Двери Рафаловичу открыла строгого вида женщина лет под пятьдесят, в очках, похожая на японку. Миссис Элизабет Амато, должно быть. Что-то смутно знакомое почудилось ему в ее облике.
- Проходите, - без акцента и без выражения сказала она. - Миссис Розен будет с минуты на минуту.
- Давненько не виделись, давненько. Значит, наша Танечка стала теперь миссис Розен? Да и вас, госпожа Амато, я определенно раньше видел.
Элизабет Амато молча распахнула перед ним двойные двери в гостиную.
- И все же, госпожа Амато, мы с вами явно встречались раньше, - настойчиво продолжил Рафалович, желая как можно лучше сориентироваться в предложенной ему игре.
- Не помню, - тем же непроницаемым голосом произнесла японка. - Пройдите, пожалуйста. Миссис Розен будет с минуты на минуту.
Он вошел, цепким взглядом окинув огромную гостиную, знакомую ему по нескольким переговорам и презентациям. Здесь уже томились те, кто и должен был явиться по приглашению. Точнее, томился только Ник Захаржевский, выступающий нынче под гнусным псевдо-нимчиком Люсьен Шоколадов в каком-то новомодном гей-клубе, а проще сказать - кабаке для педиков, а Ванька Ларин мирно спал в кресле у окошечка. На неухоженного, задрипанного Ларина он посмотрел с сочувствием - потом надо будет потолковать с мужиком, узнать, чем дышит, помочь как-нибудь. А вот Захаржевский-Шоколадов вызывал только омерзение. Совсем скурвился дипломат. Кто бы, мог подумать.
Ник явно не узнал его. Рафалович решил не представляться и в серьезные разговоры не вступать. От этого деятеля он вряд ли узнает что-нибудь достойное внимания. Он сел в свободное кресло, потянулся, а краем глаза не забывал следить за дверью. В прихожей послышались Оживленные голоса, и он прервал очередной настороженный вопрос собеседника, заставив его замолчать.
Дверь широко распахнулась.
- Доктор и миссис. Розен! - торжественно объявила Элизабет Амато.
(1984-1988)
- Не, ну точно к нам, шеф, - подал голос снизу Шкарлатти. - Обычно-то их борта вон тем краешком сигают, а в этот раз видишь, где висит? Может, спустимся?
Павел опустил руку, которую козырьком держал над глазами, и рукавом штормовки смахнул пот с лица.
- Похоже, так, - согласился он. - Рановато немножко. Я с военными по рации связывался, обещали послезавтра нас перебросить. Правда, здесь мы уже все облазали. Последние дни ходим для очистки совести... Пошли, Левушка.
Военный "мишка" в черно-зеленом камуфляжном раскрасе завис чуть в стороне от лагеря метрах в пятнадцати над землей. Ветер от винта рябил тенты палаток и сдувал с голов шапки, надетые для защиты от солнца.
- Чего не садится-то? - спросила Кира, задрав рыжую голову.
- Да и не должен бы вроде сегодня-то, - заметил Герман Фомич. - Чернов говорил, на послезавтра вызывать будет.
Вертолетчики распахнули дверцу и скинули веревочный трап. По нему стал бодро спускаться какой-то человек в брезентовой геологической куртке с рюкзаком за плечами, за ним еще один - в джинсовом костюме и тоже с рюкзаком.
- Кто это? - спросил Кошкин с обычным своим удивленно-придурковатым видом.
- Сейчас узнаем... Мать не видать, да это ж Лимонтий собственной персоной! Кошкин, бегом туда, рюкзачок принять, до лагеря донести! Кирка плитку раскочегарь, чайник ставь по-быстрому. Они с дороги чайку захотят. Толяныч, иди зови Чернова!
Спустив пассажиров, вертолетчики втянули трап. Машина развернулась и начала подъем.
- Он со Шкарлаттой в маршрут пошел, - лениво отозвался Толик Рыбин. - А Жаппар с Аликом образцы сортируют.
- Всех сюда! И чтобы перед начальством, значит, по струночке!
- Ну ты, Фомич, артист! Только кому тут тюльку гнать? Все свои вроде...
- Свои? А кто с Лимоном прилетел, ты знаешь? Я лично нет.
- Молчу, - поспешно сказал Толик и помчался к дальней палатке.
Вскоре обитатели лагеря стояли в некотором подобии шеренги, развернувшись лицами в ту ворону, откуда приближался Кошкин с двумя рюкзаками. Следом за ним вышагивал Лимонтьев, заботливо придерживая под ручку того, второго, в джинсовом костюме.
- Ну, Кирка, твоего полку прибыло, - заметил Герман Фомич, внимательно вглядевшись. - Лимон бабу привез.
- Иди ты! - воскликнул Толик Рыбин, потирая руки. - Ох, займемся!
- Я те займусь! - цыкнул на него Фомич и наставительно добавил: - Сначала поляну надыбай, сатирик.
Изобразив на лице радостное удивление, он семенящей рысью двинулся навстречу спустившимся с небес.
- Вячеслав Михайлович, что ж вы не предупредили, что прибываете?! крикнул он шагов с десяти. - Мы бы все чин-чином подготовили, как в лучших домах!
- Здравствуйте, здравствуйте, Герман Фомич, - Лимонтьев приблизился к нему и подал руку. Фомич восторженно схватил ее и горячо пожал. - Знакомьтесь, пожалуйста. Татьяна Валентиновна, позвольте представить вам Германа Фомича Клязьмера, моего зама по АХЧ, в данный момент - завхоза экспедиции.
- Здравствуйте! - Искательно глядя Тане в глаза, Фомич бережно, как фарфоровую вазу, принял протянутую ею руку.
- Это, Герман Фомич, Татьяна Валентиновна Ларина, знаменитая киноактриса и супруга Павла Дмитриевича - пояснил Лимонтьев.
На подвижном, как у обезьяны, лице Германа Фомича проступило благоговейное выражение.
- Не очень знаменитая, - с улыбкой уточнила Таня.
- Татьяна Валентиновна специально прилетела из Парижа, со съемок,, чтобы повидаться с Павлом Дмитриевичем, - сказал Лимонтьев.
- Не преувеличивайте, Вячеслав Михайлович, не из Парижа, а из Братиславы.
Герман Фомич семенил рядом, приговаривая;
- Надо же, надо же, то-то порадуется Павел Дмитриевич.
- А вот и наша славная команда, - объявил Лимонтьев, когда они вышли к палаткам и остановились перед строем. - Здравствуйте, товарищи!
- Здравствуйте, Вячеслав Михайлович! - хором отозвалась "команда", при этом глядя не на него, а на Таню.
- А где Павел? - шепотом спросила она у Германа Фомича.
- Павел Дмитриевич в маршрут ушли, скоро будут. Лимонтьев представил Тане участников экспедиции: двух крепких, накачанных парней - коллектора Толю Рыбина и рабочего Костю Кошкина - и рыжую долговязую повариху Киру Кварт.
- А вот это наши растущие научные кадры, аспиранты Павла Дмитриевича, сказал Лимонтьев, подойдя к краю шеренги. - Это Бейшимбаев Жаппар... извините, Жаппар, никак не запомню вашего отчества...
- Дюйшенбердыевич, - густым басом отозвался рослый, плосколицый Жаппар.
- Жаппар Джанбердыевич и Калачов Альберт Леонидович.
- Здравствуйте, - с легким поклоном произнес парикмахерский красавчик Калачов, раздевая Таню наглыми глазами.