Мика перезвонил практически сразу, как будто сейчас не четыре часа ночи и он не спал, а ждал моего звонка.
— Ты где? — взволнованный низкий голос на том конце. Хотелось в нём раствориться.
— Дома.
Он сбросил и через пять минут уже постучал в мою дверь.
По его лицу было видно, что он переживает.
— Прогуляемся? — он улыбнулся, кивнув в сторону лифта. — Или ты хочешь подышать у окна?
Я усмехнулась и снимая с вешалки пальто, засунула ноги в ботинки:
— Лучше прогуляемся.
Мы молча зашли в лифт, спустились вниз и вышли из подъезда. Не хотелось ни о чём говорить, хотелось просто быть здесь и сейчас. Не думать о том, что было до и будет после. Вдыхать его аромат и наслаждаться моментом.
— Просто прогуляемся? Или, может, в футбол сыграем, чтобы ты не замёрзла? — предложил он, когда мы стояли на улице.
— Футбол? — это было неожиданно. — Я бы попробовала, но не умею.
— Я научу. Не против, если до поля на машине доедем? Будет не хорошо, если ты простудишься.
— Я не против.
Он открыл дверь, чтобы я села. Завёл машину, и мы поехали в парк, где я когда-то его рисовала. Могла ли я тогда подумать, что всё так сложится? Что Оскар станет мне противен, а рядом с Микой я буду в безопасности?
— О чём думаешь? — прервал он мои мысли.
— Вспомнила, как боялась тебя, — я усмехнулась.
— А сейчас? Больше не переживаешь за пистолет? Он до сих пор там, — он засмеялся и потянулся, чтобы открыть бардачок.
— Нет, — я пожала плечами и заглянула внутрь, он правда был на месте. Рука потянулась взять его.
— Только не это! Не убивай меня!!! — вдруг закричал Мика.
Я аж подпрыгнула от испуга, а он снова засмеялся.
— Всё-таки боишься!
Я стукнула его кулаком по плечу и тоже засмеялась.
— А ты всё-таки каменный.
Мы доехали до парка. Он припарковался максимально близко к футбольной площадке. Достал из багажника мяч и дал знак идти за ним.
— Я встану на ворота, а ты забивай мне голы, если сможешь, — он хитро улыбнулся и подмигнул.
— А почему именно ты на воротах, может я хочу мяч ловить? — наигранно возмутилась я. С ним было очень легко и комфортно. Я могла шутить и не бояться, что он разозлится или, что потом придётся оправдываться за шутку.
— Извини меня, конечно. Но ты тогда проиграешь, потому что пропустишь все мячи. Или я просто-напросто убью тебя — у меня сильный удар.
— А если я убью тебя? — спросила я абсолютно серьёзно, на что он хмыкнул.
— Ты, конечно, Зена, но я сомневаюсь, что твоей силы хватит, чтобы меня завалить.
Сначала я попадала мимо мяча, потом мимо ворот, то била слишком слабо, то слишком высоко. Микаэль смеялся и терпеливо показывал одно и тоже: как ставить ногу при ударе, откуда бить, как обманывать вратаря — но я всё равно делала по-своему. И не забивала.
— Это уже не футбол, а Евабол какой-то, — подначивал он меня, но было не обидно, а даже смешно.
— Я бы на тебя посмотрела, как ты в первый раз рисовать будешь или готовить, например.
— Готовить я умею, а вот рисовать никогда не пробовал. Условия меняются! Я тебя научил играть в футбол, точнее попытался научить. За это ты должна научить меня рисовать. Что-то простое, чтобы честно было.
— Птичек? — усмехнулась я.
— Каких птичек? — он слегка нахмурил брови.
— Ну, таких, — я нарисовала пальцем в воздухе галочку.
— Нуууу, то есть такого ты обо мне мнения, да? По-твоему, я совсем безнадёжен?
— Нет, ну, ты же сказал что-то простое, а это самое простое, — у меня уже щёки начали болеть от бесконечной улыбки.
— Тогда что-то посложнее, чем простое, — он улыбнулся и продолжал пинать мяч от ноги к ноге.
— Хорошо, — я еле сдерживала своё желание его обнять.
— Надышалась или съездим ещё в одно местечко?
— Надышалась, но давай ещё в одно. А что за местечко?
— С красивым видом.
Я вспомнила смотровую на Воробьёвых горах, свидание с Оскаром, как он кусал мою шею и прижимался ко мне. Улыбка сразу сошла с лица, и я нервно сглотнула.
