Люблю просыпаться от ползающих по лицу ленивых солнечных бликов. Если утро выдается солнечным, независимо от времени года, кажется, что за окном — лето, а впереди — долгие каникулы. Самое светлое воспоминание детства — залитая солнечным светом спальня, плюшевый мишка под боком, запах какао, плывущий по всему дому, мамин смех, доносящийся с кухни… Вскакиваешь, несешься наперегонки с братом в ванную, дерешься за право умыться первой, пока не приходит отец и с добродушным ворчанием нас не разнимает. Завтракаешь, незаметно скармливая бутерброды старому сенбернару Чарли, корча рожи Фэйту и слушая спокойный разговор родителей. И всюду — солнце.
Открыв глаза, я какое-то время смотрела вверх, на крохотное пыльное оконце, из которого-то и падал мне на лицо неяркий свет. Я лежала на жесткой кровати, до подбородка укрытая одеялом, в какой-то каморке с косым потолком и выкрашенными зеленой краской стенами. Из-за этих стен создавалось ощущение, будто находишься в сумрачном аквариуме. Слегка ослепнув от бьющего в глаза света, я не сразу заметила сидящего напротив человека. Сдвинувшись к стене, куда не доставал солнечный луч, я прищурилась, и уже через минуту узнала того, кого прятал сумрак. И как только я могла принять его за человека?
— Привет, котенок. — с усмешкой произнес Люций.
Выглядел он потрясающе. Одежда представляла собой сочетание двух разных стилей. Приталенный черный пиджак с закатанными по локоть рукавами и — в контраст ему — простая белая майка и узкие синие джинсы. На ногах вместо туфель — черные, с красными полосами, кеды. На поджарой фигуре вампира все это сидело, как влитое. Длинные волосы были по обыкновению страшно растрепаны, но на этот раз Люций стянул их на затылке в хвостик. Несколько прядей выбились и торчали на висках, как встопорщенные вороньи перья. Тускло поблескивало в ухе золотое колечко. Развалившись на стуле с присущим ему изяществом, Младший Лорд задумчиво смотрел на меня.
— Выглядишь удивительно… паршиво, — добавил он, наблюдая, как я мечусь по кровати в тщетных поисках хоть какого-нибудь оружия. Бледно-розовые, чувственные губы на миг скривила насмешливая улыбка.
— Давай без истерик, — почти миролюбиво предложил он, и я замерла, судорожно вцепившись в одеяло, — я тебе не причиню вреда. По крайней мере, сейчас. Ты долго спала. Я уж решил, так и придется везти тебя в кампус — спящей.
— В кампус? Меня? — растерянно повторила я. — Не понимаю… Линн хотел меня убить, а теперь… теперь ты что, меня отпускаешь?
— Линн слегка перестарался. Я не давал приказа тебя убивать… или скармливать крошке Лолли. О произошедшем я узнал лишь на рассвете, когда вернулся с важной встречи. К тому времени Лолли уже расправился с зомби, и парни спорили, что делать с вами дальше… Ну, как видишь, ты жива и относительно невредима. Руку тебе вправили, царапины обработали, — ничего серьезного.
Не отрывая от него взгляда, я пробежалась пальцами по шее — и наткнулась на шершавую поверхность пластыря. Аккурат там, где меня укусил Лолли. Запястье левой руки было стянуто тугой повязкой и лишь слегка ныло. Тут одеяло соскользнуло с моей груди, и я ахнула: оказывается, на мне ничего, кроме белья, не было! По всему телу, бледному, в фиолетовых синяках и кровоподтеках, нашлепали кучу пластырей и даже смыли засохшую кровь. Скрипнув зубами, я юркнула под одеяло и поверх него злобно уставилась на невозмутимого Люция.
— От твоей одежды ничего не осталось, — пожал он плечами. — Уж извини. Ничего взамен предложить тебе не могу — разве что свой пиджак. Тебя подвезут до кампуса, а там — как-нибудь добежишь.
Я представила, как несусь через весь студенческий городок, в мужском пиджаке на голое тело, вся в бинтах и пластырях, с всклокоченными волосами, грязная, побитая — и скривилась: лучше б уж меня зомби съели! Позор какой…
— Раз уж ты такой добренький, может, лучше позвонишь Арку, чтобы за мной заехал? — буркнула я.
