Утром я проснулась раньше всех, чтобы умыться и позавтракать в одиночестве. Заварила кофе, налила его в большую кружку и села за стол. Взгляд блуждал по сморщенной поверхности сушенного инжира, но думала я совершенно о другом.
«Не надо было вообще переезжать. Не узнала бы ни Оскара, ни Мику! Маша говорила, что нельзя любить мужчину сильнее, чем он тебя. Но, мне кажется, что нельзя влюбляться в принципе».
Было обидно от осознания своей никчёмности. Обо мне говорили, словно о вещи, которую дают в подарок к мешку с деньгами. И если бы не этот гонорар, в мою сторону даже не плюнули бы.
Я не заметила, как сделала большой глоток кофе. Тут же его выплюнула обратно в чашку, но было поздно — сожгла язык и нёбо. Но боль во рту не перекрыла боль в душе. Я обижалась на саму себя, на жизнь, на судьбу. Казалось, что целая вселенная настроена против меня.
— Все в порядке? — мягкий голос Микаэля вернул меня в реальность.
— Что ты пристал ко мне? Постоянно маячишь где-то рядом. Как будто забот других нет? — я сорвалась на него, хотя он был единственным, кто не давал утонуть.
— Ева…
— Что? Что Ева? — я вскочила из-за стола так резко, что опрокинула злосчастную чашку с кофе. Жидкость растеклась и устремилась на пол, разлетаясь на мелкие капельки от удара о мраморную плитку. Схватив тряпку, начала судорожно вытирать расползающуюся кофейную жижу. Навернулись слёзы. Обида продолжала сжирать меня изнутри.
Я не заметила, как Микаэль оказался рядом. Он положил свою массивную ладонь на мою руку, чем остановил суматошные попытки вытереть стол. Сдерживать эмоции внутри больше не было сил. Слёзы полились с такой силой, будто прорвало дамбу.
Он развернул меня к себе, взяв мое лицо в ладони, большими пальцами вытер мокрые дорожки на щеках.
— Ева, мне больно видеть твои слёзы. Что с тобой? Это из-за вчерашнего вечера?
Я молчала в ответ, продолжая всхлипывать. Стало спокойнее от его близости, от уверенности в его голосе, от древесного аромата, исходящего от его джемпера.
— Нет.
— А что тогда? Поделись, станет легче.
Я внимательно посмотрела на него, сомневаясь, стоит ли всё рассказать. В глазах до сих пор стояли слёзы. Но было приятно ощущать тепло его ладоней.
— Мика? Ева? — голос Сергея Эдуардовича разорвал в клочья этот момент. — Что происходит?
Микаэль продолжал держать моё лицо:
— Ева обожглась, я лишь помог ей.
Тут же нарисовался Оскар:
— Ева? Что случилось?
— Ничего, уже всё в порядке, — я аккуратно убрала руки Микаэля и вытерла оставшуюся влагу ладонью. В воздухе повисло напряжение.
— Я хочу домой, — произнесла я.
Ответили мне сразу оба:
— Сейчас? — Оскар.
— Я отвезу! — Микаэль.
— Да, я хочу уехать сейчас. Мне хочется домой. Я хочу встретить Новый год с семьёй, — я солгала. К маме с папой меня совсем не тянуло.
— Евочка, мы тоже твоя семья. Оставайся, а после нового года приедут твои родители, — сказал их отец.
Я чувствовала, как меня начинает трясти от напряжения. Моя нервная система уже не выдерживает, вот-вот и случится истерика.
Я посмотрела на Микаэля, и он тут же сказал:
— Я всё равно уезжаю, отвезу её. Не вижу проблемы в этом.
— Нет! — рявкнул Оскар. — Собирайся, я тебя отвезу.
Впервые со вчерашнего вечера я посмотрел на него. На левой скуле был красный след: "Значит, отец ударил. Так ему и надо!"
— Я не хочу ехать с тобой. Извините, Сергей Эдуардович, что нарушила ваши планы, — я говорила про планы на новый год, но имела в виду совсем другое. Сняла помолвочное кольцо и положила его на стол.
— Тебе не за что извиняться, — ответил за них Микаэль.
Я была безмерно благодарна ему. Чувство защищённости окутало меня. То, чего я никогда не испытывала рядом с Оскаром, и даже рядом с отцом.
— Хорошо, Евочка! Делай, как считаешь нужным, — на удивление Сергей Эдуардович был спокоен и не пытался меня отговорить.
— Не хочешь поговорить о том, что тебя расстроило? — спросил Микаэль, когда мы отъехали от дома.
— Прости, Мика, что сорвалась на тебе. Мне нужно обо всём хорошенько подумать, а потом говорить, — я повернулась к нему. Сосредоточенный на дороге взгляд, гладковыбритая голова, густая тёмная борода, сильные руки.
— Я тебя понял, — он потянулся к приборной панели, чтобы сделать музыку громче.
Из колонок раздались слова песни Tamahau — Cold Blood.
Мысленно я прокручивала в голове ночной разговор Оскара с отцом и представляла, что скажу своим родителям. Я была уверена, что папа продолжит настаивать на свадьбе, несмотря ни на что, поэтому заранее готовила возражения. Хотелось выговориться, но не Мике, поэтому достала телефон и отправила сообщение в чат подругам.
Ева: "Девочки, привет! Какие планы на завтра? Приедете ко мне?"
Лиза: "На дачу?"
Ева: "Нет. Я еду домой".
Маша: "Когда дома будешь? Может, сегодня приехать?"
Ева: "Нет, сегодня хочу от души наплакаться, чтобы завтра уже спокойно обо всём рассказывать".
