- Неудивительно, ты ведь дикарь. - Наполеон налил в бокал вина. - Я несколько забылся. Вина?
Такумсе покачал головой.
- Мальчику, думаю, еще нельзя, - заметил Наполеон.
- Ему всего десять лет.
- Во Франции это означает, что вино наполовину разбавляется водой. Да, кстати, а что у тебя делает бледнолицый мальчишка? Такумсе, ты что, взялся за похищение детей?
- Этот мальчишка, - сказал Такумсе, - нечто большее, чем кажется.
- Глядя на его набедренную повязку, этого не скажешь. Он понимает по-французски?
- Ни слова, - успокоил Такумсе. - Я пришел, чтобы спросить у тебя... вы дадите нам ружья?
- Нет, - сразу ответил Наполеон.
- Мы не можем идти против пуль со стрелами, - объяснил Такумсе.
- Лафайет запрещает выдавать вам какое-либо огнестрельное оружие. И Париж поддерживает его. Они тебе не доверяют. Боятся, что в один прекрасный день те же самые ружья обратятся против нас.
- Какой тогда прок от всей моей армии?
Наполеон улыбнулся, сделал глоток из бокала.
- Я говорил с некими торговцами из Ирраквы.
- Ирраква - это испражнения больного пса, - сказал Такумсе. - Это жестокие, завистливые твари, они были такими до того, как пришел белый человек, а теперь стали еще хуже.
- Странно. А англичане, такое впечатление, находят их весьма мирным, добродушным племенем. Лафайет так просто восхищается ими. Но главное здесь не это. Они производят ружья. В больших количествах. Дешево. Это не самые _надежные_ ружья, но во многом они сходны с обычными винтовками. Следовательно, можно сделать так, чтобы пуля лучше подходила под дуло, чтобы цель была вернее. И все равно Ирраква продает свои ружья значительно дешевле.
- Ты их купишь нам?
- Нет. Ты их сам купишь.
- У нас нет денег.
- Шкурки, - напомнил Наполеон. - Бобровые шкурки. Ондатровые. Оленьи и бизоньи.
Такумсе покачал головой:
- Мы не можем просить животных умереть, чтобы на их шкуры потом купить оружие.
- Плохо, очень плохо, - искренне огорчился Наполеон. - Ведь у вас, краснокожих, дар к охоте, как мне говорили.
- У настоящих краснокожих. Племя ирраква давно забыло об этом даре. Они слишком долго пользовались машинами белого человека, поэтому теперь, как и бледнолицые, они мертвы земле. Иначе бы они пошли и сами добыли нужные им шкуры.
- Они еще кое-что согласны принять в уплату. Кроме шкурок, - продолжал Наполеон.
- У нас нет ничего такого, что бы было нужно им.
- Железо, - уточнил Наполеон.
- У нас нет железа.
- Разумеется. Но вы знаете, где оно залегает. В верховьях Миззипи и вдоль Мизоты. У восточной оконечности озера Высоководное. Все, что им нужно, это ваше обещание. Вы должны поклясться, что не станете нападать на их лодки, пока они будут перевозить железную руду в Ирракву, и на шахтеров, которые будут добывать железо из-под земли.
- То есть они просят мира в обмен на ружья?
- Да, - кивнул Наполеон.
- А они не боятся, что я обращу эти ружья против них же?
- Они просили, чтобы ты пообещал, что так не поступишь.
Такумсе тщательно взвесил ответ.
- Передай им вот что. Я обещаю, что, если они дадут нам ружья, ни одно из них не обернется против Ирраквы. Все мои воины принесут эту клятву. И мы не станем нападать на их лодки и на их шахтеров, пока те будут разрабатывать землю.
- Ты обещаешь? - переспросил Наполеон.
- Раз сказал, значит, обещаю, - ответил Такумсе.
- Несмотря на всю ненависть к ним?
- Я ненавижу их только потому, что сама земля их ненавидит. Когда белый человек уйдет, земля снова исполнится силой, выздоровеет, и тогда землетрясения поглотят шахты, а шторма потопят лодки, и племя ирраква снова вернется к краснокожим - или погибнет. Когда бледнолицые уйдут, земля жестоко рассудит оставшихся детей.
Вскоре встреча закончилась. Такумсе поднялся и пожал генералу руку. Элвин, к вящему удивлению обоих мужчин, тоже выступил вперед и протянул руку.
Наполеон, подивившись, обменялся с мальчиком рукопожатием.
- Передай ему, что он выбрал себе опасных друзей, - сказал Наполеон Такумсе.
Такумсе перевел. Глаза Элвина расширились.
- Это тебя он имеет в виду? - спросил мальчик.
- Думаю, да, - ответил Такумсе.
- Но ведь это он самый опасный человек в мире, - изумился Элвин.
Наполеон лишь рассмеялся, когда Такумсе перевел ему слова мальчика.
- Какой же я опасный? Маленький человечишка, засланный в самую глушь, тогда как центр мира - Европа, и все великие войны свершаются там. А я даже не могу принять в них участие!
Такумсе не пришлось переводить - мальчик все понял по голосу и выражению лица Наполеона.