— Глупости, что ты такое говоришь! — Эвани захлопнула роман. Руки у нее подрагивали. — Конечно, ты не умрешь. По крайней мере, не скоро, — поправилась она с привычной прагматичностью и тут же беспомощно потянулась к Энтони: — Ты тоже хороший.
Он смутился и накрылся с головой одеялом. Из-за этого ответ прозвучал глухо:
— На самом деле, не очень хороший. Если бы я был хорошим, то мог бы ходить. А так отец мучается, я мучаюсь… мы все мучаемся.
— Мучения, к сожалению, часть жизни. Такая же, как и счастье, — тихо произнесла я. В памяти проносились образы-картины: пожар, выгоревший изнутри особняк, леди Милдред в ворохе белых цветов…
Из-под одеяла послышались всхлипы. Служанка в балахоне, которая безмолвно наблюдала за нами все это время, вышла бесшумно и возвратилась уже в сопровождении сэра Шилдса. Тот оглядел светлую комнату, вздрагивающий комок покрывал на кровати, задержал взгляд на книге в трясущихся руках Эвани… и вздохнул:
— Очень сожалею, леди, но сейчас вам, наверное, лучше уйти. Я дам Тони успокоительное… зря я не сделал этого раньше. Он не спал всю ночь, вот и расчувствовался, — и, помолчав, добавил: — Спасибо вам за визиты, мисс Тайлер, леди Виржиния. И, еще раз, примите мои извинения за то, что вынужден просить вас покинуть сейчас мой дом. Если желаете, приходите завтра. И… я слышал, мистер Норманн справлялся обо мне на станции? Если так, то жду в гости и его, — Дуглас Шилдс устало улыбнулся.
— Я передам Эллису ваше приглашение, — пообещала я.
Служанка, подчиняясь указанию сэра Шилдса, проводила нас до ворот. Мы с Эвани, посоветовавшись, решили не возвращаться сразу и прогулялись еще немного по округе и вернулись уже в сумерках. Встретил нас на подъездной аллее не кто иной, как доктор Брэдфорд. Он помог спешиться мне и Эвани, а потом, склонившись к моему уху, тихонько произнес:
— Не хочу вас пугать, леди, но, кажется, Эллис получил дурные вести из Бромли днем, — я порядком замерзла, и дыхание доктора Брэдфорда казалось обжигающе-горячим — до неприличия. — И то, что вы поехали так далеко одни, расстроило его несколько больше, чем следовало бы.
Такое заявление меня порядочно разозлило, хотя доктор, конечно, был тут ни при чем
— Эллису следовало бы помнить, что хозяйка этого дома — я, а он всего лишь гость. И, между прочим, мы с Эвани гуляли вдвоем, а не ходили поодиночке. Не о чем было волноваться.
— Все же, будьте осторожнее. Хотя бы еще несколько дней, — загадочно улыбнулся Брэдфорд.
— Откуда такие сроки? — я удивилась.
— Поинтересуйтесь у Эллиса, леди, если вам будет угодно. Хорошего вечера… К слову, если Эллис станет спрашивать — я собираюсь прогуляться к реке. Надолго. Если у него портится характер от дурных новостей, то все остальные не обязаны от этого страдать, — добавил он сердито, пожалуй, впервые с момента нашего знакомства проявляя открыто свои чувства.
Разумеется, после такого выступления я не могла не помчаться тут же к Эллису. И мне даже расспрашивать детектива не пришлось — он сам выложил сходу все, что знал.
А новостей было две.
Во-первых, осведомители из Бромли сообщили, что около трех лет назад баронет Хэмбл пытался получить патент на врачебную практику. И ради этого ассистировал некоторое время не кому-нибудь, а хирургу в госпитале Святого Милосердия, но комиссия посчитала навыки баронета «недостаточными» — и отказала ему в патенте. Осведомитель сделал на полях письма циничную приписку — «скорее всего, не хватило денег для взятки». Хэмбл некоторое время возмущался, но вскоре оставил затею стать врачом и вернулся в Тайни Грин Халлоу.
А во-вторых…
Управление Спокойствие выдало разрешение даже не на обыск Хэмбла, а на его арест. Но прийти оно должно было через два дня, отдельным конвертом.
— Два дня, Виржиния, — повторил Эллис напряженно. Глаза у него сияли. — Два дня, и все будет кончено, так или иначе. Я чувствую это… — он помолчал. — И надеюсь, что я не допустил нигде фатальной ошибки.