— Боюсь, твой приятель от наплыва чувств камня на камне от «Вампа» не оставит, — хмыкнул он. — А так — тебя отвезут домой, и ты будешь молчать о том, где была и что с тобой случилось — да, Шеба? Иначе… сама можешь представить, на что я способен, если ты не будешь держать язык за зубами.
— Так мы в «Вампе»?
— Да.
— Где Лолли?
— В безопасном месте. С ним все в полном порядке. Надо заметить, ты меня сильно удивила, крошка Шеба, — Люций прищурился и взглянул на меня с абсолютно не свойственной ему серьезностью. — Упертая вампирофобка, борец с нечистью — и добровольно подставила горло кровососу!
— Ты же знаешь, у меня не было выбора. — пробормотала я угрюмо. — Мы бы оба погибли там, я и твой малолетний любовник. Мог бы, в конце концов, сказать мне «спасибо». Вообще, это, конечно, ваши грязные делишки, но одно меня поражает: как ты допускаешь, чтобы Линн вытворял такое за твоей спиной? Или главный тут он, а не ты?
По изящному лицу вампира на мгновение скользнула тень гнева, и в комнате повеяло холодом. Я поежилась.
— Мой дорогой кузен слишком избалован моим вниманием, — глухо произнес Люций, — но это тебя совершенно не касается, котенок. Возноси благодарственные молитвы своему Богу за то, что ты пережила эту ночь, и забудь обо всем, что ты здесь видела. И не вздумай привести сюда своего дружка Карателя — все следы мы давно замели. Никаких зомби и ни намека на клетку. Так что, доказательств у тебя нет.
— Предусмотрительно, ничего не скажешь. А не проще ли было меня убрать? Меньше хлопот, в конце концов.
— Ну, если ты настаиваешь, — он с ухмылкой пожал плечами. — Шеба, твоя смерть нам невыгодна. Каратель стал бы тебя искать, копаться в наших делах. Впрочем, такие мелочи меня бы не беспокоили, но… не хочется огорчать Рыжего Демона. Думаю, у него на твой счет свои планы.
— Как и у меня — насчет него.
— Всерьез полагаешь, что сможешь поднять руку на брата?
— Брата?! — я вскочила в постели, забыв о сползшем к ногам одеяле. Ярость во мне всегда разгоралась мгновенно, захватывая все мое существо, как всепожирающий лесной пожар. Особенность характера, перенятая от мамы. В ней всегда было столько огня…
— Мой брат умер пять лет назад, — отчеканила я дрожащим от гнева голосом. — Отец застрелился, повредившись рассудком от горя. Мать ушла к вампиру и добровольно стала одной из вас. Меня вырастил молодой Каратель, который в детях разбирается не больше, чем я — в женских шмотках! Брат, вместо того, чтобы проникнуться к вампирам ненавистью и жаждой мести, пошел по следам матери. Так что нет у меня брата, Люций! Тот, кто все еще носит имя Фэйт Уайтли — проклятый кровосос, нежить с внешностью моего брата. Того Фэйта, которого я знала и любила, давно нет. Так какого черта ты называешь меня сестрой вашего ублюдочного Рыжего Демона?!
Люций прищурился, задумчиво разглядывая меня. Спохватившись, я вновь натянула до подбородка одеяло и привалилась спиной к стене. Ярость стремительно уступала место горькой, смертельной усталости.
— Ты многого не знаешь о всей этой истории с Фэйтом, котенок, — наконец, подал голос вампир. — Я бы мог тебя просветить, но, боюсь, это невозможно. Всем известно, что ты ищешь того вампира, который обратил твоего брата, чтобы убить его. Я этого не допущу. По твоим словам, ты также готова расправиться с Фэйтом — не признаешь ваше родство и обвиняешь его в предательстве. Кого ты хочешь обмануть, девочка? Я больше чем уверен, что ты продолжаешь питать к Фэйту нежные чувства. Слишком уж горяча твоя к нему ненависть. Как и его к тебе отношение. Сотни раз он мог тебя убить, но отчего-то медлит. В чем причина?
