— Ну что, идти можешь?
— Попробую, — Елена перевернулась на живот и приподнялась.
— Давай в машину, я тебе помогу.
Спецназовцы остановили «Комбат» между Еленой и обломками самолёта — с тем расчётом, что бы он защитил от ударной волны на случай взрыва. Но, к счастью, топливо не загорелось. Зато в полукилометре от них у дороги пылала протараненная «Акула» — видимо, выстрелы Ла-7 убили или тяжело ранили лётчика. Хотя, даже если бы он выжил, практически невозможно было посадить вертолёт с полностью обломанными винтами.
— Спасибо, Луг, — сказала девушка, когда медик усадил её на заднее сиденье вездехода, рядом с Вартовым. — У вас как?
— Ни царапинки.
— Тогда поехали. Что с первым вертолётом?
— Приземлился, хоть и с трудом.
— Место приземления запомнили?
— Разумеется.
— Давайте туда. Может, пилот уцелел.
Вездеход рванулся с места. Девушка взглянула на лежащий рядом с ней «Арбалет».
— Луг, что у нас с оружием?
— Всё так же. РСПИ, «Арбалет», П(е) и твоя «Гроза». Не считая ПП и гранат.
С левой стороны, почти у самой дороги показался искорёженный корпус «Акулы». Лопасти обоих винтов и двери кабины отсутствовали — это означало, что лётчик успел катапультироваться.
— К вертолёту.
Машина подъехала к разбитому Ка-50, и Елена смогла рассмотреть повреждения. Даже мощные энергопоглощающие шасси не выдержали удара — все три стойки были смяты. Корпус серьёзно деформировался, а на лобовом стекле кабины виднелись несколько пробоин от пушечного огня истребителя. Это означало, что пилот серьёзно ранен. Он был жив в момент катапультирования, но мог погибнуть при приземлении на парашюте.
Девушка оглядела местность. По обе стороны от дороги расстилалась степь, заросшая почти полуметровой травой, в которой лётчик мог спрятаться без труда.
— Сова, съезжаем с дороги, — Елена прикинула, как двигался Ка-50 в момент атаки. — Давай вдоль шоссе, метрах в пятидесяти. Шмель, смотришь левую сторону, мы с Лугом — правую.
«Комбат» двинулся через степь.
— Может, в люк высунуться? — предложил Полевой.
— И мишень на груди привесь, — усмехнулась девушка. — Он залёг, а мы как на ладони. Броню не пробьёт, а вот голову — вполне.
— Живым думаешь взять? — спросила Совина.
— Да, — Елена прислонилась лбом к окну, напряжённо всматриваясь в степь.
— Смысл?
— Хоть узнать из какой он структуры. На «Акулах» опознавательных знаков не было.
— Да? — удивился Вартов. — Я и не заметил.
Раздался негромкий хлопок, стекло дрогнуло. Елена подняла глаза и увидела, что там, куда она прислонялась лбом, была царапина от пули. Прозвучал ещё один выстрел, и на этот раз майор точно засекла место, где залёг лётчик.
— Сова, туда! Правым бортом, вплотную. Луг, берём его.
Машина устремилась в сторону пилота, который длинными очередями поливал её огнём. На несколько секунд автомат замолчал, и прямо перед вездеходом разорвалась ручная граната.
— Давай!
Совина остановила «Комбат» в метре от лётчика, и оба спецназовца почти одновременно ринулись на него. Ударом ноги Полевой выбил автомат, который тут же подхватила Елена.
— Спокойно, парень, — девушка направила оружие на раненого.
Он лежал на земле, совсем недалеко от парашюта. Обе ноги были в крови, на лётном комбинезоне виднелась дыра, явно прожженная чем-то.
— Знаем, что у тебя был приказ, но нас не за что убивать. И тебе ничего не грозит, мы не…
— Да пошли вы!
Лётчик поднял над головой правую руку с зажатой Ф-1. Чеки в запале не было.
— В машину!
Едва спецназовцы успели запрыгнуть в «Комбат», как раздался взрыв, и броне застучали осколки.
— Идиот!
— Чёрт возьми, — Елена захлопнула дверь, бросив взгляд на изуродованное тело пилота. — Грязно сработали.
— Ну куда поедем? — спросила Совина.
— В Москву.
— Может, вернёмся в лагерь, заберём оружие?
— Нет. Туда уже наверняка спешит КГБ. Да и не в оружии сейчас вопрос. В другом проблема — мы остались без связи с Игорем.
— Верно, — кивнул Полевой. — Компьютер-то остался в самолёте.
— И ещё одна сложность — Игорь не сказал мне, где живёт Рыжая.
Наступила тягостная пауза, нарушаемая лишь гудением мотора и шумом шин.
— Может, купить переносной компьютер, да подключится? — предложил Полевой.