— Что?
— Идемте, говорю, — повысил он голос. — Тут и впрямь Эллиса ждать недосуг. И где его только носит, окаянного…
Вход в особняк Лайзо отыскал сразу. Сначала шнырнул сам в темноту узкого коридора, потом вернулся и поманил нас.
— Вы, это, леди… Револьвер готовьте, — шепот Лайзо был почти беззвучным. Я скорее угадывала слова, чем слышала.
— Уже.
Не знаю, что вело Лайзо в путанице переходов — знание, опыт, какое-то мистическое чутье? Но вышли к лестнице в подпол мы очень быстро. Наверное, Лайзо все же успел расспросить ту девушку… Боже правый, мы же оставили ее около горящего здания! Без сознания!
А что, если она пострадает?
Я сжала зубы.
«Она хотела убить Эвани. Способствовала этому. Нельзя жалеть таких людей».
Но все равно было страшно и жалко.
— Дик, нож достань. И бить готовься насмерть, — свистящим шепотом произнес Лайзо и сам вытащил из-за пояса что-то отсверкивающее в тусклом свете луны холодной сталью. — Их там больше нас. Надо сделать так, чтоб хоть поровну стало.
Никаких сторожей нам не встретилось. Видимо, преступники понадеялись на ту девочку, которую Лайзо выманил на пожар… А тут, под землей, не было слышно ни звуков борьбы, ни взрывов.
Вниз вела крутая, скользкая лестница. Мне пришлось переложить револьвер в левую руку и держаться за хлипкие перила правой. Выводила лестница в небольшое круглое помещение, из которого выходили два змеящихся коридора. Один, совсем коротенький, упирался в какую-то подсобку и был темным. Второй освещали старинные масляные лампы, висящие через каждые десять шагов.
Откуда-то слышалось глухое, заунывное пение.
— Я первый, — шепнул Лайзо. — Потом ты, Дик. Вы, леди, последняя идите, да смотрите хорошенько, чтобы никто к нам со спины не подкрался.
Коридор был похож на чью-то утробу — розовато-серый склизкий камень, мягкие очертания проемов, резкие повороты… Пение становилось все громче, и в один момент Лайзо просто остановил нас всех. Потом — наклонился к самому уху Оуэна. Я не слышала ни единого слова, но Оуэн кивнул — мол, понял, сделаю. Лайзо хлопнул его по плечу, рассмеялся беззвучно — как Мэдди, честное слово — и вдруг притянул меня к себе.
От неожиданности я едва на курок не нажала.
— А теперь — будьте храброй, леди, — горячее дыхание обожгло ушную раковину. И — мимолетное прикосновение — губы случайно скользнули по виску. А я даже отпрянуть не могла, Лайзо держал крепко. — Мы с Диком ворвемся и устроим большой шум. Прикинемся, будто нас тут десятка два, просто мы первые спустились. Вы мне поддакивайте, если что, с важным видом — как умеете, словом. Стреляйте, не задумываясь. Считайте выстрелы, не оставайтесь без защиты. Как патроны закончатся — бегите отсюда. В драке женщина — помеха. Все ясно?
Меня уже так трясло, что проглотила это его насмешливое «Все ясно?» и только кивнула. Лишь бы он уже меня отпустил! В ушах гудело не заунывное жуткое пение — ток крови.
Лайзо отстранился и посмотрел на меня сверху вниз. А потом отступил, переглянулся с Оуэном… и, сломя голову, кинулся по коридору, уже не скрываясь.
Оуэн — следом.
Я едва успевала за ними, и каблуки цокали по мокрому камню, как маленькие молоточки.
— Ни с места, именем Управления Спокойствия! Вы арестованы, не сопротивляйтесь!
Кто бы мог подумать, что у Лайзо могут быть такие интонации.
— А-а-а!
— Ритуал! Чаша!
— Эвани, любимая!
— Назад, дурень, жди!
— А-а-а! А-а-а!
Слова слились в жуткую какофонию. Уже не разобрать было отдельных реплик, а потом в одно ослепительно-кошмарное мгновение я вдруг узнала в крике на грани сорванных легких — голос Энтони. И — вылетела наконец пробкой из коридора.
В глаза пахнуло едким, пряным дымом. Все словно плыло, распадалось на отдельные картинки. Лайзо, прячущий лезвие ножа за собственной рукой; Оуэн в изодранной рубашке, смуглый, как гипси, напряженный, как натянутая струна; Шилдс в странном черном одеянии, с повязкой на голове и чем-то блестящим в руке… и — раз, два, три, четыре… святые небеса, семь фигур в балахонах!
Но самое жуткое было не это.
…Два длинных каменных стола. Тот, что ближе ко мне — застелен черным бархатом, на котором разметался Энтони — кричащий надрывно, облаченный в длинную белую сорочку, отталкивающий руки какого-то высокого и лысого мужчины.
А тот, дальний…
На нем лежала Эвани. Обнаженная, с распущенными волосами…
…с кровавой маской вместо лица.
Я не стала ни кричать, ни падать в обморок. Я просто навела револьвер на того мерзавца, который стоял ближе всех к алтарю, — и спустила курок.
Грохнул выстрел, временно оглушая всех. Энтони перестал метаться, кричать и резко сел, распахнув глаза — бессмысленные, невидящие. На секунду я испугалась, что задела его, но тут упал наконец тот, другой, в балахоне. Прямо на Эвани, едва ли не сталкивая ее с алтаря.
А я смотрела на Энтони — на сияющее золото волос его, в глаза его, сейчас черные и пустые. И не осознавала, похоже, ничего из происходящего. Ни того, как Лайзо кричал что-то людям в черных балахонах — таким нелепым, что они казались ненастоящими. Ни того, как Оуэн вдруг молча бросился на кого-то из них. Не понимала, почему валит дым от алого бархата, застилающего первый алтарь — лампа опрокинулась? Уголек упал?
Шилдс внезапно отступил, снова и снова, слепо шаря рукою справа от себя, пока не наткнулся на продолговатый ящик. Достал ружье, сунул его в руки здоровенному детине с нелепой рыжей косицей и сказал два слова, ясно отпечатавшихся в моем сознании:
— Убей их.
На меня уставилось черное дуло. Лайзо ругнулся, метнул нож — и, схватив меня за руку, потянул прочь.
— Дик, первым иди! Наверх ее выдернешь!
Я еще успела заметить, как оседает парень с ружьем, как перехватывает оружие сам Шилдс, похожий уже не на усталого льва, а на больного водобоязнью. А потом меня просто вытянули в коридор, и впереди мелькала разодранная рубашка Оуэна, а в спину подталкивали руки Лайзо.
— Быстрей, быстрей! — кричал он. — Быстрей! Проклятье…
Что-то грохнуло — и почти одновременно высекло искры из серо-розового камня стены.
Мы выскочили в круглую комнату, а следом, всего через несколько мгновений — Шилдс. Оуэн уже стоял наверху лестницы и протягивал мне руку, чтобы я ухватилась и вылезла из подвала.
Шилдс вскинул ружье — прямо на меня.
Я навела на него револьвер.