- Бабуска, бабуска, бабуска... - зачастил Никита, пятясь.
Бабушка выпрямилась, обернула к нему чужое, страшное лицо. Никиту шка заплакал.
- Иди к себе, - чуть нараспев сказала бабушка. - Нечего тебе тут...
- Сестьичка... - пролепетал малыш сквозь слезы.
- Иди, иди, - повторила бабушка. - Не сестричка она тебе.
Никита закричал...
- Эй, чего развопился? - прогудел незнакомый голос, и чья-то рука сильно тряхнула Люсьена за плечо. Он вздрогнул и открыл глаза. На мгновение пробила жуть, но, увидев впереди затылок Рафаловича, Люсьен моментально все сообразил и успокоился.
- Надо же, как набрался, - произнес он, искательно и игриво заглядывая в лицо сидящего рядом верзилы в безрукавке.
Верзила буркнул что-то неразборчивое и отвернулся.
- Это вы меня домой везете, что ли? - спросил Люсьен в затылок Рафаловича и, не дождавшись ответа, продолжил: - Классная у тебя тачка!
- Какая есть, - не оборачиваясь, бросил Рафалович.
- А я вот свою у гостиницы оставил. Как бы не случилось чего...
- Проспишься - заберешь. Ничего с ней не случится.
- Адрес-то мой как узнали? Я сказал?
- Татьяна дала.
- Татьяна? А откуда... Впрочем, да, она же мне открытку... Нет, все-таки молодец Танька, собрала всех, через столько-то лет. Теперь надо бы почаще встречаться...
Рафалович неопределенно хмыкнул.
- А славно посидели, да? Я как Поля увидел, живого, так прямо обомлел.
Рафалович промолчал. Люсьен вздохнул, зажмурился и выпалил:
- Слушай, Ленька, выручи, а? По старой дружбе? У меня, понимаешь, деньги украли. Я отдам, честное слово. Мне скоро заплатят, я сразу... Это же для тебя не сумма, а? Тысячу баксов?
Рафалович молчал. "Понтиак" плавно и тихо полз по Николаевскому мосту.
- Ваньке-то ты сам предложил, - с обидой продолжил Люсьен. - А он книжки публикует, квартира у него своя есть...
- Сережа, - не дослушав, обратился Рафалович к шоферу. - Завезешь меня в офис на Конногвардейском, подъедешь ровно в восемь. Потом подкинешь этого фрукта на Галерную. Витюня, а ты до дверей его проводишь и выдашь пятьдесят долларов из моих.
- Ясно, Леонид Ефимович, - отозвался гигант в безрукавке.
- Как это пятьдесят?.. - начал Люсьен, но Витюня так больно сдавил ему локоть своей железной клешней, что он охнул и замолчал...
- Спасибо, Таня, - со вздохом проговорил Иван, перебросив через руку плащ. - Пора мне. Спасибо за все. Будьте счастливы и нас не забывайте.
- И тебе всяческого счастья, - сказала Таня и подставила щеку для поцелуя.
Иван приложился сухими губами, тут же отвел побитую сединой голову.
- Лучше пожелай мне покоя и довольства, - еле слышно пробормотал он. - А счастье свое я упустил. Давно уже.
- Ну что ты! - поспешно возразила Таня, но при этом совсем непроизвольно кивнула головой: упустил, годы протранжирил.
Он отвернулся, сгорбился, вышел, не оглядываясь. А Таня воротилась в гостиную. Павел сидел у окна и курил. Она подошла, опустилась в соседнее кресло. Павел поднял голову.
- Ну что?
- Устала... Ты оказался прав. Ни к чему все это было затевать. Такие все чужие, и нам, и друг другу. А уж как старались, себе и другим внушали, будто по-настоящему рады встрече. Даже когда тебя увидели, живого и здорового, обалдели, конечно, но так ли уж обрадовались?.. Знаешь, такое чувство, будто захотела второй раз войти в ту же реку, а реки уже нет, одна старица застойная. Окунулась - и вся в грязи, в ряске, не отмоешься...
- Ты действительно устала. Слишком много впечатлений навалилось разом, а теперь отхлынуло. Я бы на твоем месте прилег немного.
- А ты?
- Не хочется.
- Думы одолели?
- Одолели. Не помню, рассказывал тебе или нет, только в этот самый день ровно двадцать четыре года назад мы начало новой жизни отмечали.
- Как это - новой жизни?
- Окончание школы. Их класс только-только выпускные сдал.
- Их класс? - недоуменно переспросила Таня.
- Ну да. Они ведь все в одном классе учились - и Ванька, и Леня, и Ник... и Елка тоже... Таким составом на озера и рванули, на велосипедах. Молодые были, у каждого все впереди. А теперь вот встретились... те же, но без Елки...
- Прости, я не знала...
- Не извиняйся. Ты правильно поступила. Нужно было взглянуть в глаза друг другу еще раз - наверное, последний. Я за сегодня много пережил и, кажется, многое понял.
- Что ты понял?
- Пока не знаю. Точнее, знаю, только в слова не ложится. Что ничего не бывает случайно, что ли.
Павел замолчал. Таня подошла к его креслу, обняла мужа сзади, прижалась лбом к затылку.
- Люблю тебя, - прошептала она. - Так люблю тебя...
- Моя единственная... - Павел внезапно вздрогнул. От этого неожиданного движения вздрогнула и Таня.