Гвардейцы оторопели и поспешно кивнули.
-- А зачем вы мне это говорите? -- ее спокойствие было непробиваемо.
-- Если он выйдет из дворца, может влипнуть в историю, -- сказал Кайл.
-- Я, по-вашему, должна проводить его в бордель? -- ее глаза смеялись.
-- Ив, я не верю, -- вдруг сказал Шон.
-- Чему не веришь, Шон, милый? -- проворковала она.
-- Что тебе все равно.
-- Твое право. Но это так.
-- И тебе будет безразлично, если его изувечат или убьют?
По ее лицу невольно пробежала тень.
-- Видел, Кайл, видел? -- чуть не закричал Шон, -- ей не все равно! Я знал!
-- Мальчики, вы с ума сошли! Что вы себе позволяете? -- Ив не знала, возмущаться ей или смеяться. -- Если так о нем беспокоитесь, проводите его сами. Заодно развлечетесь там. Я и деньжат подкину, у муженька-то, наверное, нет.
-- Ив, к чему это упрямство? -- спросил Кайл. -- Рано или поздно вы помиритесь, но чем дольше тянется эта ссора, тем больше у Филипа шансов наломать дров. Потом сама будешь жалеть.
-- Да почему вы уверены, что мы помиримся? -- полюбопытствовала девушка. -- Ваш друг шепчет во сне мое имя?
-- Не слышал, -- честно признался Кайл. -- Я же не хожу к нему по ночам одеяло подтыкать. Но, сама посуди, куда он от тебя денется, если...
Он понял, что чуть не сболтнул лишнее и испуганно взглянул на Шона. Тот закатил глаза.
-- Если что? -- спросила Ив с подозрением. -- Что?
Более чем сильное смущение гвардейцев мигом превратило ее подозрение в уверенность.
-- Он вам сказал?! Что до меня ни одна не могла?.. -- по их виду девушка поняла, что угадала. -- Какие же вы, мужчины, грязные свиньи! -- Она разозлилась не на шутку. -- Представляю, сколько всего он натрепал обо мне в казармах! Отвел душу за все то время, когда вынужден был молчать!
-- Ничего он не трепал, -- быстро проговорил Шон, совершенно не желавший проверять, насколько дочь в гневе похожа на отца. -- Мы с Кайлом случайно узнали только об этом. Сидели с Филипом втроем за бутылкой и как-то слово за слово...
Пока он говорил, его друг усиленно кивал, с некоторым испугом глядя на покрасневшую от злости девушку. Ни один из гвардейцев и мысли не допустил, что видит не ее щеках румянец стыда.
-- Интересно, а свой знаменитый член он вам не показывал? -- спросила Ив, которую от этого абсурдного разговора и испуганных лиц друзей ее непутевого мужа уже начинал разбирать смех.
Гвардейцы, видя, что ее настроение изменилось, переглянулись.
-- Нет, только на руках размер обозначил, -- осмелел Кайл. -- У него правда такой большой?
Дочь Правителя не выдержала и расхохоталась.
-- Не знаю, что он вам на руках обозначил, но да, большой. Огромный. Еще вопросы на эту тему будут?
-- Нет, извини, мы как-то забылись.
-- Я бы сказала, не забылись, а расслабились. Вполне традиционная беседа для мужиков: о собственных причиндалах. Меня всегда удивляло, что вы-то в них находите, раз они у вас с рождения?
Гвардейцы сочли за лучшее промолчать.
-- Ты поговоришь с Филипом? -- спросил Шон после паузы.
Девушка задумчиво смотрела на мужчин.
-- Когда и где?
-- Лучше не откладывать. Можешь прямо сейчас выйти в сад? Мы его туда вытащим.
-- Хорошо, -- вздохнула Ив, -- но я ничего не обещаю. Если он по-прежнему мнит себя обманутым и смертельно обиженным, ничего не получится.
Девушка бродила по дорожкам, рассеянно рассматривая цветущие камелии. Наступил март, погода для этого месяца стояла теплая, дожди шли редко, и покрытые блестящими, темно-зелеными листьями кусты были сплошь усыпаны мясистыми, будто фарфоровыми, цветами розовых, белых и красных тонов. Ив ни на что не надеялась, ни о чем не думала. Мысли о Филипе измучили ее, и она заперла их в дальнем уголке сознания. Поначалу она невероятно злилась на него, потом, постепенно, злость стала сменяться безразличием. Слова Шона об увечьи и убийстве неожиданно пробудили жалость к ее теперь-уже-мужу. Она вдруг представила, каково окажется увидеть его избитым, изуродованным или, еще хуже, мертвым.
