Филип, конечно, знал о "Даре Правительницы", но, как догадалась Ив, дополнения были ему неизвестны. Он в первые же дни заметил подавленность подруги, которую та безуспешно пыталась скрыть. Молодой человек стал расспрашивать, девушка ответила, что очень тоскует по их убежищу и беззаботной жизни там. Он поверил, ибо сам испытывал примерно те же чувства.
Следствие шло недолго: Филип не видел смысла запираться и сразу во всем признался. Его разбойничья карьера была продолжительной, поэтому составить подробный список преступлений и раздобыть на каждое свидетелей оказалось практически невозможно. В связи с этим судить его решили "по совокупности". Вызвали нескольких потерпевших, которые смогли бы опознать его, и составили общий список нарушенных статей закона. Подготовка заняла около месяца, в течение которого подследственного несколько раз посещал адвокат.
Правителя не на шутку беспокоила судьба крестника, но с его защитником побеседовать он не мог: того наняли Ив и Филип. Правитель прекрасно знал законы, главным образом, те, что касались государственных дел, в уголовном праве он разбирался хуже, а уж о такой "романтичной" вещи как "Дар Правительницы" он, если когда-то и слышал, то давно уже забыл. Когда до суда осталось не так уж много времени, глава государства решил навестить крестника и расспросить о перспективах.
Филип валялся на кровати, задрав ноги на высокую спинку, и читал книгу, ночью позаимствованную с помощью Ив в библиотеке. Он без энтузиазма взглянул на вошедшего крестного, нехотя сел и отложил в сторону потертый томик.
-- Здравствуй, -- сказал Правитель, по привычке усаживаясь в кресло, но, быстро почувствовав, что оно продавлено, подобрал себе стул покрепче.
-- Здравствуйте, крестный.
-- Зашел узнать, как продвигаются твои дела с адвокатом.
Филип мысленно застонал. Ему вполне хватало бесед с законником, в которых постоянно приходилось обходить вылезавший то там, то здесь "Дар Правительницы". Он понимал, что адвокат догадывается о его надежде, но совершенно не желал обсуждать это ни с ним, ни с кем-либо другим. Молодой человек был уверен: Ив тоже известно о законе, но она почему-то решила молчать. Может, хочет сделать ему сюрприз, может, сомневается, или у нее на уме еще что-то. Он предпочитал не размышлять на эту тему. Приятнее думать, что он знает, чем закончится суд. И вот теперь еще крестный начнет доставать нудными расспросами, а старику и вовсе не надо знать, что через несколько дней крестник, скорее всего, станет его зятем.
-- Мои дела как ворона бела, -- буркнул Филип.
-- Так плохо?
-- Угу. Адвокат обещал с легкостью добиться замены смертной казни на пожизненную каторгу.
Правитель недовольно взглянул на крестника.
-- Кончай кота в пыли валять, это не вариант.
-- Тоже народной мудростью не брезгуете, -- хмыкнул молодой человек. -- Еще адвокат сказал, что можно попробовать заменить более позорную казнь через повешение на отсечение головы.
Филипа понемногу начинал забавлять разговор. Ему было скучно сидеть целыми днями одному взаперти, поэтому, когда приходил адвокат, он всерьез расспрашивал того о своих законных перспективах. Теперь, видя реакцию крестного, он решил поподробнее познакомить старика со своим возможным будущим.
-- Он за такие деньги еще и издевается? -- в голосе Правителя слышалось раздражение. -- Если вынесут смертный приговор, думаю, вам с Евангелиной будет совершенно безразлично, каким способом тебя умертвят.
-- Мне без разницы, если выбирать между повешением и отсечением головы. Соглашусь даже на утопление, хотя это, насколько можно судить, более болезненно. Но я категорически против сжигания на костре, четвертования, колесования...
-- Филип, прекрати! В Алтоне подобные казни давно не практикуются!
-- Я знаю, крестный, их заменили куда более экономически выгодной каторгой. Потому и предупреждаю, что против. С Ив мы подобный исход не обсуждали, но, думаю, она тоже предпочтет для меня более быстрый конец. Я к ней очень хорошо относился, не обидел ни разу, не перечил почти...
-- Да прекратишь ты, наконец, эту глупую болтовню?! -- разозлился Правитель. -- Неужели этот законник не видит ни малейшей возможности сохранить тебе жизнь?
-- Адвокат сказал, я могу рассчитывать на пожизненное заточение в подземелье дворца, если прикинусь сумасшедшим, -- с видом оскорбленного достоинства ответил Филип.