В это мгновение вошла Эвани, и беседа сама собою прекратилась. Детектив засобирался в деревню — кажется, у него было какое-то дело к Уолшу. Позже я заглянула к мистеру Оуэну под предлогом обсуждения некоторых текущих вопросов и с прискорбием убедилась, что романтические переживания самым пагубным образом влияют на ясность мышления. Мой управляющий, этот прежде сообразительный и хладнокровный молодой человек, похоже, просидел весь день над одним и тем же счетом, а теперь еще и стал отвечать невпопад. Единственной полностью осмысленной фразой было:
— Наверное, к ужину меня ждать не стоит, поработаю еще с документами, спасибо за заботу, леди.
Вечерний моцион доктора Брэдфорда также затянулся до неприличия. И в итоге в столовую спустились только я, Эвани да Мэдди. Разговоры весьма предсказуемо свернули вновь в область предсвадебных волнений — платье, праздник, меню, гости… К чаю Мэри Макленнан испекла три замечательных пирога с ревенем и клубникой, лишь слегка уступающих шедеврам миссис Хат, и наши девичьи посиделки затянулись до самой полуночи. Мне, сказать по правде, спать не хотелось совершенно, но и на дело сил не оставалось уже, поэтому я взяла у Эвани один из ее восхитительно бессмысленных романов.
— Наверное, мне тоже стоит почитать на ночь что-нибудь успокоительное, — она задумчиво провела пальцем по внушительной стопке книг на туалетном столике.
Я машинально следила за движением — темно-коричневый корешок, светло-серый, опять коричневый… Все издания дешевые, в обложках из плотного картона, обтянутого тканью. Выделялся только один том, толстенный, в угольно-черной коже с золотым тиснением. Эвани заметила направление моего взгляда и засмеялась:
— О, нет, леди, это чтение не для ночных часов.
— Книга Дугласа Шилдса? — сообразила я с опозданием и отступила на полшага, ощутив укол иррационального страха. — О ритуалах?
— Да, — рассеянно согласилась Эвани, отводя со лба локон цвета кофе, и вдруг нахмурилась. — Ох…
— Что такое? — я встревожилась, но она лишь качнула головой:
— Ничего особенного, леди. Просто забыла кое-что. Но это и не так важно.
Спала в ту ночь я скверно. Меня преследовали тягуче-мучительные сновидения. Вода в Тайни Грин, обернувшаяся грязевым потоком; зубная боль, настолько реальная, что отголосок ее слышался даже после пробуждения; отощавшие серые кошки, терзающие бледную руку с крупным серебряным кольцом на безымянном пальце; и, наконец, самое жуткое — огромная, беспощадная, болезненно-желтая луна, застывшая в багровом небе. Последнее видение повторялось несколько раз, даже под утро. Я просыпалась с колотящимся сердцем, делала глоток воды прямо из кувшина и снова проваливалась в вязкую, как болото, дрему.
За завтраком мне кусок в горло не лез. Правда, из присутствующих заметил это лишь доктор Брэдфорд, который настоятельно посоветовал мне все же хоть что-нибудь съесть, чтобы «не портить себе желудок».
Мэдди, к слову, тоже была рассеяна сверх меры. А вот Эвани, напротив, излучала кипучую энергию. Как и еще один человек — Эллис. После завтрака он отозвал меня в сторону для разговора. Поразмыслив, я предложила подняться на веранду — из-за холодной погоды там наверняка никого не было.
— Сегодня пришла еще одна телеграмма из Бромли. Вести дурные — разрешение на арест Хэмбла задерживается на два-три дня. Придется подождать до конца недели, по всей видимости, — лицо у детектива стало откровенно злым, даже на щеках расцвели пятна румянца. — Черт знает что творится у них там! Если Хэмбл убийца, медлить мы не должны. Между первой и второй жертвой прошло почти полгода, до следующей преступник выжидал почти четыре месяца. Между исчезновением Янко и Шаниты было уже всего три, от Шаниты до Бесси Доусон — примерно сорок дней, а потом и трех недель не минуло, как пропала Белла. И… — он осекся, и в глазах его появилось стеклянное выражение.
— И — что? — я сжала кулаки.
— Не похоже это на действия человека, одержимого манией, — с неохотой ответил Эллис. — Бывает, что промежутки между убийствами становятся короче, но обычно преступления такого рода характеризует четкая периодичность. Я сейчас исхожу из версии, что Хэмбл помешался на внутренних органах и удаляет их теперь у еще живых людей, приобщая к своей коллекции. А прочие повреждения — это попытка сбить с толку следствие. Однако возникает два сомнительных момента, Виржиния. Во-первых, вряд ли коллекционер отнесется с такой небрежностью к выбору жертвы. Знаете, всех убитых объединяет только одно — они не могли постоять за себя сами и в определенное время остались без присмотра. Более того, всех пропавших хватились не сразу… Но в них нет ничего особенного, что могло бы заинтересовать коллекционера. Никаких скрытых патологий или видимых уродств, не считая хромоты Рози О'Бриан. Неприметная внешность, не считая двух гипси. Ни-че-го! — отчеканил он по слогам и в раздражении хлопнул ладонью по перилам и уставился поверх яблонь на зеленовато-коричневую ленту Тайни Грин, едва поблескивающую под свинцово-серым небом. — Ну, и во-вторых, миссис О'Бёрн четко указала на то, что преступников было двое. Один из них похож на Хэмбла, но вот второй… Я поспрашивал по деревне — никто не припомнит кряжистого мужчину с косицей. Кроме гипси, разумеется, но Влади поручился за то, что никто из его табора ни при чем. Как и Уолш — в этом я убедился вчера, — он вздохнул.
