Из липкого полусна-полубреда я вынырнула неожиданно, словно чья-то рука грубо вытолкнула меня наружу. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, где я нахожусь. Ставшая уже привычной больничная палата, сейчас погруженная в полумрак, тихое пиканье окруживших кровать приборов, капельница, датчики-присоски… С поразительной ясностью вспомнив аварию и падение с моста, я начала думать над тем, сколько дней я провалялась на больничной койке. Врачам, должно быть, уже приелась моя рожа, с завидной регулярностью предстающая пред их очи.
Я попробовала пошевелить руками и ногами — получилось. Кажется, меня напичкали какими-то анаболиками, потому что тело мое скорее напоминало кусок льда, чем израненную, терзаемую болью плоть. Что ж, тем лучше. Привстав в кровати, я хладнокровно вынула из вены иглу, смахнула выступившую каплю крови и спустила босые ноги на пол. Потом, чуть отдышавшись, одним движением отлепила опутывавшие мое тело датчики. Прибор у изголовья кровати тотчас принялся издавать тревожные сигналы — это означало скорое появление в моей палате врачей.
Держась за спинку кровати, я кое-как сползла на ледяной пол и с минуту стояла, шатаясь, как при морской качке. Потом решительно шагнула к стене и, привалившись к ней боком, сумела добраться до висевшего в углу зеркала. Одной рукой уперлась в умывальник рядом с ним, а другой нашарила на стене выключатель. Загорелся свет, и я зажмурилась — частично ослепленная, частично боящаяся взглянуть на отражение своего лица, наверняка изуродованного по самое некуда.
Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, я, наконец, заставила себя открыть глаза. Все оказалось не так страшно, как я ожидала. Уродливыми рубцами по-прежнему пересекали щеку следы от когтей вампира, да лоб украшала рваная рана, стянутая бионитью — швы от нее сами рассасываются со временем, не требуя удаления из тканей. Вся левая половина лица представляла собой сплошной лилово-желтый синяк, который, судя по цвету, уже начал заживать. Сломанный нос — а он был безусловно сломан — вправили настолько мастерски, что о травме говорила лишь небольшая припухлость в области переносицы. Что огорчило меня гораздо больше, так это левый глаз, безобразно заплывший, с растекшейся на полбелка кровью, что придавало мне сходство с вампиром. Должно быть, глаз повредило осколком стекла — и повезло еще, что я не ослепла при этом.
В общем, учитывая, что после аварии я ничего не сломала и даже осталась похожа на человека, можно сказать, все обошлось. Вот так ирония судьбы! Не успела выбраться из переделки с вампирами и их ручными зомби, как тут же вляпалась в дерьмо посерьезней! Причем по собственной же глупости…
Дверь распахнулась, пропуская низенького лысого доктора, на пятки которому наступала не на шутку встревоженная медсестра и … мой друг Каратель собственной персоной. По внушительному ежику щетины на его подбородке стало ясно, что в больнице я провалялась не меньше нескольких дней.
— Это что еще такое! — разбушевался доктор, увидев меня стоящей перед зеркалом. — Нет, где это видано! Немедленно уложите ее в постель, — обратился он то ли к медсестре, то ли к Карателю. Арк протиснулся вперед, молча подхватил меня на руки, отнес к кровати и опустил на подушки так бережно, словно я, по меньшей мере, находилась при смерти.
— Живучая засранка, — проворчал он, усаживаясь рядом. — Зла на тебя нет.
— Вот и хорошо, что нет, — стараясь улыбнуться, прохрипела я.
Несмотря на мои возражения, к моему телу снова прикрепили датчики, а в вену вогнали иглу. Проверив показатели медицинских приборов, доктор что-то отметил в своей записной книжке и, раздраженно бубня себе под нос не слишком лестные реплики в мой адрес, удалился. Белокурая медсестричка поправила подушки, спросила, не принести ли мне чего, кокетливо улыбнулась Арку и упорхнула следом.
— Сколько я уже здесь? — после минутного молчания спросила я.
— Пятый день. У тебя, помимо ссадин и ушибов, было сильное сотрясение мозга, но ты везунчик, детка — ничего серьезного не сломала. Врачи ожидали, что ты придешь в себя раньше, но ты все металась в каком-то горячечном бреду, здорово меня напугала, — он протянул руку и осторожно взял мою ладонь в свою, стараясь не задеть трубку капельницы.
— Вечно я влипаю в истории.
