Павел вытаращил глаза, Таня, не раз слышавшая этот тост, только хмыкнула, а Викуля возмущенно вскинулась.
- А материться-то зачем? - срывающимся голоском спросила она.
- Это не мат, а принятое в вооруженных силах сокращение, - пояснил он, отхохотав. - Означает "За присутствующих здесь дам!" После этого тоста желающие продолжают пить уже молча, а остальные переходят к танцам, чаю и прочему.
Викуля облегченно вздохнула и заявила, что теперь хочет потанцевать. Рафалович отрывисто кивнул, включил кассетный магнитофон, остановился перед Викулиным стулом и кивнул еще раз.
- Прошу, - сказал он, протянув Викуле руку. Та взялась за руку и поднялась.
Они в обнимку закружились по комнате. У Вику ли некрасиво задралась отсиженная мини-юбка. В магнитофоне проникновенно хрипела Алла Пугачева:
- Лети, лети за облака...
- Пойду-ка я соберу к чаю, - решительно сказала Таня и принялась собирать грязные тарелки и бокалы.
Павел, задумчиво куривший, развалясь на диване, тут же вскочил и схватил блюдо из-под севрюги.
- Я с тобой!
На кухне Таня поставила стопку тарелок в раковину и повернулась к Павлу.
- Что ты ему сказал? Таким я его никогда не видела. Он ведет себя как... как...
- Как дезертир, которому расстрел заменили штрафбатом, - резко сказал Павел. - Не трогай его. Он сейчас счастлив. Только нам с тобой такого счастья не понять. А что я ему сказал - это касается только нас с ним. И он, и я свои решения приняли. Дело за тобой. Решай. Едешь со мной - или остаешься с ним... и с Викулей?
От его голоса у Тани плыло в глазах и подкашивались коленки.
- С тобой... Как кто? - прошептала она.
Ее повело, она прижалась к нему, чтобы не упасть.
- Он же сам сказал. Как моя невеста.
-Таня уткнулась ему в плечо.
III
Первый звоночек - предвестник встречи Марины Муриной с Ладой Чарусовой прозвенел еще в феврале, когда под конец очередного приема к Тане Захаржевской на Кутузовский явился Вадим Ахметович, вместе с ней проводил гостей и, оставшись наедине, попросил достать проектор. Нужно было посмотреть один слайд...
- Ну как? - спросил он,, внимательно следя за реакцией Тани.
Никто не посмел бы сказать, что Таня не разбирается в живописи. Еще со школьных лет она водила экскурсии во Эрмитажу и Русскому музею, а в московский период к этому прибавились Третьяковка, Пушкинский музей. К тому же имели место разные официальные, полуофициальные и вовсе неофициальные вернисажи, устроители которых почитали за честь увидеть Таню на открытии. Она помнила сотни имен и полотен, но при этом честно признавалась себе, что ровным счетом ничего не понимает, а иначе пришлось бы заподозрить, например, что пресловутая гениальность Ван Гога, Сезанна, Малевича или Пиросмани - плод извращенного и изощренного розыгрыша каких-нибудь авторитетных эстетов, а миллионы зрителей восхищаются нелепой мазней потому только, что жутко боятся прослыть ущербными. Тане нравились картины хорошо прописанные, изящно детализированные, тем более затейливые, с чертовщинкой, вроде Босха или Сальвадора Дали. Герхард Дау с его пляшущими скелетами привлекал ее куда больше, чем все импрессионисты вместе взятые. Она любила картины, которые можно долго рассматривать - обильные натюрморты и охотничьи сцены голландцев-фламандцев, групповые портреты вроде репинского "Заседания государственного совета". В общем, вкусы совсем неразвитые... Не то чтобы этот факт сильно ее волновал, однако же свои соображения по поводу изобразительного искусства она предпочитала держать при себе.
- Ничего вещица, - подчеркнуто небрежно сказала она. - С настроением. Кто-то явно закосил под Эль Греко. Шеров посмотрел на нее с уважением.
- Это и есть Эль Греко. Отпечатано с фотографии. Неплохо, скажи.
- Самого Карузо я не слыхала, но мне Изя по телефону напел?.. Шеров, милый, с каких это пор ты увлекся фотокопиями? Тем более эта картина совсем не в твоем вкусе. Ты ж омлетовские лики больше уважаешь.