"Может, сейчас, после месяца воздержания, он забудет свою дурацкую гордость... Ну вот, опять я думаю о нем, а зачем? Он ведь собрался не ко мне, а к девкам." В ней вдруг вспыхнула острейшая обида. "Он разрешит черт знает кому прикасаться к себе, теперь, когда только я имею на это право! И он получит удовольствие, хотя им всем на него наплевать, они станут ласкать его за деньги. Гладить его плечи, целовать губы, как сотни других мужских плеч и губ, не понимая, что это его тело, что это он, а не один из многих безымянных мужчин, которые к ним приходят. Ни одна не захочет и не сможет дотрагиваться до него с той же нежностью, что и я, неужели он этого не понимает? О, черт, опять меня заносит не туда! Столько времени промучиться, почти забыть и опять! Но он же меня не хочет, считает, предательницей, безразличной, бессердечной... Зачем мне так страдать?!" Чтобы дать хоть какой-то выход злости и отчаянию, она схватила ветку ближайшего куста и содрала ворох жестких листьев и несколько сочных красных цветков, под руками превратившихся в кровавого цвета кашу. Обида настолько захлестнула ее, что девушка уже собиралась уйти к себе, как вдруг из-за поворота дорожки вылетел Кайл.
-- Его нет в казармах. Наверное, все-таки ушел в город. -- Он заметил ее перепачканные красным руки и удивленно спросил: -- Что с тобой?
Ив проследила за его взглядом.
-- Ничего. Дурной характер.
Она пнула кучку ободранных листьев и цветов, потом попыталась очистить ладони. Он посмотрел на изуродованную голую ветку.
-- Ив, вы должны помириться. Оба доводите себя черт знает до чего. Зачем? И дураку ясно: вы друг без друга не можете. А теперь вас еще и поженили, и твой отец доволен. Вам перестало хватать остроты ощущений, когда исчезли все препятствия?
-- Я не смогу с ним помириться, если он переспит с кем-нибудь, -- чуть не плача, сказала она.
-- Да ни с кем он не переспит после тебя, я уверен. Ну, даже если нечистый сейчас попутает, Филипу потом будет в тысячу раз хуже, чем тебе, поверь. Придется его простить и забыть. -- Услышав это, девушка потянулась было за очередной веткой, но взяла себя в руки. -- И еще, -- Кайл решил выговориться до конца, раз уж Ив его не прерывала, -- скажи ему, наконец, что любишь. Он, наверное, только Старикану на твое бессердечие не поплакался. А сейчас девкам начнет рассказывать, если успеет до борделя добраться, пока мы не перехватим, мол, жена жить без него не может, но ни разу не сказала, что любит.
-- Где Шон? -- спросила Ив, не желая тратить время на бессмысленные препирательства с в очередной раз позволившим себе лишнее гвардейцем. Она понимала: он всего лишь хочет помочь ей и Филипу.
-- Пошел твоего мужа искать. Вряд ли догонит, но сидеть сложа руки мы не можем. Я забежал предупредить, чтобы ты не ждала...
-- Я тоже пойду, только переоденусь в мужскую одежду и возьму меч. А ты иди скорей, не задерживайся. Если найдешь его, не пускай никуда, пожалуйста!
Кайл кивнул и быстро пошел прочь, уверенный, что как только два этих не в меру страстных и упрямых недоумка встретятся, затянувшейся ссоре придет конец.
Разговор с друзьями о причинах размолвки с Ив ничего не изменил в сознании Филипа. Он продолжал считать себя обманутым и с каждым днем все сильнее злился на девушку, главным образом из-за донимавшей его сексуальной неудовлетворенности. В конце концов он решил выбраться в город и пройтись по девкам, рассчитывая, что новизна и разнообразие помогут ему меньше думать о дочери крестного, а то и совсем забыть. Накинул длинный черный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, и ушел из дворца.
Филип неплохо знал столицу, поскольку частенько наведывался туда в бытность свою разбойником, дабы пройтись по кабакам, борделям, и послушать последние новости. Он быстро, не плутая, добрался до квартала развлечений. Вид стоящих на улице девиц вдохновлял. Он уже и забыл, как приятно сменить за ночь нескольких совершенно разных женщин, или развлечься одновременно с двумя-тремя. "А если попросить, любая без устали станет повторять, что любит меня", -- вдруг с мстительной горечью подумал он. -- "Ну, держитесь, девочки, я иду! С чего же начать?" С трудом сосредоточившись, он решил, что для начала неплохо бы побыть с женщиной подольше, дабы не подходить к уличным девицам с красноречивой выпуклостью в штанах и не выслушивать их шуточки, вместо того, чтобы заниматься делом. Завернул в первый попавшийся бордель, заплатил хозяйке за вход и попросил девку на несколько часов.