— Стреляй, леди!
Я не успела.
Ружье выплюнуло искры, дым и металл.
Лайзо по инерции сделал два шага ко мне и тяжело оперся на мои плечи. Руки у него дрожали, а красная рубашка отчего-то стала липнуть к телу.
— Стреляй.
Это только губы шевельнулись — звука не было.
Я нажала курок.
Мимо.
Шилдс медленно, словно в дурном сне, начал снова вскидывать перезаряженное ружье.
Два выстрела прозвучали одновременно — мой и его.
Лайзо буквально бросило на меня, а Шилдс… Его лицо превратилось в красное пятно, в жуткое месиво. Несколько секунд он еще стоял — а потом рухнул навзничь. Ружье металлически прогрохотало по каменному полу.
— Оуэн, — произнесла я странно высоким голосом. — Немедленно идите на улицу, встречать Эллиса, — Лайзо цеплялся за меня непослушными руками, но все верней соскальзывал вниз, на пол. Я едва успела опуститься с ним, поддерживая и не давая покалечиться еще больше. — Быстро!
— Но, леди…
Я наставила на него револьвер. Руки у меня больше не тряслись, совсем.
— Быстро. Стреляю на счет «три». Один…
Больше считать не понадобилось. Оуэн, сообразительный юноша, послушался и исчез. Надеюсь, он приведет подмогу. Нет времени на то, чтобы Эллис отвлекался на пожар или плутал по особняку.
Лайзо лежал на мокром каменном полу, только плечи и голову я сумела пристроить на своих коленях. Зеленые глаза казались сейчас черными. Лайзо дышал мелко-мелко, и лицо у него было землистого цвета.
— Виржиния…
— Помолчите, — я заставила себя отвести взгляд от его лица и посмотреть на коридор. Впрочем, никто из людей в черных балахонах не спешил появляться с оружием в руках. — Эй, вы! — крикнула я. — У меня револьвер и достаточно патронов! Только попробуйте подойти! Лучше сдавайтесь сразу!
Лайзо засмеялся хрипло, булькающе — и захлебнулся кашлем.
— Виржиния… — сиплый голос словно царапал меня изнутри острыми стеклянными осколками. — Виржиния, как вы думаете, я прошел ваше испытание?
На каменном полу расползалось темное пятно.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась.
— Вы… вы теперь меня не… не уволите?
Кажется, Лайзо улыбался.
— Нет.
— Это хорошо… — пробормотал неразборчиво Лайзо — и сомкнул веки. Угольно-черные ресницы его слиплись от влаги. Я осторожно коснулась свободной рукой лба, и он показался мне слишком холодным.
Опять начал кричать Энтони — надрывно, страшно.
А я только и могла думать:
«Эллис, приходи быстрее. Пожалуйста, приходи быстрее. Пожалуйста. Пожалуйста…»
Сквозь крик Энтони просочился вкрадчивый звук осторожных шагов. С другой стороны, не из освещенного коридора, а из темного.
«Они сообщаются между собою?»
Я зашарила свободной рукою по полу, не нашла ничего подходящего. Поколебавшись немного, оторвала пуговицу с амазонки — и швырнула в темноту коридора. Шаги замерли.
— Не пытайтесь меня обмануть или обойти, — удивительно, но голос не дрожал. Я как будто замерзла внутри, превратилась в ком льда, бесчувственный и звонкий. — Не получится. Но я с радостью подпущу вас ближе. На расстояние выстрела.
Темнота выругалась, и шаги поспешили обратно.
«Скорей, Эллис. Скорей. Пожалуйста».
Сколько еще раз мне приходилось бросать многозначительные фразы, вовсе не чувствуя себя способной исполнить угрозы? Два, три раза? Не помню. Но когда наверху послышался разговор на повышенных тонах, и в злом «О, небо, вы что, оставили ее там одну?!» я узнала голос Эллиса, то инстинктивно перевела револьвер на люк над хлипкой лестницей. А потом отчего-то глаза застила дрожащая пелена.
— Мистер Норманн, это вы? — горло болело, будто я кричала целый час подряд. — Если да, то поторопитесь. И еще. Их здесь пятеро, по меньшей мере. И еще. Там ребенок, и ему плохо… И еще. Нужен врач. И еще…
Я что-то хотела добавить, но голос вдруг закончился, а вместе с ним — и мысли. Эллис прикрикнул на кого-то: «Шустрей, шустрей, ребятки, шустрей!», и по лестнице затопотали. Люди высыпались в тесную каморку, как клубни картофеля — из мешка в ведро, прогрохотали сапогами по каменному полу мимо меня… А потом на револьвер легла холеная рука, и спокойный голос произнес:
— Опустите револьвер, леди. Все закончилось. Вы молодец.
Доктор Брэдфорд. В сером костюме-тройке, с идеально белой рубашкой — чистый, невозмутимый и словно не принадлежащий этому миру хаоса и боли.
— Не могу, — я хотела ответить громко, но получился только жалкий шепот. — Пальцы свело.
— Понимаю, — без тени иронии произнес он, опустился на одно колено рядом со мною, прямо в кровавую лужу… и вдруг, наклонившись к моему запястью, поцеловал его.
Легкое прикосновение губ обожгло, будто угли.
Я всхлипнула как-то жалко — и револьвер выпал из ослабевших рук. Доктор Брэдфорд ловко подхватил его и отложил в сторону.
— А теперь — осторожно поднимитесь, леди, и отойдите. Мне нужно осмотреть мистера Маноле.
Мое тело наполняла странная звенящая легкость. Я встала и отступила в сторону. Доктор Брэдфорд занялся Лайзо. Глаза у меня закрылись сами собою… в ушах зазвенело…
— Как там мистер Маноле? В него стреляли дважды… — выдавила я из себя.
— Дело плохо, — донесся, словно сквозь ватную прослойку, голос Брэдфорда. — Он потерял много крови, а пуля вдобавок еще и застряла в кости.