-- Тебе и прикидываться не надо, -- зло сказал крестный. -- Что Евангелина обо всем этом думает?
-- Я же сказал, мы с ней возможный приговор не обсуждали. Она не любит портить приятные моменты.
Сказав это, Филип как-то странно хмыкнул, Правитель с любопытством взглянул на него. Крестник заметил и раздраженно проговорил:
-- Почему бы вам самому не спросить у нее? Она же ваша дочь.
Правитель промолчал.
-- Так ты готов умереть? -- вдруг спросил он.
-- Готов. Все равно когда-то придется.
-- Ладно, -- Правитель встал, -- побеседуем после вынесения приговора.
Когда до суда оставалась пара дней, Ив получила записку от адвоката с просьбой о встрече. Дочь Правителя приняла защитника в Южной башне.
-- Вы все еще тверды в своем намерении, моя леди? -- поинтересовался он.
-- Да.
-- Хорошо. К сожалению, насколько я могу оценить ситуацию, это единственное, что может спасти герцога.
Повисла пауза.
-- Не сочтите за дерзость, моя леди, я восхищаюсь вашим самообладанием с самой первой встречи, -- проговорил адвокат. -- Не думаю, что на суде вы будете смущаться, но... -- Ив насторожилась. -- Судья постарается поставить вас в неловкое положение, станет задавать неприятные вопросы, поинтересуется природой ваших чувств к подсудимому... Вы же понимате, ваше высочество, ситуация возникнет пикантная...
-- Скорее, скандальная, -- заметила дочь Правителя. -- Я потренируюсь перед зеркалом признаваться в любви так, чтобы слеза прошибала.
Законник улыбнулся.
-- Придерживайтесь этого настроя, моя леди, и все будет хорошо. И еще: я бы порекомендовал вам отвечать на воросы судьи как можно более правдиво.
-- О, конечно, сударь. Но тогда, боюсь, это я поставлю его в неловкое положение.
-- С удовольствием на это посмотрю моя леди. От всей души желаю вам удачи и счастья с вашим избранником.
Адвокат откланялся.
X
Суд начался утром. Разбирательство по личному требованию главы государства было закрытым и проходило во дворце, а не в здании столичных Палат Правосудия. В небольшом зале, предназначенном для совещаний министров, присутствовали судья, по местным обычаям ведший весь процесс, а в особых случаях (таких, к примеру, как дело крестника Правителя) бравший на себя и функции обвинителя, свидетели, адвокат и с десяток высокопоставленных зрителей, представлявших общественность, среди которых находилась Ив. Судья в тяжелой темно-синей мантии восседал за большим овальным столом, на котором лежало несколько аккуратных стопок бумаг, и стояла чернильница с пером. Свидетели и зрители разместились на расставленных рядами стульях. Адвокату отвели место за маленьким столиком справа от судейского стола. Подсудимого ввели последним и поставили перед судьей. Слуга закона начал с зачитывания списка преступлений, включавшего разбой, грабеж, организацию преступного сообщества, убийство, похищение людей с целью выкупа и изнасилование.
-- Подсудимый, признаете ли вы себя виновным? -- спросил судья.
-- Да, ваша честь, признаЮ по всем пунктам, кроме последнего, -- ответил Филип и быстро добавил: -- и еще хочу заметить: я не организовывал преступное сообщество, просто однажды встал во главе и дальше руководил по мере сил и возможностей.
-- Это одно и то же. Думаю, без вашего чуткого руководства шайка никогда не достигла б тех высот, коим некоторые из нас были свидетелями.
-- Да, ваша честь, пожалуй, верно, -- согласился Филип, усмехнувшись. -- Если попытаться объективно оценить ситуацию, среди тогдашних претендентов на место предводителя я был лучшим.
Судья неодобрительно покачал головой. В молодости он неплохо знал старшего герцога Олкрофта, в те далекие времена не так уж отличавшегося от своего сына во всем, что касалось острого словца и веселой шутки. К сожалению, судье чувство юмора всегда было чуждо, поэтому отец Филипа никогда не упускал случая подшутить над ним: его забавляла неадекватная реакция будущего слуги правосудия. Судья же затаил на герцога глубокую обиду и распространил свою неприязнь на всех представителей рода Олкрофтов.
-- Подсудимый, отвечайте только на мои вопросы, избавьте присутствующих от необходимости выслушивать ваши комментарии, -- несколько раздраженно сказал он.