— Я что-то не то сказал? Ты как будто расстроилась? — он подошёл ко мне ближе и всматривался в лицо, как будто это позволит ему прочитать мои мысли.
— Нет-нет, просто вспомнила кое-что, но это уже не важно. А что за место?
— Парящий мост.
— А туда разве можно ночью?
Он лишь хитро улыбнулся в ответ и жестом позвал меня идти за ним.
— Москва такая красивая ночью, — произнесла я, глядя через окно машины на город.
— Какая музыка тебе нравится?
— Разная, не могу выделить какое-то одно направление или группу.
— Самая любимая песня?
— Хм, нужно подумать, — было сложно выбрать что-то одно.
— Нет, не думай! Скажи первую, которая пришла на ум.
— В таком случае — Muse "Unintended", — в голове зазвучала знакомая мелодия.
— Никогда не слышал. Найдёшь? — он протянул мне телефон с открытым приложением "Яндекс. Музыка".
Я нашла нужную песню и включила её. Голос солиста приятно ласкал слух. Мгновение, замри навсегда. Может ли всегда быть так легко и спокойно, как сейчас?
— Грустная, — сказал Мика, когда песня закончилась.
— Прости, что заставила грустить, — я улыбнулась, повернувшись к нему лицом.
— Всё нормально. Мне понравилась, соответствует моменту, — он поджал губы и задержал взгляд на моём лице, — Пойдём? Мы приехали.
Выходить не хотелось.
"Вселенная замри, дай сполна насытиться теплом Микиного взгляда", — я кивнула и стала выходить из машины.
— А если нас поймают? — спросила я, подходя ко входу в парк.
— Не поймают, — он подмигнул и постучал в окошко охраны.
Я не слышала, о чём они говорили, но нас пропустили на территорию.
— Ты дал ему взятку?
— Нет, я поблагодарил за содействие.
— Какое содействие? — не поняла я.
— Я сказал, что ты моя девушка и жуткая стерва, если я не сделаю тебе предложение здесь, на смотровой, ночью, то ты откажешь мне.
Мои глаза округлились, от неожиданности, я подавилась слюной и закашлялась. А он рассмеялся.
— Почему сразу стерва? — стало немного обидно от такого определения.
— То есть всё остальное тебя не смутило? Только то, что я приукрасил, назвав тебя стервой?
— Ну, остальное хоть не обидно.
— Если бы ты была не стервой, мне бы не пришлось делать тебе предложение среди ночи, согласись?
— Так я и не просила.
Он посмотрел на меня, умиляясь, и ничего не сказав, взял за руку и повёл в сторону парящего моста.
— Тебя сфотографировать? — спросил он, когда мы были на месте.
— Зачем?
— Ну, не знаю. Девочки любят фотографироваться.
— Ну, раз ты настаиваешь, — я протянула ему телефон.
Он сделал несколько снимков и дал мне свой телефон.
— Теперь ты меня.
— Ты, что? Тоже девочка? — я ухмыльнулась.
— Нет, я тоже люблю фотографироваться, — он скорчил гримасу.
— Не будешь против совместного селфи? — спросил он, забирая смартфон.
Я задумалась. С одной стороны, в этом нет ничего плохого. Но с другой — это вещественное доказательство, что мы проводили время вместе.
— Дружеское селфи? — он улыбнулся, сделав умоляющее лицо.
— Ну, хорошо. Давай, — внутри кольнуло от слова "дружеское". Я в эту же секунду вернулась в паршивую реальность.
— Ты счастлива? — внезапно спросил он, держа меня за руку, рассматривая кольцо.
Я подняла глаза с кольца на него и задумалась.
— Понятно, — сказал он, поймав мой взгляд, — почему согласилась?
Его лицо не выражало каких-либо эмоций. Он был серьёзен, как будто мысленно анализировал всё, что я говорю.
— Это сложно объяснить.
— А ты попробуй. Представь, что я пятилетний ребёнок, которому интересно, почему милая девушка вроде тебя соглашается на то, что делает её несчастливой.
— Наверное, потому что меня так научили родители — всегда слушаться их и делать так, как они скажут, — сделав паузу, добавила, — даже если хочется совсем другого.
— А если этот пятилетний ребёнок спросит у тебя, стоит ли ему делать также, что ты ему посоветуешь?
— Не бояться отстаивать свои желания, несмотря ни на что, — голос предательски задрожал. Я отвернулась, чтобы Микаэль не заметил, что я плачу.
— Пойдём обратно, ты уже совсем замёрзла, руки ледяные.
