Он в сердце бьет.
В наступившем молчании снегопад усилился. Снег ложился Райфу на волосы и на воротник орлийского плаща, но Райф утратил чувствительность к холоду. Ему казалось, будто он сделан из камня. Это просто слова, говорил он себе, но знал, что это неправда.
Он понимал их смысл - почти понимал. Они лежали на краю его понимания, как тонкий птичий крик колеблется на грани слуха. Они озаряли темные места его памяти и оживляли картины, мелькающие позади глаз. Дрей, сжимающий в кулаке клятвенный камень; Садалак со стрелой; рыцарь-Клятвопреступник, шепчущий "мы ищем".
Райф моргнул, и картины погасли. Адди смотрел на него с выражением, в котором страх смешивался с покорностью.
Райф, очнувшись от столбняка, стряхнул с себя снег.
- Расскажи мне про Ров, Адди.
Овчар, смирившись, поглядел по сторонам, убедился, что никто их не слышит, и стал говорить:
- Здесь земля тонкая. В Глуши, на пустошах и во Рву земная кора еле держится. Каньоны, морозобоины, газовые гейзеры, горячие источники - это все слабые места, и Ров из них самое большое. Он глубок, очень глубок. Говорят даже, что он доходит до самого стыка миров. До серого места, где между жизнью и смертью всего один шаг. В Колодезе кое-что знают об этом, но древнее знание большей частью забыто или хранится за семью печатями. Так и с братьями: они знают ровно столько, чтобы бояться.
Адди помолчал и оперся на камень натруженными руками.
- Мы об этом не говорим. Тут мы точь-в-точь как кланники - прячем дурное поглубже. Меня спрашивать без толку. Я человек маленький - прежде пас овец, теперь их ворую. Откуда мне знать о темных грядущих днях?
Адди взглянул на Райфа, и тот встретил его взгляд, не дрогнув.
- Ты спрашивал, почему братья отправляют мертвых в Ров, - окончательно сдавшись, продолжал Адди. - На это я могу ответить. Чтобы закрыть его, вот почему. Они верят, что если накидать туда побольше тел и пролить побольше крови, то Ров останется закрытым. Что там внизу, я не знаю. Невинным душам вроде новорожденных младенцев дозволяется этого не видеть, для того им и вынимают глаза. Танджо - иное дело, он посрамил Траггиса. Ему полагалось выиграть состязание и доказать, что ты лжец. Он потерпел неудачу, а братья слишком уж распалились, вот Траггису и пришлось послать его в Ров. Мы живем на суровой земле, и уважают у нас только суровых. Траггис обрек Танджо на худшую из казней - отправил его вниз живым и без век, способных заслонить человека от таящегося там ужаса. - Рука Адди потянулась к поясу, к несуществующей ладанке со священным камнем.
Райф сделал вид, что не заметил. Некоторые вещи должны оставаться между человеком и его богами.
- А что, думают братья, случится, если Ров откроется?
- Представь самый страшный свой сон, сделай его вдесятеро страшнее - и это будет только начало.
Это Райф нашел вполне понятным.
- Но ведь Ров - не крепость, - заметил он.
- Верно. - Адди сразу смекнул, о чем речь. - В песне сказано ясно: "крепость".
- Ты говорил, есть и другие слабые места?
- В Глуши их полным-полно. Ров, конечно, больше их всех, но это еще не значит, что он уступит первым.
- Зато будет всех страшнее.
Адди только хмуро усмехнулся в ответ.
Аш. Это с нее все началось. Райф запрокинул голову, подставив лицо снегу. Оба они с Аш потерпели поражение, и теперь тьма рвется наружу. Стих, прочитанный Адди, предполагает, что этому можно помешать, но чтобы сделать это, надо сначала найти наиболее слабое место. "Мы ищем", - сказал рыцарь. Может быть, они искали то же самое?
Райф смахнул снег с лица. Кожа вокруг глаз уже слегка онемела. Он кланник, простой кланник. Не ученый рыцарь и не искусный сулльский следопыт. С чего Адди взял, что он, Райф, тот самый человек?
"Мы способны быть чем-то большим", - сказал Адди, но Райф не хотел, чтобы эти слова оправдались.
Услышав, что к ним кто-то поднимается, Райф велел себе: успокойся. Он подумает об этом после, когда стемнеет.
Адди снова возился с мясом у костра. Подозвав к себе Райфа, он нарочито громким голосом спросил:
- Может, чаю выпьешь?
