-- Я так и знал, что под ним ты голая.
Он остановился на полпути к кровати.
-- Мне уйти? Будешь спать один, как и сказал старику?
-- Подглядывала? Ну-ну.
Она ничего не ответила, подняла с пола платье и стала расправлять, чтобы надеть. Филип смотрел на нее почти с отвращением. Он понимал, что ведет себя глупо и несправедливо по отношению к ней, но ничего не мог с собой поделать. Вдруг он заметил на ее попке несколько темных пятен.
-- Что это у тебя? -- спросил он срывающимся голосом.
Она нехотя повернулась к нему.
-- Где?
-- Сзади.
-- Сзади? -- она помахала за спиной рукой, ничего не поймала, потом сообразила, о чем он. -- А, наверное, уже стало заметно. Ты про синяки?
-- Да. Откуда они?
-- Пообжималась в уголке с парочкой бывших дружков, после того как старик отправил меня спать, -- она с вызовом взглянула на Филипа.
Он сразу понял, что это за тон.
-- Не разговаривай со мной как со своим отцом!
-- Откуда ты знаешь, как я с ним разговариваю?
-- Догадался. Уже не первый месяц общаюсь и с ним, и с тобой, -- он подошел к ней, взял за руку, сел на кровать и притянул девушку к себе на колени. -- Так откуда синяки? -- спросил он мягко.
Ив обняла его, уткнулась в плечо и всхлипнула.
-- Только, пожалуйста, не плачь, прости меня, я был дураком со своими придирками. -- Он прижал ее к себе и стал гладить по голове. -- Это глупо, я понимаю, но мне невыносимо, когда кто-то видит тебя такой, какой ты бываешь здесь, со мной...
-- Ш-ш-ш, дурачок, такой меня не видел и никогда не увидит никто. Ты первый и единственный разглядел настоящую меня. И хочешь ты именно меня, а все остальные вожделеют лишь тело.
Ив запустила руки ему в волосы и поцеловала. Столь нежной она, пожалуй, еще никогда с ним не была. А ее слова звучали почти как признание в любви... Он с трудом сдерживался, чтобы не стонать от сводящих с ума ласковых прикосновений. Ни одна женщина к нему так не прикасалась... И он не знал, чего больше желает сейчас: подмять ее под себя и попытаться вырвать настоящее признание в ответ на его бешеную страсть или застыть недвижным молчаливым камнем и просто наслаждаться касаниями ее губ, рук, волос... Она положила конец его блаженству и колебаниям, спросив:
-- Ты действительно хочешь знать про синяки?
Он кивнул, с трудом переводя дух. Ну и ладно, не надо никаких признаний. Ни к чему хорошему они не приведут.
-- Это одна из причин, по которым я ненавижу эти балы, -- проговорила она. -- Сам видишь, какие свободные здесь нравы. Ущипнуть даму за выступающие части тела или засунуть руку в какую-нибудь ложбинку считается в порядке вещей. Дамы, впрочем, тоже не отстают. Тебя не за что не пощупали?
-- Нет, -- он окончательно справился с собой. -- А твой отец знает, как с тобой обращаются?
-- Знает. Я по наивности жаловалась ему сначала, даже синяки показывала, не на попе, конечно, на бедрах. Он сказал, что женщина для этого и предназначена, мол, мне нужно привыкать, и чтоб я его больше подобной ерундой не беспокоила.
Ив почувствовала, как Филип напрягся, сжав кулаки, и испугалась. Пожалуй, излишне разоткровенничалась в ответ на его искреннее сочувствие. Да и поцелуи были чересчур нежными, это как-то странно подействовало на ее мужчину. Что на нее нашло? Видно, слишком давно никто не проявлял к ней обычного человеческого участия. Еще бы, дочка Правителя, стерва, Ледяная дева... А Филип... да, он добр к ней, часто нежен и всегда ее хочет, а это так приятно... Вот она и растаяла. И он... Но чем мягче они становятся, чем больше привязываются друг к другу, тем уязвимее перед Правителем, его проницательным взором и острым чутьем. Она поспешила успокоить своего любовника.
