — гостиная была очень маленькой — и, будучи старшим офицером Колониальной Инспекции и опытным путешественником, почувствовал, когда дела пошли как-то не так. Он поднял глаза над экраном с текстом, огляделся по сторонам. Никто не появлялся, чтобы объяснить, зачем на космическом корабле включили ракетные двигатели. На пассажирском лайнере все было бы иначе, но “Чародей” — грузовой корабль. На нем сейчас только двое пассажиров. На планету, куда они направлялись, доставка пассажиров еще не разрешена, пока Бордман не отправит отчет, над которым как раз работал. И тут двигатели снова заработали, потом остановились, потом включились опять. Определенно, что-то не в порядке.
Второй пассажир, вернее, пассажирка “Чародея” вышла из своей каюты. Вид у нее был удивленный. Ее звали Алета Редфизер [14], она была весьма привлекательной представительницей народа америндов. Удивительно, как такая девушка смогла сохранить самодостаточность в столь утомительном и долгом путешествии, и за это Бордман ее одобрял. Она направлялась на Ксозу-2 в качестве представителя Америндского Исторического Общества, однако набрала с собой кассет с книгами и разного рукоделия, чтобы не скучать. И потому совсем не утомилась.
— Меня тоже интересует, в чем дело, — сказал он, когда корабль тряхнуло так сильно, что ножки кресла стукнули по полу.
Довольно долго стояла тишина. Потом новый краткий, но сильный толчок. Тишина. И снова толчок продолжительностью в полсекунды — похоже, заработал лишь один двигатель, ибо звук был мягче, чем прежде. И опять ничего.
Бордман нахмурился. Приземление планировалось только через несколько часов. Он внимательно просматривал записи в своем инспекторском блокноте, чтобы освежить в памяти основные этапы предстоящей на Ксозе-2 работы. Планета богата полезными ископаемыми, и он собирался присвоить ей статус ПП (Полностью Пригодной), а также РТ (разрешенной для туризма) и БК (без карантина). Учитывая пустынный климат, вряд ли здесь существует бактериологическая угроза, поэтому, если туристам заблагорассудится полюбоваться видами пустынь и песчаными скульптурами жуткого вида — что ж, милости просим.
Но на корабле используют ракетные двигатели в непосредственной близости от планеты. Опасность. Это же просто смешно. Путешествие-то самое заурядное. Цель — доставка тяжелого оборудования — в основном рудоплавильного — и старшего офицера Колониальной Инспекции для проверки готовности планеты к переработке руды.
Алета как будто ожидала новых толчков двигателя. Наконец улыбнулась как будто собственным мыслям.
— Если бы все это было в приключенческом фильме, то сейчас из динамика раздался бы голос, объявляющий, что корабль оказался на орбите странной неопознанной планеты, впервые обнаруженной три дня тому назад, и добровольцев приглашают в посадочную шлюпку, — проговорила девушка.
— Вы что, увлекаетесь приключенческими фильмами? — удивился Бордман. — Это же чушь! Пустая трата времени!
Алета снова улыбнулась.
— Мои предки имели обыкновение исполнять священные танцы, шаманить и вести подсчет снятым с врагов скальпам. Молодежь училась на их опыте. Юноши знакомились с самим духом того, что в наши дни называется приключением. И были наполовину готовы к нему, когда приходила пора. Подозреваю, что ваши предки тоже рассказывали друг другу истории об охоте на мамонтов. Так почему же не послушать о том, что мы, например, на орбите незнакомой планеты и нас ждет посадочная шлюпка…
Бордман тяжело вздохнул. Какие еще приключения? Вселенная заселена и цивилизована. Конечно, есть еще отдаленные рубежи наподобие Ксозы-2, но первопроходцы обычно сталкивались исключительно с трудностями — и никаких приключений.
В динамике что-то щелкнуло. Раздался голос:
— Внимание. Мы прибываем на Ксозу-2 и сейчас находимся на орбите. Высадка будет осуществляться посредством посадочной шлюпки.
Бордман в изумлении открыл рот.
— Что за дьявол? — спросил он.
— Вот оно, приключение, — обрадовалась Алета. Когда она улыбалась, глаза вспыхивали. Она носила традиционную одежду америндов — в знак гордости за свой народ, в круг деятельности которого входили ныне различные занятия — и строительство стальных конструкций в межзвездном пространстве, и сельское хозяйство с животноводческим уклоном, и колонизация планет-пастбищ. — Если это приключение, то я, единственная девушка на корабле, должна быть в составе поисковой партии, не то скука ожидания на орбите доведет запертый в бездействии экипаж до беды…
В динамике снова щелкнуло.