— Это точно. Непонятно только, что ты делала утром на мосту, полуголая, да еще в машине с вампиром? Рэй и Вик ни черта мне не смогли объяснить. Рэй домой вернулась только к обеду, сказала, ночевала у своего бойфренда и ничего не знает. Из вампира я тоже ничего толком не вытянул. Все повторял, что ты просто попросила его подвезти тебя до кампуса. Потом примчался Люций собственной персоной со своим семейным адвокатом, тот устроил скандал, и они тут же увезли Эжена из полицейского участка. Кстати, — губы Карателя тронула кривая усмешка, — этот красавчик фактически спас твою жизнь. Нырнул за тобой с моста, выволок на берег и сделал искусственное дыхание. Ты здорово наглоталась, так что, если бы не он…
Я ничего не ответила, обдумывая его слова. Радовало то, что Рэй той ночью не было дома и она ничего не сообщила Арку о моем исчезновении. Значит, и Вик не в курсе моих «приключений»… И никогда не узнает. Меня передернуло от одного воспоминания о темной яме с голодными зомби. О Лолли с глазами, в которых плескалось алое безумие…
— Так ты объяснишь мне, в чем дело? Что ты делала в компании некоего Эжена Орси, мастера тату-салона «Вамп» с Бульваров Грез? Я навел справки — заведение официально принадлежит Линну Зейну, то бишь, косвенно — семейке ле Флам. — голос Карателя напоминал скрежет металла о металл. Он был здорово обозлен, и оставалось только надеяться, что не на меня.
— Послушай, Арк. — я откашлялась. — Правду я тебе сказать не могу, а врать не умею, да и не хочу. Ты и сам прекрасно знаешь, что вытягивать из меня что-либо бесполезно, поэтому давай оставим этот разговор. Прости, что я заставила тебя волноваться, но…
— Волноваться?! — он отпустил мою руку и вскочил, гневно сверля меня взглядом. — Да я с ума чуть не сошел, когда примчался к мосту и увидел, как врачи кладут на носилки твое тело! Ты была вся в крови, Шеба! Детка, у меня здоровое сердце, но когда-нибудь и оно не выдержит твоих выкрутасов. Почему бы тебе не вспомнить о том, что ты — девушка, подросток, почти ребенок, и в твоем возрасте полагается носить с собой пилочку для ногтей, а не меч и кучу ножей!
— Ты сам мне меч подарил, — холодно напомнила я.
— Для самообороны! Ты же и дня прожить не можешь, чтобы не вступить в дерьмо!
Тяжело вздохнув, он на мгновение прикрыл глаза ладонью, потом устало потер веки и, не глядя на меня, быстрым шагом покинул палату. Ему требовалось время, чтобы остыть. Мне было до глубины души жаль этого сильного, но такого усталого человека. Я могла бы пообещать ему, что больше никогда не подвергну себя опасности, что стану послушной и милой пай-девочкой, но… это будет ложью. А я не унижусь до того, чтобы лгать человеку, которого уважаю не меньше, чем люблю.
Через полчаса, когда я совсем было настроилась немного подремать, дверь распахнулась, и в палату торжественно вплыл огромный букет алых георгинов, к которому прилагался взволнованно улыбавшийся Вик. Взвизгнув, я было подпрыгнула на кровати, но Вик уже склонился надо мной, шепча в ухо:
— Лежи-лежи, малыш, тебе нужен покой.
Онемев от избытка чувств, я лишь что-то сдавленно промычала с блаженной улыбкой идиотки. Господи, какое это было счастье — касаться его лица кончиками пальцев, вдыхать душистый аромат мягких, шелковых волос, целовать сухие, такие умопомрачительно вкусные губы… Хотелось обхватить его тело по-обезьяньи, всеми четырьмя конечностями, и не разжимать объятий.
Он сам мягко отстранил меня, положил букет на столик у постели и пару мгновений сидел, рассматривая мое лицо.
— Если останутся шрамы, я его убью, — наконец, мрачно буркнул он.
— Кого?
— Этого выродка с клыками, кого же еще! Люция ле Флам. Как только я узнал, что с тобой произошло, сразу понял, что эта история имеет прямое к нему отношение. Поэтому, удостоверившись, что твоя жизнь вне опасности, я отправился в Ночной Город, прямиком в резиденцию Лорда ле Флам…
— Ты — что?! — я подпрыгнула, как ужаленная.
— Я хотел разобраться с ним раз и навсегда. Стоит ли рассказывать, что меня и за ворота не пустили… Двинули по морде и посоветовали убираться по-хорошему, а когда я не внял совету, вызвали полицию. Упекли за хулиганство. Если бы не твой Каратель, куковать бы мне за решеткой как минимум неделю… Так что случилось на самом деле, Шеба?
Я неловко повела плечами. За окном зарядил дождь, и палата наполнилась таинственными шорохами и перестуком капель по стеклу. Вик настойчиво смотрел мне в глаза, ожидая ответа.