Я удивленно вскинула брови
— Как это?
— А просто, — мрачно ответил Эллис. — Догадался, наконец, поинтересоваться, что это такое странное у него со здоровьем. Довольно молод — а хрипит, как старик. Оказалось, что этой зимой он слег с пневмонией. За него в Управлении отсиживался сын — тогда-то и сгорели архивы. А Уолша выхаживали всей семьей почти два месяца, в свидетелях — человек тридцать, и больше чем у половины нет никаких причин лгать или выгораживать инспектора. А ведь именно в то время и пропал Янко. Нет, я по-прежнему уверен, что Уолш замешан в чем-то незаконном, — добавил он с досадой. — Но это не убийство. А жаль.
— Постойте, — я нахмурилась, припоминая недавний разговор. — Вы, кажется, подозревали еще и Шилдса?
Эллис только вздохнул и раздраженно поскреб ногтем мягкое дерево перил.
— У него, к сожалению, самое что ни есть надежное алиби аж на два случая убийств. Шанита и Белла, возможно, еще и мисс Доусон. К тому же Шилдс знаком с миссис О'Бёрн, и она подтвердила, что в тот день видела не его. Да и по отзывам своих коллег, профессор Шилдс — человек, полностью посвятивший себя сыну. Ни на что больше у него времени не остается, он даже преподавание забросил… Так что хоть и не оставляют меня подозрения относительно Шилдса, но факты — вещь упрямая, а они говорят, что Шилдс не причастен к убийствам, — Эллис сгорбился. — Такое чувство, Виржиния, будто меня специально подталкивают к неверному решению. И — ни одной стоящей зацепки. Если бы хоть у одной жертвы под ногтями были частички кожи или крови преступника, это бы сильно упростило дело. Но из свежих трупов в моем распоряжении оказалась только Бесси Доусон, а она чиста. Сначала удар по затылку тяжелым предметом, потом — доза морфия. Борьбы не было, а значит, не было и контакта с убийцей. Остается один шанс — кровь самой Бесси и других жертв в том месте, где их убили. Значит, будут обыски. Сначала Хэмбл — главный подозреваемый. Потом Шилдс, доктор Максвелл… ах, да, еще церковные подвалы надо осмотреть, — поморщился Эллис. — Не верю, конечно, что Марк мог кого-то убить, но под здешней церковью настоящие катакомбы прорыты. Наверняка там хватает укромных уголков, чтобы обустроить место для операции… Я найду его, Виржиния, — закончил он устало. — Но мне нужно время. Поэтому будьте пока осторожны. Все вы — мисс Мадлен, мисс Тайлер, прислуга. Даже Ричарду Оуэну я посоветовал бы одному не ходить в подозрительные места. Слишком уж он хрупкого сложения.
— Мы будем осторожны, — пообещала я за всех и некстати вспомнила, что собиралась вместе с Мэдди прогуляться к реке, о чем не замедлила сообщить Эллису.
— Лайзо возьмите с собой, — посоветовал детектив. — А еще лучше — не ходите никуда. И… — он поколебался, но все же продолжил: — И если я не найду преступника в ближайшую неделю, то мне придется попросить вас уехать обратно в Бромли. Для вашей же безопасности, Виржиния. Благодаря вам, я теперь вхож во все дома в округе. Не хочу больше рисковать вами.
Эллис вдруг посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд его был как будто свинцовым — серым, тяжелым и холодным, в противовес словам. А меня словно дернуло что-то сказать:
— Наверно, сейчас вы не стали бы использовать меня как наживку, Эллис… или я ошибаюсь?
Он резко отвернулся. Рука его потянулась к наглухо застегнутому вороту рубашки. Нервные пальцы, с аккуратными ногтями — не по-мужски вытянутыми, розоватыми.
«Как у сэра Фаулера, — вспомнился мне не к месту несносный баронет. — Или у близнецов Дагвортов. Или…»
Я с удивлением поймала себя на мысли, что Эллис чем-то похож на потомственного аристократа из древнего, древнего рода — такого, в котором дети часто рождаются болезненными, а титул и преемственность ценятся куда выше денег.