Правитель с холодной улыбкой взирал на эту сцену. Филип развернул Ив к себе лицом и легонько встряхнул.
-- Пусти! -- она продолжала вырываться.
-- Энджи, -- прошептал он, глядя ей в глаза. Она немного утихла. Он прижал ее к себе и продолжал шептать, уже на ухо: -- Успокойся, сейчас ты мне ничем не поможешь, только разозлишь его еще больше. А вот потом ты должна будешь вытащить меня. Поняла?
Она затихла и чуть заметно кивнула. Правитель театрально зааплодировал.
-- Вот что значит иметь опыт в общении с женщинами! За пару секунд достиг того, что мне не удавалось годами!
Филип ничего не ответил, поднял голову и взглянул в лицо Правителю. Тот какое-то время смотрел на крестника почти с жалостью, потом сказал:
-- Какой же ты дурак! Отказаться от всего, что я тебе предложил, ради этой смазливой дряни. А я-то относился к тебе почти как к сыну... Думаешь, она любит тебя? Она просто хотела досадить мне!
Филип по-прежнему молчал. Тогда Правитель обратился к дочери, которая стояла, прижавшись к своему избраннику:
-- А ты! Столько лет морочила мне голову, мол, мужчины вызывают у нее отвращение, а, оказывается, поблизости просто не было члена подходящего размера. И насколько я мог разглядеть, ты управлялась с ним гораздо ловчее, чем шлюхи в борделе. Благородная девица!..
Он закончил фразу грубым ругательством. Ив ничего не ответила, но Филип не смог промолчать.
-- Прекратите разговаривать с ней в таком тоне...
-- Или что?
-- Фил, не надо, он делает это специально, -- теперь уже Ив пыталась сдерживать Филипа.
-- Как трогательно вы заботитесь друг о друге! -- съязвил Правитель. -- Расскажите-ка, сколько времени спите вместе?
Они молчали.
-- Отвечать, когда спрашивают! -- заорал Правитель.
Филип нехотя разжал губы:
-- Около полугода.
Правитель аж побагровел от ярости. Вчера вечером он, конечно, понял: виденное им происходит далеко не впервые, но никак не предполагал, что его водили за нос так долго.
-- Значит, ты не выдержал и месяца, щенок! И вы уже переспали, когда я знакомил вас на балу?
-- Я выдержал чуть больше месяца. Да, ко времени бала мы уже были вместе, -- бесстрастно ответил Филип.
Собственная судьба в настоящий момент его не волновала, да он никогда и не думал о благополучном финале своих отношений с дочерью крестного. Но ему невыносимо было смотреть на страдания Ив. За все время их связи он ни разу не позволил себе поверить, что ее привязывает к нему не только физическое влечение, хотя она и пыталась убедить его в обратном. Теперь, видя ее искренний страх за него, Филип засомневался. А вдруг он действительно ей нужен?
Правитель со злостью смотрел на молодых людей. Судя по их лицам, оба успели втрескаться не на шутку.
-- Тебя повесят завтра же, -- неожиданно сказал глава государства крестнику. -- А тебя я заставлю смотреть, -- кивнул он дочери.
Это было неправдой, но он не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за их реакцией. Мальчишка только побледнел еще сильнее и бросил какой-то беспомощный взгляд на свою подругу, та на него и не взглянула, ее ставшие совсем безумными глаза, были прикованы к лицу Правителя. Вдруг она вывернулась из рук Филипа и кинулась на колени перед отцом.
-- Отец, умоляю, пощадите его! -- по ее щекам потекли слезы. -- Я сделаю все, что захотите! Я никогда не скажу слова поперек, выйду замуж по вашему выбору, -- Правитель заметил, как изменилось лицо крестника при этих словах, -- все, все, что угодно, только оставьте ему жизнь!