— Вик, я не могу тебе ничего рассказать. Тут замешана не только моя жизнь. Если я проболтаюсь, у дорогих мне людей будут крупные неприятности, понимаешь? Я не могу рисковать их безопасностью. Прости меня, но я ничего не скажу.
— Так я и думал, — он отвернулся и какое-то время молча смотрел в черный квадрат окна, завешенный жалюзи. — Упертая, глупая девчонка. Я давал тебе слишком много свободы, думал, ты достаточно благоразумна, чтобы не лезть на рожон. Я ошибался. Но теперь все будет по-другому. Ни я, ни Арк с тебя глаз не спустим. Я сниму квартиру недалеко от Университета, и ты переедешь ко мне.
— Нет, Вик. — я с сожалением покачала головой. — Я не хочу оставлять Рэй одну. Мне будет спокойнее, если я буду находиться с ней рядом… на всякий случай. К тому же, твоя сестра… кто будет о ней заботиться? Она немного… э… больна, ей нужно постоянное наблюдение. Ты сам говорил.
— А как же мы и наши планы? И — это? — он приподнял мою ладонь, показывая блестевшее на пальце кольцо.
— Мы все равно будем вместе, Вик. В наших отношениях ничего не изменится.
— Быть может, дело еще и в том, что ты не готова к серьезным переменам в личной жизни?
— Возможно. Я сейчас не пытаюсь анализировать свои поступки, но ты, скорее всего, прав: мне лишь семнадцать, и я с трудом представляю себе нашу с тобой совместную жизнь.
— Что, я для тебя недостаточно ненормальный? — улыбнулся он. Я расхохоталась в ответ.
— А ты уверен, что твоя психика способна выдержать пару дней проживания с такой алкоголичкой, забиякой, неряхой и злобной тварью, как я?
— Ты забыла упомянуть, что разговариваешь во сне.
— И ты готов все это терпеть? Ради чего?
— Просто… я люблю тебя. — серьезно сказал он. Темные глаза замерцали десятками теплых, золотистых искорок, и я ощутила накрывшую меня волну ласковой, оберегающей силы вервольфа. Так Вик признался мне в любви не только вербально, но и всем своим телом, всем существом — чтобы каждая клеточка меня ощутила искренность и глубину его чувства. Это было прекрасно! И я, не задумываясь, притянула его к себе, обняла свободной от капельницы рукой и прошептала ему в ухо:
— Я тоже тебя люблю, Вик.
Зарылась носом в его душистые волосы и неожиданно для себя самой тихо спросила:
— А твоя фамилия действительно Грэм?
Тело его под моей рукой напряглось так сильно, что стало тверже камня. Теплый поток силы отхлынул, как морская вода во время отлива. Высвободившись из моих объятий, Вик взглянул на меня — устало и настороженно — и я всей поверхностью кожи ощутила охватившую его злость.
— Почему ты спрашиваешь, Шеба? Ты что, наводила обо мне справки?
— Нет, конечно! — вскричала я с негодованием. — Ты что! Да я бы никогда в тебе не усомнилась, Вик, — я знать ничего не хочу о твоем прошлом и тайнах твоей семьи… просто этой кретин Люций что-то плел про то, что ты совсем не тот, за кого себя выдаешь, про твоего отца, и я…
— Ясно. Нашла, кого слушать. Но, если ты сомневаешься во мне и хочешь…
— Нет, — поспешно перебила его я. — Ничего слышать не желаю. Это меня не касается, и давай забудем об этом разговоре. Я спросила, не подумав, сама не пойму, зачем. Мир?
— Мир, — улыбнулся он и, наклонившись, приник к моим губам долгим, нежным, как дуновение легкого бриза, поцелуем. От Вика по-прежнему исходил запах леса и трав, и я невольно вспомнила аромат кожи Люция — озоново-свежий, с примесью древесных нот…и то, как уютно мне было в сильных руках заклятого врага, как нравилось касаться губами ямочки под его подбородком…
И почему только я думаю о таких идиотских вещах в самые неподходящие моменты?
Да потому, что я сама — идиотка!
В кампус я вернулась уже спустя пару дней. Отчасти благодаря своей живучести, отчасти — скверному характеру. К вечеру второго дня я заявила медсестре, что если не выйду из больницы немедленно, то окончательно озверею и стану кидаться на людей.
Медицина в наши дни творит чудеса. Врачи долго и упорно колдовали над моим лицом, пока не стало ясно, что шрамов от ран практически не останется. Синяк полностью рассосался, оставив на коже лишь некрасивое желтушное пятно. Единственное, что меня слегка смущало — «кровавое око», как шутливо называл Вик мой поврежденный глаз. Кровь из лопнувших сосудиков понемногу отступала к внешнему уголку глаза, но зрелище он собой представлял настолько малоприятное, что приходилось прятать его за темными очками.