Когда мы проходили мимо охранника, он спросил у Мики:
— Ну, что согласилась?
— Согласилась! Видишь, плачет от счастья! — он посмотрел на меня и тепло улыбнулся.
Мне стало смешно. Как легко ему удавалось поднять мне настроение. Я ткнула его локтем в бок.
— Какое кольцо он вам подарил?
Я посмотрела на Микаэля, он лишь кивнул в сторону охранника и сказал:
— Я бы, конечно, другое выбрал, но она настаивала на таком, — подмигнул охраннику и добавил, — ну ты понимаешь, эти девушки, как сороки…
Я снова толкнула его локтем, но уже сильнее. Охранник покачал головой и улыбнулся.
— Терпения тебе, дружище, — сказал он Мике на прощание.
Я закатила глаза.
— Наконец-то моя Зена вернулась! — с довольным лицом он смотрел на меня.
— Я не Зена! Я — Ева! — нарочито сердито возмутилась я.
— Но моя?
Я промолчала.
— Моя Ева. Мне нравится, как звучит, — увидев, что я засмущалась и никак не отреагировала, он спросил. — Есть что-то, что ты никогда не делала, но хотела бы попробовать?
— Не знаю даже, я не курила никогда, но и пробовать не хотела бы.
— Нет, ну, я не про вредные привычки спрашиваю, — он задумался, — например, никогда не прыгала с парашютом или не ходила в поход.
— Я никогда не спускалась в метро.
— Что? — он аж вскрикнул от удивления. — Как это никогда?
— Ну, родители не разрешили. Сказали: "Незачем тебе спускаться в это вонючее метро. Мы даём тебе достаточно денег, чтобы ты могла ездить на такси".
— А ты бы хотела?
— Наверное, да. Маша говорила, что есть очень красивые станции.
— Маша? Эта та, которая украла у меня друга? — заулыбался он, смотря на часы.
Я засмеялась:
— Это твой друг украл у нас подругу.
— Я первый сказал, так что моя правда. Метро как раз открылось уже, покажешь пятилетнему ребёнку, как нужно исполнять свои желания несмотря ни на что?
Я кивнула. Внутри загорелось дикое желание пойти наперекор запретам родителей. Присутствие Микаэля разжигало этот бунтарский дух ещё сильнее.
— Если бы ты не замёрзла, можно было бы пройтись пешком до Площади революции, через Красную площадь, но лучше доедем на машине. А Красную площадь оставим на следующий раз. Хорошо?
— Хорошо.
Сказать, что мне понравилось — ничего не сказать. Музей под землёй — так бы я описала московское метро. Микаэль показал мне Площадь революции, Новослободскую, Комсомольскую, Маяковскую, Славянский бульвар.
Мне было настолько хорошо рядом с ним, что я практически не вспоминала Оскара.
— Воздухом подышали, подземным тоже, может, теперь позавтракаем перед тем, как разойтись по своим делам?
— Давай! — я была согласна на что угодно, лишь бы время с ним продлилось подольше.
— Правда сейчас ничего не работает, кроме фастфуда. Ты как к нему относишься?
— Положительно, — я почувствовала, как начало сводить желудок от одной мысли о еде.
Мы подъехали к ресторану со стороны, где заказ можно сделать прямо из машины. Выбрали, оплатили и позавтракали на парковке рядом.
Вдруг Микаэль взял салфетку и потянулся вытереть соус возле моих губ. Я замерла и, кажется, даже прикрыла глаза. У меня перехватило дыхание от этого жеста.
— Прости, — он резко одёрнул руку, но не отвернулся.
Не знаю, еда на меня так подействовала или общая атмосфера этой ночи, но мне дико захотелось его поцеловать. Я чувствовала, как сгораю от нарастающего желания, но он не спешил, и тогда я потянулась сама.
Я подалась вперёд, давая понять, что не против. Но на его лице появилась едва заметная грустная улыбка. Он отвернулся и закрыл лицо руками, глубоко вдыхая и тяжело выдыхая.
— Ты будешь об этом жалеть. Да, и мне бы не хотелось быть твоим любовником. Либо муж, либо друг. Третьего не дано.
Навернулись слёзы от обиды на него, на Оскара, на родителей, но прежде всего на себя. Сердце защемило и меня накрыло осознанием вселенской безнадёжности. Микаэль обнял меня, прижимая голову к своей груди, насколько это было возможно в машине, и уткнулся носом в макушку.
Я пыталась надышаться его ароматом, согреться его теплом, раствориться в его голосе. Появилось ощущение, что мы больше никогда не увидимся с ним.