Ее отец молчал, наслаждаясь страхом и горем девушки и стараясь не показать этого. Он никогда не видел Ив такой, даже не думал, что она способна на подобные чувства, но сомневаться в ее искренности после увиденного прошлой ночью, не приходилось.
-- Ты любишь его?
Ив тут же замолчала и даже ее слезы, казалось, высохли.
-- Нет, не люблю.
-- Тогда к чему все эти мольбы?
-- Он мой мужчина. Он мне нужен, -- сказала она, поднимаясь с колен и глядя отцу прямо в глаза.
-- Нужен? Зачем? Чтоб было кому согреть твою постель? -- с издевкой поинтересовался Правитель.
-- И для этого тоже, -- дерзость быстро возвращалась к Ив.
Правитель перевел взгляд на крестника. Тот стоял, страдая от бессилия, кулаки сжимались и разжимались.
-- Ты слышал, она сама сказала, что не любит тебя.
-- Мне это безразлично, -- ответил Филип. -- Как и моя участь. Только решайте скорей, не мучайте Ив.
Правитель колебался. Он по-прежнему не мог принять конкретного решения. Сейчас ему снова больше всего на свете захотелось убить мальчишку, предпочтительнее своими руками. Но он столько раз испытывал подобное чувство в отношении дочери, что перестал считать его настоящим, осуществимым в реальности. К тому же слезы и мольбы Евангелины тронули какие-то глубинные струны его души, ему стало почти жаль дочь, особенно когда он представил ее возможную реакцию на смерть Филипа. Все эти сентиментальные материи тут же сменила практическая мысль о том, как ему после казни крестника придется уживаться с убитой горем разъяренной женщиной. "Надо пользоваться случаем и решить все проблемы сразу", -- подумал он. -- "Отправлю щенка на каторгу, там он все равно долго не протянет. А у меня будет время подумать и вернуть его, если сочту нужным. От нее же я быстро избавлюсь, выдав замуж. Ей придется выполнить обещание, раз я пощажу его. Пусть устраивает будущему мужу веселую жизнь, это будут не мои проблемы и не мой позор."
Он посмотрел на дочь и крестника: они снова стояли рядом, он обнимал ее за плечи, она вцепилась в его руку так, что у обоих побелели пальцы.
-- Я принял решение, -- сказал Правитель и намеренно сделал паузу. Молодые люди, казалось, перестали дышать. -- Ты, мерзавец, отправишься на каторгу в копи Южной провинции. -- Филип знал, что это равносильно смертному приговору с не слишком продолжительной, но мучительной отсрочкой. -- А ты, похотливая дрянь, выйдешь замуж, как только я найду дурня, который избавит меня от тебя.
Ив снова не смогла сдержать слез. Она понимала: при таком раскладе выигрывает время, и сможет организовать и свой побег, и спасение Филипа, но мысль о разлуке повергала ее в отчаяние. Да и известные ей сведения о каторжных копях не добавляли оптимизма.
-- Ив, не плачь, -- утешал ее Филип, -- не доставляй ему удовольствия!
Он бросил ненавидящий взгляд в сторону крестного. Девушка пыталась взять себя в руки, но безуспешно. Правитель смотрел на них если не с удовольствием, то с глубоким удовлетворением. Его ярость начинала утихать. Внезапно ему в голову пришла еще одна удачная мысль.
-- Раз уж ты отправляешься на каторгу, -- сказал он Филипу, -- я прикажу поставить тебе клеймо. Пусть твоя подруга сама выберет, на каком месте оно будет лучше всего смотреться.
Это заявление тут же привело Ив в себя.
-- Вы не посмеете! -- закричала она. -- Не посмеете снова издеваться над ним как тогда, когда поставили к столбу!
Она с неожиданной силой вырвалась из рук Филипа и отбежала подальше, оказавшись посередине между ним и отцом. Молодой человек остался на месте, опасаясь, как бы его перемещения не усугубили ситуацию.
-- И кто же мне помешает? -- усмехнулся Правитель.
-- Я!