— Это тебя не касается, мертвяк, — буркнула я.
— Опять хамим? Учти, я вот-вот потеряю терпение. Или тебе захотелось вернуться в яму к зомби?
— Отцепишься ты от меня, в конце концов? Если тебе так интересно, зачем Фэйт меня постоянно выслеживает, спроси у него самого! Возможно, он ответит, что мечтает сделать меня себе подобной, а может, просто хочет попробовать на вкус родной крови. Во всяком случае, так он мне сам сказал при нашей последней встрече. Все кровососы — дебилы и извращенцы, я в этом все чаще убеждаюсь. Больные на всю голову.
— Учимся у вас, людей, — холодно произнес Младший Лорд.
Он поднялся, отставил стул к стене. Наклонился к изножью кровати, что-то поднял и швырнул мне на колени. Предмет оказался моей сумкой, содержимое которой мне так и не пригодилось. В сумке же обнаружились и мои кинжалы, одним из которых я убила юную вампиршу по имени Таша. Кто-то заботливо очистил клинок от крови. Нашарив мобильник, я обнаружила, что он выключен.
— Мера предосторожности, — насмешливо пояснил Люций. — Советую не включать его, пока не окажешься дома.
— В следующий раз позабочусь о том, чтобы встроить в телефон мощный жучок. Так Арку не составит труда отследить сигнал и примчаться мне на подмогу, — ядовито процедила я.
— Думаешь, он будет, этот следующий раз? И не мечтай. Мне твоя рожа порядком осточертела. А теперь, кошечка, поднимайся и шагай за мной. Тебе пора покинуть сие заведение.
С этими словами он одним изящным движением выскользнул из пиджака и небрежно, словно подачку, бросил его на кровать. Я смотрела непонимающе.
— Можешь, конечно, поехать домой в одном белье, — заметил он, приподняв тонкую, угольно-черную бровь.
— Предлагаешь влезть в твой пиджак? — меня передернуло от омерзения. Его это, кажется, задело, потому что он резко произнес:
— Не нравится — не надо! Скатывайся с кровати и выметайся вон! Тебя ждет машина. Эльф за рулем. Полагаю, ты будешь рада его видеть.
— Уж больше, чем этого выродка Линна.
Делать было нечего — морщась от боли в спине и запястье, я кое-как натянула на себя пиджак. Он был мне велик, так что полностью прикрыл все те обнаженные части тела, за которые мне было стыдно. Мягкая теплая ткань пропиталась озоновой свежестью и уже знакомым мне легким, горьковато-древесным ароматом парфюма. Только этого не хватало. Теперь и я пропахну запахом ненавистного мне вампира.
— У тебя такое лицо, словно я тебе змею за шиворот сунул, — заметил с усмешкой Люций.
— Да хоть десяток очковых кобр, лишь бы не касаться твоей одежды!
— Поразительная стойкость. Да любая жительница Нью-Эдема заложила бы душу дьяволу, лишь бы коснуться краешка этого пиджака! Простая констатация факта, котеночек.
— Засунь эти факты себе в задницу. Вместе со всеми поклонницами. А из твоего пиджака получится чудесная половая тряпка. Или ты думал, что я вставлю его в рамочку и повешу над кроватью, чтобы любоваться перед сном? Не смеши меня!
— Знаешь, отчего ты ведешь себя так безрассудно перед лицом смертельной опасности, Шеба? — прочти весело спросил Люций. Я молча смотрела на него, и он двинулся ко мне неторопливой походкой, точно большой кот, загнавший мышку в угол и наслаждающийся моментом триумфа. Остановившись в каком-то сантиметре от меня, вампир склонил лицо к моему уху и промурлыкал: — Просто ты начисто лишена инстинкта самосохранения. Никакой жажды жизни. Никакого страха смерти. Впервые встречаю это качество в человеке. Обычно смерти не страшатся те, кому нечего терять. Но ведь ты не из таких, крошка. Мне перечислить? Каратель, Рэй, Виктор Грэм… кто еще? Малыш Лолли? Возможно, раз уж тебе плевать на свою безопасность, подействует угроза ИХ жизни? Уж они-то тебе дороги, не так ли?