Маша: "Если этот овцеёб тебя обидел, я его убью! Ты с ним сейчас?"
Лиза: "Он снова тебя трогал???"
Ева: "Нет, не трогал. Я с Микой сейчас. Всё в порядке, просто немного грустно после расставания".
Маша: "Может, всё же сегодня приехать?"
Ева: "Не нужно. Я закажу пиццу, много пиццы, и буду смотреть любовные комедии. А завтра жду вас".
Каждый раз, когда телефон издавал звук приходящего сообщения, Микаэль оборачивался на меня. Видно было, что ему тяжело молчать.
"Даже не представляю, о чём он сейчас думает. Переживает за меня? Может, всё же поговорить с ним?" — в салоне заиграла Yanina — Sugar, а в голове на повторе бархатный голос Микаэля, — "Любовь — это невозможность согреть её губы, когда они замёрзли".
Слёзы снова выступили на глазах. Я отвернулась к окну, чтобы Микаэль не заметил их. Нос пробило от сдерживаемых слёз: "Если начну шмыгать, он поймёт, что я плачу". Достала бумажный платок и притворилась, что чихнула, попутно вытирая сопли.
"Я приняла решение, что не хочу быть с Оскаром. Но Мика? Как быть с ним? Они братья. Если мы будем вместе, я должна буду видеться с Оскаром. Придётся чем-то жертвовать".
Микаэль резко съехал на обочину посреди леса и остановил машину:
— Сейчас вернусь.
Он закрыл дверь и пошёл куда-то назад. Замер метрах в семи от машины. Я сначала подумала, что он в туалет захотел. Но, когда увидела, что он просто стоит, не удержалась и вышла за ним. Он стоял спиной и не видел меня. Под ногами скрипел снег, ни одна машина не проехала мимо за это время, значит, он слышал мои шаги.
Поднял руки и сомкнул пальцы в замке на затылке. Я обошла его, встав спереди, но не осмелилась посмотреть в глаза. Обхватила руками его талию и прижалась щекой к мягкой ткани джемпера и твёрдой груди. Хотелось надышаться его запахом. Я всё ещё не решила: быть с Микаэлем, испытывая неловкость при встрече с его родными, или оборвать любую связь с ним и его семьёй.
Он замер, казалось, даже не дышал. После резко опустил руки и крепко обнял меня в ответ. Столько нежности и тепла в этом жесте. Я слышала, как бьётся его сердце. Этот бешенный стук меня успокаивал. Он осторожно коснулся губами моих волос, едва поцеловав в макушку.
"Не хочется отпускать. Что если это никогда не повторится? Разве сможет моё сердце теперь биться ровно?"
Резкий скрежет, нет, даже визг колёс, разрушил волшебство этого момента.
Я дёрнулась, чтобы отстраниться от Микаэля, словно ребёнок, пойманный на краже конфет из буфета. Но он не отпустил. Его руки уверенно и в то же время мягко удерживали меня.
— Тварь! — истошно орал Оскар, выскакивая из машины, и, направляясь в нашу сторону — Вы оба! Твари! Что за игру ты затеял, подонок?
Микаэль медленно отстранил меня, напоследок ласково поцеловав в лоб, и улыбнулся одним уголком губ, глядя прямо в глаза — в самое сердце.
— Я знал! Знал! Тебе не отмыться, дрянь! — кричал он, с ненавистью глядя на меня, — Ты пожалеешь об этом!
От его взгляда кровь в жилах заледенела. Я не заметила, как Микаэль оказался возле Оскара. Поняла это лишь, когда его кулак врезался в гладкую скулу, ещё красную от вчерашней пощёчины. Оскар пошатнулся, но не упал. Один удар, второй. Меня не покидало ощущение нереальности момента, как будто я в замедленной 3D-вселенной. Страх сковал меня.
"Неужели так будет всегда?" — пронеслось в голове.
Микаэль уложил Оскара на землю, заламывая руку за спину, но тот вырвался и стал бить в ответ. Он выкрикивал оскорбления в его и в мой адрес. Микаэль молча уворачивался от ударов и пытался снова повалить брата.
— Ты дрянь, Ева! — закричал Оскар, оказавшись под Микой, — Я трахну тебя и тебе придётся стать моей! Мразь!
Меня затошнило.
Лицо и голова Микаэля покраснели от злости. Казалось, что он вложил всю ненависть в последний удар по смазливой мордашке своего братца. Кровь брызнула ему на лицо, снег рядом, окрасился в алый цвет.
— Садись в машину, — спокойно обратился ко мне Микаэль, доставая из кармана платок, чтобы вытереть кровь с лица и рук.
"Так будет всегда", — вывод возник в мыслях сам собой.
Садясь в машину, Микаэль вызывал скорую. Не дожидаясь её приезда, тронулся с места.
— Мне очень жаль… — я не знала, что говорить, но и молчать не могла.
— Не нужно, Ева, — прервал он меня довольно резко, но потом смягчил тон, — Ты не виновата в алчности моего брата.
Мужской голос на фоне повторял: "Ttwisted. Ttwisted love. Ttwisted. Ttwisted love".
Тело дрожало от холода и меня всё ещё тошнило от последних слов Оскара.
— Он может это сделать? — было мерзко от одной мысли.
— Не думай об этом.
— Не могу, — прошептала я, срываясь на плач, — Мне страшно.
Микаэль вновь притормозил и повернулся ко мне, мимо пронеслась машина скорой помощи.
Он наклонился, чтобы обнять меня:
— Я не допущу этого.
Я обняла его в ответ, принимая окончательное решение — я вдыхаю его аромат в последний раз.
Это конец.