- Возьми шоколадку, - предложил Шеров. - Хочу я тeбe кое-что рассказать про эту картину.
Они сидели в темной комнате, лишь на белой двери светилось изображение женщины с ребенком. Хотя над их головами не полыхало ярких нимбов, было понятно, что это Богородица с младенцем Иисусом. Приглушенный золотисто-охряной фон, простые темно-коричневые одежды невольно заставляли взгляд сосредоточиться на лицах - светлых, характерно удлиненных и большеглазых. Легкая асимметрия черных, пылающих глаз Марии придавала лицу выражение строгой взыскательности и кротости. Даже явленная на посредственном слайде, эта кротость была для Тани мучительна и невыносима.
- Выключи, - попросила она.
- Что, цепляет? Да уж, сильное полотно, с настроением. Знающие люди рассказали, что писал ее маэстро Теотокопули по заказу одной итальянской герцогини, тоже гречанки по рождению. Потому так на икону православную похоже. В каталогах эта работа называется "Малая Мадонна Эль Греко" и значится утраченной. Большинство источников говорит, что она погибла в пожаре на вилле этого семейства в конце прошлого века, но некоторые особо дотошные специалисты выяснили, что незадолго до пожара беспутный потомок этой герцогини проиграл "Малую Мадонну" одному из графьев Строгановых. Картина ушла в Петербург, в революцию исчезла с концами... Не стану обременять тебя подробностями, но мне совершенно достоверно известно, что в данный момент находится эта "Мадонна" у одного довольно гнусного старичка-коллекционера в твоем родимом Ленинграде, хотя на обозрение и не выставляется. И еще мне известно, что один крайне обстоятельный зарубежный товарищ .не на шутку заинтересован ее получить и по первому сигналу высылает своего эмиссара для экспертизы на месте и вывоза за границу. При положительном результате экспертизы эмиссар уполномочен вручить продавцу определенную сумму.
- И какую же, любопытно?
Почувствовав, что засиделась, Таня встала с кресла и, пританцовывая, прошлась по комнате.
- Ты, Танечка, сядь лучше, чтоб не упасть. Четыреста тысяч зелеными.
- Считай, что упала.
- Четыреста тысяч, четыреста... - словно мантру повторял Шеров. - Дашь на дашь. Осталось только взять товар, за который деньги...
- И это ты хотел бы поручить мне? Шеров замялся.
- В общем... да. Я имею в виду разработку общего плана операции. Тонкость в том, что клиенту нужен товар чистый, без криминального следа. Без шума, без взлома, без топорика в башке и финки в брюхе. Тихо-тихо.
- Значит, внедренка? Дай недельку на обдумывание. А за это время собери мне полное досье на всех лиц. Анкетные данные, внешность, привычки, статуе. Сам коллекционер, семья, окружение...
- Лиц совсем" немного. С коллекционером самому разик пообщаться довелось. Законченный параноик. Мурин...
Таня рассмеялась. Шеров изумленно и чуть обиженно посмотрел на нее.
- Что я такого смешного сказал?
- Мурин - это фамилия или характеристика?
- Что?
- Так, ничего. Просто в старину на Руси так черта называли - мурин.
- Правда? Ну, скорее не черт, а кощей бессмертный. Мурин Родион Кириллович, ровесник первой русской революции... - Коротко описав личность и трудовой путь товарища Мурина, уже известные читателю в страстном изложении Марины, Шеров перешел к семейному положению: - Живет один, уморил трех жен, детей нет. Из родственников - одна племянница, Мурина Марина Валерьяновна, тридцати лет, разведена, бездетна, проживает в Купчино, в коммунальной, как ни странно, квартире, преподает историю в медицинском училище. Входит в число троих, допускаемых Муриным в свою квартиру без сопровождения. При Мурине исполняет обязанности домработницы и отчасти медсестры.
- Счастливица! Он хоть платит ей?
- Едва ли. Полагаю, держит видами на наследство.
- Лучший способ заручиться родственной любовью... Кто остальные двое?
- Некто Панов Даниил Евсеевич, доктор искусствоведения, один из самых авторитетных экспертов страны, и Секретаренко Василий... отчества не знаю. Деляга. Мурину клиентов поставляет, в доверии уже лет тридцать. Скользкий тип, хоть отчасти и наш агент во вражьем стане.
- В каком смысле скользкий?