— Ты-дьявол, — выдохнула я, отшатнувшись. Ноги меня едва держали, и я сползла бы по стенке на пол, не ухвати меня вампир за плечи.
— Ты только сейчас это поняла, несмышленая девочка? — он хмыкнул. — Сама идти сможешь?
— Разумеется, — я сердито его отпихнула, но, не ступив и шагу, кулем осела на пол.
— Так я и думал.
Вздохнув, он шагнул ко мне, наклонился, и, не успела я пикнуть, как очутилась у него на руках. Носом я уткнулась прямо в ямочку между его подбородком и шеей, от которой исходил такой вкусный аромат чистого, молодого тела, что у меня свело челюсти. Я открыла рот, чтобы исторгнуть поток грязной ругани, но, не выдавив из себя ни звука, вновь его закрыла. Мысли разбежались, как застуканные в кухне тараканы.
Люций нес меня легко, словно пластмассовую куклу. Покинув каморку, в которой я очнулась, он миновал узкий коридор и вышел через задний ход прямиком в ту подворотню, где я недавно видела зареванного Лолли. У тротуара нас поджидал старенький, давно не мытый джип, возле которого околачивался Эжен. Его серый свитер как нельзя лучше гармонировал с цветом безрадостного, слякотного осеннего утра. Улица в этот ранний час была почти безлюдна. При виде Люция вампир кинулся к машине и предупредительно распахнул перед нами дверцу. Младший Лорд довольно бесцеремонно запихнул меня на заднее сиденье, швырнув следом мою сумку, которая больно ударила меня по голове.
— Постарайся больше никогда не попадаться мне на глаза, — холодно сказал Люций и захлопнул дверцу.
Он даже не остался посмотреть, как мы отъезжаем. Развернулся и неторопливо зашагал ко входу, — руки в карманах, белая майка выгодно подчеркивает развитые плечи и тонкую талию. Будь он человеком, даже я, пожалуй, обернулась ему вслед, встретив на улице.
Эжен молча скользнул на водительское место, завел двигатель. За окнами поплыли безжизненно-серые улицы и дома ненавистного мне города. Быть может, стоит распрощаться с воспоминаниями, уехать куда-нибудь подальше от Нью-Эдема с его вампирами и выброшенными в Пустошь оборотнями, начать новую, совсем другую жизнь? Бросить учебу на факультете психологии, которая нужна мне так же, как собаке — пятая лапа, и поступить в Полицейскую Академию, в отдел Карателей? Я горько рассмеялась этим мыслям. Кого я хочу обмануть? Прошлое никогда меня не отпустит, слишком глубоко оно запустило свои когти в мою душу. И, даже убив Фэйта, вряд ли я обрету долгожданную свободу и покой. Никогда мне не перестанут сниться кошмары, полные солнца, крови и печали, от которой разрывается сердце. Никогда не придет понимание того, как могли родители так обойтись с нами, со мной. Почему ушел Фэйт?
И что за жизнь я веду? Постоянные мордобои, переделки, выпивка, разборки с кровососами — разве такими событиями должна быть наполнена жизнь семнадцатилетней девчонки, — девчонки, детство которой оборвалось неожиданно и страшно ровно пять лет назад? Я тряхнула головой и с отвращением посмотрела на свое избитое, бледное тело. Сколько еще оно выдержит мое измывательское к себе отношение? Скоро ли наступит тот момент, когда оно уже не сумеет оправиться от нанесенных ему ран? И не этого ли я всеми силами добиваюсь?
Выпрямившись на сиденье, я поймала взглядом отражение своего лица в зеркальце над лобовым стеклом. И чуть не вскрикнула. Бог ты мой, кто это? Я? Левый висок и щеку пропахало несколько глубоких, уродливых с виду царапин — след от пощечины Дарга. Вокруг них фиолетовым облаком расплылся внушительный синяк. Такая рана не скоро заживет. Губы разбиты и распухли, особенно нижняя, оцарапанная клыками Лолли. Лицо — нетронутая его часть — белизной может поспорить с первым снегом. Веки покраснели и припухли, под глазами темные круги. Страшилище…
Поплотнее запахнув на груди пиджак, я вцепилась пальцами в спинку водительского сиденья и перелезла вперед, на пассажирское место. Эжен покосился на меня, задержал взгляд на изуродованной щеке и после минуты молчания тихо произнес:
— Могут шрамы остаться. Поверьте, Шеба, мне очень жаль, что…
— Заткнись! — зашипела я со злобой, удивившей меня саму. — Ни хрена тебе не жаль! Стоял там, как пень, и смотрел, как двух подростков бросают в яму к живым трупам! Пес Линна, проклятый жополиз, трусливая душонка! Ненавижу!