К моему возвращению Рэй отскоблила каждый угол нашей квартиры до отвратительно стерильного блеска, купила огромный шоколадный торт и в порыве радости даже пригласила за стол приехавшего со мной и Виком Карателя. Пока я сидела, с ногами забравшись на свой любимый кухонный диванчик, щекой прижавшись к плечу Вика и лаская прыгавшего по моим коленям Лу, Арк помогал моей подруге накрывать на стол. От излишнего усердия он умудрился разбить пару блюдечек, после чего со смиренным выражением лица выслушал гневную тираду Рэй. Я смотрела на них, посмеивалась и думала, как же это здорово — быть в кругу самых близких, самых родных людей, присутствие которых наполняет жизнь смыслом, светом и радостью…
Позже, когда парни ушли, мы полночи проторчали на кухне, у открытой форточки, дымя сигаретами и поглощая литрами черный кофе, и разговаривали, разговаривали… Точно полжизни не виделись. От Рэй я не стала ничего утаивать, хотя было такое намерение — очень уж я не любила ее волновать. Рэй слушала мой рассказ, подперев щеку кулачком, и по щекам ее струились слезы.
Дослушав, она молча поднялась, открыла холодильник и выудила из его недр початую бутылку коньяка. Коньяк мы обе терпеть не могли, но сейчас он пришелся кстати: напоровшись буквально за полчаса, мы пьяно заверили друг друга в вечной дружбе и расползлись по спальням.
Не раздеваясь, я упала на кровать прямо поверх одеяла и мгновенно отрубилась. Посреди ночи что-то потревожило мой сон — мне показалось, что я в комнате не одна, что чья-то ладонь на секунду легла мне на лоб. Сонно поморгав в темноту, я повернулась на бок и, сложив ладони под головой, опять уснула.
На следующий день я продрала глаза лишь к обеду, да и то из-за Лу, пристававшего ко мне с голодным ором. В комнате было очень холодно. Приподнявшись на локте, я ощутила смутное беспокойство — и только через несколько минут усиленных размышлений поняла, почему. Кто-то стащил с меня во сне джинсы и рубашку и заботливо накрыл одеялом. Вряд ли это было делом рук моей подруги — после ночной попойки она наверняка еще беспробудно дрыхла. Недоумевая, я спустила ноги с кровати, и тут заметила цепочку мокрых следов, убегавших к окну. Оно было открыто — перед моим приездом Рэй, должно быть, проветривала комнату. Случайность? Сомнительно. Учитывая тот факт, что на подоконнике темнел отчетливый отпечаток носка мужского ботинка…
— Вот так фокус, — растерянно пробормотала я.
В голове билась одна-единственная мысль: неужели ночью меня навещал Фэйт? В таком случае, удивительно, что он проявил обо мне столь трогательную заботу вместо того, чтобы придушить во сне…
Умывшись, я натянула любимую двойную майку — серую поверх белой, соорудила себе омлет, сварила кофе, насыпала корма в миску Лу и села завтракать — хотя время было позднее даже для обеда. О занятиях в университете можно было не беспокоиться — еще неделю мне позволили провести дома, и это радовало. Рэй все еще валялась в постели, хотя уж ей-то давно полагалось собираться на учебу.
Подумав об этом, я лениво поднялась и потащилась в ее комнату, чтобы растолкать, но на полпути меня остановил неожиданно заверещавший телефон. Должно быть, Вик.
— Слушаю, — зевнула я в трубку.
— Шеба? — ответил мне голос, услышав который, я так и подпрыгнула, едва не опрокинув на себя чашку с остатками кофе.
— Лолли, ты, что ли?
— Ага! Ты как, нормально?
— Жить буду. По крайней мере, до следующего приключения, — проворчала я. Несмотря на все неприятности, которые свалились на меня по милости юного кровососа, я была чертовски рада снова слышать его голос.
— Я ужасно волновался! Хотел даже прийти к тебе в больницу, но побоялся нарваться на твоего дружка — Карателя… да и вообще…
— Лолли, ты сам-то как? Линн не цепляется?
— Нет, ему за ту ночь здорово перепало от лорда Люция, ты бы видела! Со мной теперь все в полном порядке. Слушай, если ты не занята и хорошо себя чувствуешь, могу я пригласить тебя в кафе… скажем, на мороженое?
Я покосилась на дверь спальни Рэй и, понизив голос, беспечно ответила:
— Почему бы и нет?