СЧИТАЛОЧКИ
1 (Один)
Hа большую дорогу 1 Выходил музыкант Бор-1 И случайных прохожих Бил при этом по роже Эксцентрический сей госп-1
2 (Два)
Подавальщицы Галя да Валя Ресторан основали в по-2-ле Кавалеры по 2 Прибывали в по-2-л Только есть там е-2 ли давали.
3 (Три)
С 3-буны 3-щала Ка-3-н: «О-3-каюсь от гнусных мужчин!» Брось 3-паться, Ка-3-н, Для 3-вог нет причин, Hе желает тебя ни 1.
5 (Пять)
От возникших на лысине 5-ен Горбачев окончательно с-5-ил. Hе давал людям вы-5, Вски-5-ил речку При-5 И Борис его живо по-5-ил.
200 (Двести)
200-рвозных девицы из бани По-200 их просили на кране. Заявили: «Hет места?! Hа стреле нас по-200!» Ра-200 их шофер дядя Ваня!
-----------------------
«Красная бурда» 3 июля 1997 г. В. Логинов, С. Аладжиков, А. Соколов, М. Смагин
HОВОСТИ
Сегодня Люсьена позволила гримёру делать с ней все, что он захочет, и тот старался изо всех сил. Утром Иннокентий бросил её. Он так и сказал: «Люся, я бросаю тебя и ухожу к этой конопатой и гнилозубой мымре с кривыми заготовками вместо ног, потому что я люблю эту мымру…»
Усталый и вспотевший гример оторвался наконец от Люсьены и тотчас же отвернулся к зеркалу, разом потеряв к ней всякий интерес.
Люся тоже посмотрела в зеркало. Hа неё глядела усталая и несчастная женщина лет сорока пяти с горькими складками по всему лицу.
«Hет, так нельзя! — подумала она. — Миллионы людей будут смотреть на меня, они ждут, они не должны ничего знать о моей беде!»
Усилием рук Люсьена растянула непослушные губы в улыбку и снова взглянула на свое отражение. Теперь она увидела двадцатилетнюю белозубую веселую девчушку лет тридцати.
«Вот и хорошо!» — решила Люсьена и отправилась в студию.
Вспыхнул яркий свет, застрекотала телекамера, и Люся, лучезарно улыбаясь, произнесла:
— Добрый вечер, дорогие друзья! Полторы тысячи человек пострадали от взрыва…
(Владимир ЛОГИHОВ)
«Главное, чтобы никто-никто не догадался, как мне грустно», — ещё раз напомнила себе она и, закончив перечисление жертв взрыва, несколько деланно, но достаточно натурально рассмеялась.
Следующим шел сюжет о Звездуновских банях, и Люсьена позволила себе немного расслабиться и выпить кружечку пива. Однако, мысль о том, что её предали, не отпускала её ни на секунду, и даже более того — с каждым глотком всё сильней глодала измученное сердце.
«Hу почему, почему я должна притворяться и лицедействовать на потеху бессердечной публике?!!» — вяло подумала она и, расплакавшись, сообщила телезрителям:
— Вчера прошло празднование сорокавосьмилетнего юбилея популярной артистки Аллы Пугачевой…
(Сергей АЛАДЖИКОВ)
Зазвенел телефон. Люсьена машинально взяла трубку, безжизненным голосом сказала:
— Алло!
Из трубки полилась отборная ругань редактора информационных программ.
— Ты что себе позволяешь! — надрывался редактор. — Кто разрешил пить в эфире?! Это уже третий раз за неделю! По статье уволю!!!
Ровным спокойным голосом диктор Храповицкая отчетливо произнесла в трубку:
— Руки коротки! Профсоюз не позволит!
Она положила трубку, взяла со стола очередной листок бумаги и начала читать:
— Постановлением Государственной Думы ликвидирован профсоюз работников средств массовой информации…
(Александр СОКОЛОВ)
«Ах так!» — подумала Люсьена и добавила от себя: «Президент Российской Федерации аннулировал постановление Государственной Думы, а депутата Иннокентия Храповицкого лишил депутатства к чертовой бабушке! Вот так-то, Кеша!..» После этого пошел прогноз погоды.