Меня колотило, будто через тело мое пропустили разряд электричества. Пальцы скрючились от невыносимого желания вцепится в хорошенькое личико сидящего рядом вампира, вырвать его лживый язык, содрать с костей гладкую белую кожу. Во мне словно проснулся обиженный и обезумевший от отчаяния ребенок, и ничто на свете не могло его утешить.
— Чем я заслужил подобные оскорбления? — Эжен откинул со лба пепельную челку и хмуро взглянул на меня. — Что я мог поделать? Я несвободен в своих поступках. Я служу Лорду ле Флам и всему его семейству, и это не мой выбор.
— Давай-давай, дави на жалость, — я скрипнула зубами. — У всех нас есть выбор, всегда! Другое дело, что не каждый готов за этот выбор расплачиваться своей головой. Например, такие трусы, как ты, зовущий себя бессмертным!
— Я не просил бессмертной доли. Были бы вы постарше и поумнее, поняли бы, какое это проклятие — вечная жизнь, — спокойно ответил он. — Лорду ле Флам был нужен симпатичный слуга. Он пришел и взял меня, как берут понравившуюся игрушку. В моих ли силах было противиться?
— Лучше умереть, чем стать нежитью!
— Возможно. Но как умереть, если ты бессмертен? Однажды, очень давно, я пытался покончить с собой. Пустил себе пулю в лоб. Мозг был задет, но я все равно не умер. И, поверьте, мучительное свое выздоровление и кару хозяина не забуду никогда. Вы просто не знаете, о чем говорите, Шеба.
— Да иди в задницу со своими исповедями! Меня от тебя тошнит. От всех вас.
Внезапно на ум мне пришла интересная мысль. Пару минут я обдумывала ее, потом повернулась к Эжену и язвительно осведомилась:
— И что, ты тоже знаешь, кто из вампиров обратил Фэйта?
Вся его выдержка, копившаяся на протяжении столетий, ему не помогла. По тому, как дрогнул уголок его рта, а костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели от напряжения, я поняла ответ. Он безусловно был положительным.
— С чего вы взяли? — медленно проговорил он.
— Так значит, да? Знаешь?
— Даже если бы и знал, вы же понимаете, я бы вам не сказал. За это меня изрезали бы на кусочки.
— А мне плевать! Говори немедленно, слышишь!
— Мне очень жаль, но я не могу.
— Еще как можешь!
— Нет. Простите.
Дрожа от ярости и обиды, я вдруг бросилась на него, точно взбесившаяся кошка, вцепилась пальцами в его горло. Он вскрикнул и отпихнул меня локтем, но я ухватилась за руль и крутанула его на себя.
Машина как раз проезжала по мосту через Ночку. Джип развернуло так круто, что земля, казалось, поменялась с небом местами. Взвизгнули тормоза, но было поздно — нас по инерции пронесло дальше, к самым перилам. Страшный рывок, удар, звон бьющегося стекла, резкая боль в голове — все это слилось в один безумный круговорот. Совершенно нелепой показалась неожиданно вынырнувшая из глубин разума мысль о том, что я забыла пристегнуться. Потом — ветер в лицо, стремительное падение, и, наконец, погружение с головой в ледяной, оглушающий, как удар в челюсть, мрак. Вода хлынула в мой распахнутый в беззвучном крике рот, и ничего не стало, ничего.
…И только та крохотная часть моего рассыпавшегося на песчинки сознания, что еще помнила последние мгновения перед погружением в ничто, тихо бормотала прямо мне в ухо нежным, хрипловатым голосом Мэтти Хикс:
Не гуляй по снам моим,
Ты — незваный гость…