— Мистер Бордман, мисс Редфизер. Согласно предписаниям с земли, кораблю можно оставаться на орбите строго оговоренное время. В связи с этим вам нужно приземляться в посадочной шлюпке. Пожалуйста, соберите вещи и доложите о готовности. — Пауза, затем голос добавил: — Пожалуйста, захватите только самое необходимое.
Глаза Алеты заблестели. Бордман ощущал настоящий шок, какой бывает, когда рутинное мероприятие перестает быть таковым. Разумеется, инспекционные корабли совершают посадку при помощи шлюпок, а корабли колоний посылают вниз управляемые роботами ракеты, когда не оборудована посадочная площадка. Но никогда еще не бывало, чтобы обычный грузовоз в обычном рейсе совершал высадку людей на шлюпках, если планета оборудована для нормальной посадки.
— Это просто смешно! — раздражаясь, воскликнул Бордман.
— Похоже на приключение, — заметила Алета. — Пойду складывать вещи.
Она скрылась в каюте. Бордман замешкался. Затем пошел к себе. Колония на Ксозе-2 появилась два года назад. За шесть месяцев создали минимум условий для жизни. Временная энергетическая решетка для посадки легких кораблей появилась через год. Ее разрешили использовать как резервную, а потом было решено переделать в постоянную систему с привлечением всех необходимых сил — людских и материальных. Восьми месяцев, прошедших со дня последней посадки корабля, было более чем достаточно для перестройки гигантской решетчатой структуры высотой в полмили, которая выдержала бы приток кораблей на эту планету. Так что непонятно, о какой опасности идет Речь, о каком приземлении в шлюпке!
Большую часть груза “Чародея” составляло оборудование для плавильных печей, собирать которые предстояло на планете. Его и надлежало выгрузить первым. К тому времени, как очистят трюмы, печи должны уже заработать. А затем корабль загрузят слитками металла. Бордман собирался жить в каюте на корабле, когда будет проводить инспекцию, и потом улететь с этим же кораблем назад.
А теперь вот приземляйся в шлюпке. Бордман был раздражен. Единственное захваченное им спецснаряжение — защищающий от перегрева костюм. Он сомневался в том, стоит ли его брать. Но все же взял, а также еще кое-какую одежду, добавил блокнот и книги с данными касательно специфики планетарных структур. Как только они приземлятся, он тут же займется отчетом.
Он вышел из пассажирской гостиной и направился в шлюпочный отсек. Из входа в шлюпку торчали ноги инженера. Затем появился и сам инженер. Бордман вел себя в соответствии с традициями всех нормальных пассажиров.
— Что случилось? — спросил он.
— Не можем сесть, — кратко ответил инженер.
И удалился — в соответствии с традициями обхождения экипажа с назойливыми пассажирами.
Бордман нахмурился. Подошла Алета с не слишком тяжелой сумкой в руках. Бордман внес сумку внутрь, проклиная тесноту на судне. Но это все-таки не транспортная шлюпка, а посадочная. На транспортных шлюпках стоят двигатели Лоулора, они могут лететь целые световые годы, а на месте ракетного двигателя и топливных баков у них очистители для воды и контейнеры с пищей. Но они не могут приземляться без специальной площадки, могут только самостоятельно добраться до цивилизованных планет. А эта шлюпка спокойно сядет без площадки, но воздуха в ней хватит ненадолго.
— Что бы ни случилось, все это так некомпетентно, — мрачно изрек Бордман.
Придраться все же было не к чему. Корабль грузовой. Эти корабли никогда не взлетают и не садятся на собственной энергии. Слишком дорогое топливо. Поэтому посадочные площадки используют местную энергию для подъема кораблей, а потом ее же — для посадки.
Корабли запасаются топливом лишь непосредственно для самого полета, и это намного экономичнее. А у энергетических решеток, этих гигантских структур, вытягивающих энергию из ионосферы, нет двигающихся частей. Поэтому в них нечему ломаться, а работать они не перестают, если только не исчезнет источник энергии. Отсюда неясно, что стоит за необходимостью отменить посадку корабля, если на планете есть посадочная площадка.
Инженер вернулся. Он принес мешок с почтой. Алета вскарабкалась в шлюпку. Бордман — за ней. В этом утлом суденышке едва-едва помещались четверо. Да и троим было не особенно просторно. Инженер последовал их примеру и задраил вход.