-- Фил, это ерунда, я давно привыкла. Сегодня меня считай что и не трогали, наверное, тебя испугались, решили, что мы теперь вместе. Прошу тебя, не думай об этом, забудь вообще, что я рассказала.
-- Не волнуйся, Энджи. Я все больше убеждаюсь, что действительно нужен тебе. Можешь расчитывать на меня во всем, я не подведу.
Ив поцеловала его, на сей раз со страстью. Он заметил разницу и, проникая языком в рот девушки, ощутил облегчение вперемешку с сожалением. Спустя несколько мгновений он скользнул губами по ее подбородку, потом принялся целовать шею, уложил на кровать и стал медленно спускаться все ниже. Дойдя до пупка, он поднял голову и сказал:
-- Ты так прекрасна! А они посмели оставить на твоей коже эти пятна.
-- Синяки быстро пройдут, от них и следа не останется, -- прошептала Ив, -- а теперь ты понимаешь, что чувствую я при виде твоей спины?
Филип поднялся и поцеловал ее в губы.
-- Ты не часто ее видишь.
Он вернулся на прерванный маршрут. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы достичь заветной ложбинки. Ив, хорошо знавшая свойства трав, с легкостью сводила волосы на теле, поэтому он мог совершенно беспрепятственно наслаждаться ее красавицей, напоминавшей розовую морскую раковину или экзотический цветок.
-- Здесь ты вкуснее всего, -- он на секунду оторвался от своего занятия, чтобы сообщить ей это.
На балу за герцогом Олкрофтом и его дамой внимательно наблюдали не только Правитель и его люди, но и еще два человека: Шон и Кайл. Когда дежурство закончилось, и они вернулись в казарму, тем для разговоров оказалось предостаточно.
-- Ну что, друг, сбылась твоя заветная мечта? -- сразу приступил к традиционным подколам Шон.
-- Это ты насчет того, чтобы увидеть Евангелину обнаженной? -- усмехнулся Кайл. -- Почти. Она все же была одета, хотя белья под платьем я не заметил. У красотки так торчали соски, что я все время опасался, как бы мой дружок не встал по стойке "смирно."
Шон рассмеялся, потом задумался.
-- Как Старикан позволил ей такое платье? Может, хотел, чтоб она сразила Филипа наповал?
-- Если и хотел, то, боюсь, ничего не вышло. Я даже начинаю опасаться за свое наследство, -- ответил Кайл.
-- Почему? Ты что-то заметил?
-- Я глаз с них не сводил, думал, они подтвердят мои догадки. Знаешь: жесты, взгляды, язык тела и все такое.
-- И что?
-- А ничего. Абсолютно ничего. Это-то меня и удивило. Допустим, до бала между ними ничего не было, они даже не видели друг друга. Но когда встречаешь такую женщину, нельзя реагировать так, вернее, никак. И она тоже: другие дамы и девицы чуть в обморок не падали, когда он мимо проходил, а эта хоть бы что. Будто папаша заставил ее весь вечер какого-нибудь нудного посла-старикашку развлекать.
-- Да, пожалуй ты прав, -- сказал Шон. -- Странно, особенно учитывая ее наряд. Хотя с другой стороны, -- оживился он, -- это ты питаешь относительно нее какие-то иллюзии, а по мне так она вела себя совершенно в своем духе. Ледяная дева!
-- А он? Его она заморозила?
-- Мне Филип нравится, но тебе никогда не приходило в голову, что он из этих? -- Шон подмигнул Кайлу. -- Что ему в противном случае мешает с женщинами общаться?
-- Ну, ты сказанул! -- возмутился его друг. -- Ты замечал, как он на задницы ребят заглядывается в Тренировочном зале? -- Шон отрицательно мотнул головой. -- Да я ни от кого не слышал таких верных наблюдений за женщинами, как от него. Он их, по-твоему, из научного интереса изучает? -- возмущался Кайл.