(Максим СМАГИH)
1997 «Красная бурда»
«Красная бурда» 03 октября 1997 г. —---------Р. КАРИМОВ МОИ ПОКАЗАНИЯ
— Извините, пожалуйста! Я вздрогнул и обернулся. Задышалось свободней. Передо мной в сгущавшихся сумерках стояли трое подтянутых молодых ребят в модной милицейской форме. Один из них продолжал: — Добрый вечер. Ради Бога, еще раз извините, но у нас к вам просьба. Не могли бы вы пройти с нами в отделение милиции? Мы бы никогда не стали беспокоить вас в столь позднее время, но дело в том, что вы очень похожи на одного опасного преступника. — Я? — Я неловко попытался отпереться. — На какого преступника? В ответ незнакомец, как мне показалось, улыбнулся в темноте белыми здоровыми зубами. — Вероятно, вы введены в заблуждение многочисленными детективными романами, в которых сыщики безошибочно знают и помнят, кого им надо поймать. Должен вас разочаровать. В жизни человеческая память не столь совершенна. Вы знаете, сколько у нас людей висит на стенде «Их разыскивает милиция»? Человек пять или даже шесть. Разве можно их всех запомнить? Как же быть? Не носить же с собой сам стенд. Он ведь у нас один на все отделение. Запомнить кого-то одного? Простите, но это было бы самой настоящей предвзятостью. Нет, не этому нас учили две недели на курсах милиционеров! Нас учили — надо подойти к преступнику, окликнуть, поздороваться, предста… О, нет… Господи! Простите, ради Бога, я же не представился… Оказалось, что мой собеседник, как и его двое друзей, служат в милиции — в то время, как их сверстники пьют, колются, хулиганят, дружат с девушками. В свою очередь я назвал себя. — Надеюсь, это ваше настоящее имя? — с некой взволнованной торжественностью произнес мой новый знакомый. И, уже совсем по-детски конфузясь, добавил. — Не знал, что бывают такие. На несколько мгновений воцарилась тишина — ни выстрелов, ни криков о помощи. Почему-то хотелось запомнить этот миг, остаться в нем. — Так как же, мы идем в отделение или нет? — просительно посветив в мои глаза, произнес давешний милиционер. — Вы, конечно, можете отказаться, но это лишь усугубит ваше, и без того нелегкое, положение. — он озабоченно потер лоб резиновой палкой, с которой не расставался в протяжении всего нашего разговора. Выглянула луна. — Исполняйте свой долг, сержант, — твердо ответил я, разглядев, наконец, на джинсовой куртке его погоны. И мы отправились в отделение, впрочем, то и дело останавливаясь, чтобы упиться отливом лунного серебра. — Кстати, а сколько вы выпили сегодня, вы уж извините мое любопытство, — неожиданно спросил сержант, отрешенно глядя куда-то вверх. — Я вообще не пил, а что? — Да так, на всякий случай, — и сержант погрузился в какое-то раздумье. — На улицах пьяных полно, — еще более неожиданным было вступление в разговор одного из двух других моих спутников. — Не бойтесь, пьяным и хулиганам рядом с нами делать нечего, отозвался и второй. Как часто мы бываем вдруг откровенны с какими-то незнакомыми людьми! Так и мне захотелось в тот момент поделиться чем-то с попутчиками. Сержант в ответ молчал, но его друзья со своих сторон поддержали меня — что да, мол, все ничего такого не делали, все вышли в магазин за хлебом, всех дома ждут, у всех сегодня вечером футбол по телевизору. — Вы за кого болеете? — спросил меня один из них. — За «Динамо». Не знаю, почему я соврал. — А я за «Спартак», — ответил он и зашагал быстрее, как мне показалось, потому что я не успевал, потому что упал вдруг… (Продолжение следует.)
1997 Р. Каримов
«Красная бурда» 5 июля 1997 г. —---------------------ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В ШКАФ…
Жена: Я буду подавать на развод! Муж: Я — обеими рогами «за»! А. Константиновский
— Я недавно из московской командировки вернулся — моя сразу пристала: почему, да почему на пиджаке рыжий волос? — Hу, а ты? — А что я? С Чубайсом, говорю, встречался в Кремле. Вопросы решал оперативные…
— А у меня жена хорошая. Всегда к моему возвращению квартира вымыта до блеска, посуда тоже, бельё всё выстирано, в спальне проветрено. Окна, шкафы — всё нараспашку. Смотри, мол, муженек, как твоя женушка тебя из командировки встречает! Смотри, мол, ищи, проверяй, а найдешь чего — моя вина! Hе доглядела, не предусмотрела! Бей, мол, меня непутевую, за волосы меня да об косяк, да по шарам моим бесстыжим хлещи меня, любимый!
— Возвращаюсь из командировки, смотрю — на кухне мужик сидит, суп ест. Жена говорит: «Это брат мой!» Я ей деликатно намекаю: «И что он у тебя, брат-то, смерти не боится?!..»
— Как-то возвращаюсь я из командировки. Дверь какой-то мужик открывает. Я ему культурно так: «Извините, вы», — хрясь ему по морде, — «кто такой будете?» Он замялся, говорит: «Я, видите ли, тут это…» Я говорю: «А, ну так это же другое дело! Что же мы стоим-то?.. Да, чуть не забыл!» И хрясь ему по морде!..