- Адди! Дюжина Зверей у тебя? - донесся снизу голос Мертворожденного.
- У меня, - с облегчением отозвался Адди. - Лезь к нам, мы как раз ужинаем.
Уродливое лицо Мертворожденного показалось над краем утеса. Он запыхался и сильно вспотел.
- Некогда, Адди. Атаман меня совсем загонял. Не знаю уж, что ты сделал на этот раз, парень, но спорю, что ничего хорошего. В полночь ты должен явиться к атаману в пещеру - один.
28
ПЕРЕГОВОРЫ В МОЛОЧНОМ КАМНЕ
Странное все-таки место Молочный дом, думал Брим, идя по его нижним коридорам с тяжелым блюдом в руках. Другие круглые дома - это большей частью большие сводчатые чертоги, соединенные широкими переходами и лестницами, а Молочный построен, как лабиринт. Его белые коридоры разбегаются во все стороны, и один ничем не отличается от другого - того и гляди, заблудишься.
Молочный дом недоступен для плесени, копоти, сырости и гнили. Некоторым его частям уже три тысячи лет, а на вид все как новое - или очень старое, но не тронутое временем. И ни одного подземного помещения. Брим не знал, что об этом и думать, пока Гай Морлок не объяснил ему, в чем состоит оборонительная стратегия Молочного Камня. Молочный дом стоит в мелкой ложбине, в двухстах ярдах от реки. Целая система насосов и цистерн, устроенная великим вождем Гаксло, позволяет затоплять нижний этаж в случае нужды. Молочный камень хорошо держит воду, а все наиболее важные помещения расположены на верхних двух этажах. Кланники поднимаются туда, вода преграждает путь врагу, а когда опасность минует, ее выкачивают.
Брим счел, что это умно придумано, но почему Гай так охотно об этом рассказывает? Гай - присяжный воин Молочного Камня и перешел к Робби совсем недавно. Как умудрился Робби добиться от него такой беззаветной преданности?
Брим, впрочем, не слишком стремился найти ответ на этот вопрос, да и некогда сейчас этим заниматься. Он и так уже отстал от других и боялся потерять их из виду. Робби еле дождался этой встречи и наверняка будет вне себя, если что-то выйдет не так, как задумано.
С собой он взял лишь немногих избранников: Яго Сэйка, Дугласа Огера, Гая Морлока и Джорди Сарсона, только что перебежавшего к ним от Скиннера Дхуна. Брим и Джесс Блэйн, как пажи, шли последними.
Был закат, и солнце каким-то непонятным образом проникало в круглый дом, порождая причудливые длинные тени и переливаясь, как вода, на молочном камне. Гай показывал дорогу; только он и Робби шли без даров. Брим не знал, что находится в мешках и корзинах, которые несли остальные, но догадывался, что Робби добивается чего-то от вождя Молочного и хочет ее задобрить.
Поднимаясь все выше, Брим заметил, что молочный камень начал перемежаться с песчаником. Два этих камня, светлый и темный, уживались плохо. В более мягкий песчаник были вделаны бронзовые светильники, и молочанский ламповщик как раз наполнял их наилучшим рапсовым маслом.
В этот час кланники обычно пьют эль и ужинают у своих очагов, и Робби с его спутниками на пути в Дымчатый Чертог почти никто не встретился. Гай, одетый, как и все, в голубой, до полу, дхунский плащ с застежками в виде репейников, шел скорым шагом. Плащ Робби в отличие от других был оторочен золотисто-черным мехом рыболова, как мантии дхунских королей.
Взойдя по крутой скошенной лестнице, они оказались у дверей, охраняемых двумя молочанскими копейщиками. Те скрестили копья перед пришельцами, и старший осведомился:
- Кто идет и по какому делу?
Гай собрался было ответить, но Робби удержал его, положив руку на плечо.
- Робби Дан Дхун по делу королей и вождей.
Это все делалось для порядка: о встрече условились заранее, и часовые должны были знать об этом - но слова Робби придали церемонии особую важность. Всего лишь восемь недель назад он помещался на нижнем этаже этого самого круглого дома в качестве то ли гостя, то ли просителя. Теперь он стоит около Устричных Дверей Дымчатого Чертога, собираясь встретиться с вождем на равных.
Часовые стали навытяжку, безотчетно откликаясь на властные ноты в голосе Робби. Старший постучал в дверь древком копья.
- Открывайте! Робби Дан Дхун желает видеть вождя. - В ответ на его слова двери распахнулись, и посольство вошло в Дымчатый Чертог.