Эдвард Элмер "Док" СМИТ
КРОВАВОЕ ОКО САРПЕДИОНА
Часть 1
КУЗНЕЦ
Восточный небосклон светлел, наливался алым золотом, отодвигавшим чернильно-фиолетовый мрак ночи. Над снежными пиками древнего Ампассера, над бездонными ущельями, каменистыми склонами, остроконечными клыками скал и голубоватой толщей ледников вставало солнце. Звезды гасли друг за другом, растворяясь в его победном сиянии, и лишь одна из них - яркая, багрово-красная - продолжала упрямо карабкаться к зениту, не страшась наступающего дня.
- Критическая точка в развитии нашей цивилизации - здесь, именно здесь! Скандос, хронофизик, коснулся ладонью экрана, на котором мерцали зеленые зубцы темпорального спектра. С минуту он пристально вглядывался в глубокий провал, уходивший за нижний обрез округлого глаза хроноскопа, потом выпрямил спину и повернулся к ассистенту. - Почему человек так глуп, Фурмин? Любое создание, любая тварь с самым примитивным мозгом, понимает: жизнь лучше смерти! Лучше радоваться свету и теплу, чем истекать кровью в отчаянии и мраке! И самые юные, цвет и надежда расы, должны приносить потомство, а не погибать на жертвенном камне во имя вымышленных богов! - Скандос снова посмотрел на экран, потом перевел взгляд на сверкающий прозрачный шар темпорального передатчика, высившийся в центре лабораторного зала. Устало прикрыв глаза, он тихо произнес: - И ведь это можно исправить... Одно путешествие туда, к этому кузнецу из древней Ломарры. Нигде в достижимом для нас промежутке времени нет другого человека, который занимал бы столь уникальную ключевую позицию!
- Да, верно, - согласился Фурмин. Запустив пальцы в свои густые рыжие кудри, перехваченные обручем из серебристого металла, он, морщась, глядел сквозь широкий оконный проем на полукруг солнечного диска, срезанного вершиной хребта, и багровую звезду над ним. - Можем ли мы позволить Тедрику встретиться со смертью - с ужасной смертью! - в тридцать лет, когда его огромные способности не реализованы и на десятую часть? Все так просто исправить... И этот удивительный метеорит, что попал ему в руки, наполовину облегчает дело... Однако, - со вздохом заключил Фурмин, - технология выработки настоящей стали будет открыта только через два века, другим мастером, в другой стране... - Он опять поморщился, словно от головной боли, и сильно потер виски. - Соблазн велик, учитель, но вы же знаете мнение Консулата... любое, даже самое незначительное вмешательство в события прошлого может привести к непредсказуемым и катастрофическим последствиям.
- Катастрофические последствия! - фыркнул Скандос, нахмурив брови. Его худощавая невысокая фигура внезапно напряглась как согнутый клинок рапиры, глаза раздраженно блеснули. - До истинной катастрофы осталось двадцать три года, что прекрасно понимают все специалисты, кроме ископаемых старцев из Консулата! Вот она - висит над нами словно топор над шеей обреченного! - он вытянул тонкую жилистую руку к окну, к багровевшей в небе звезде.
Фурмин покачал головой и осторожно, с какой-то трепетной нежностью коснулся плеча ученого. Его большая ладонь скользнула по рукаву просторной туники Скандоса, не то поглаживая его, не то успокаивая, будто обиженного ребенка.
- Я с вами, учитель, вы же знаете, - негромко сказал он. - И я выполню любой ваш приказ. Однако... однако каждый из нас рискует головой... и не моя в данном случае представляет главную ценность.
Скандос усмехнулся, на его худом решительном лице вдруг четко обозначились выдававшие возраст морщинки. Этот Фурмин умен, весьма умен, невзирая на молодость! Умен, предан и преисполнен веры в своего учителя... По в дни, когда над землей восходит Око Сарпедиона, важна преданность не людям, а идеям.
- Послушай, мальчик, - с неожиданной мягкостью произнес физик, - я не хочу принуждать тебя... хотя, конечно, мне нужна помощь. Ведь я не могу одновременно находиться у пульта управления и в темпоральной кабине. Но ты должен принять решение сам! - он откинул голову, всматриваясь в лицо Фурмина, высившегося рядом, как скала - ростом ассистент на целый фут превосходил своего хрупкого шефа. - Да, опасность существует, и многие хронофизические феномены пока что остаются для нас загадкой. Мы не представляем, что именно может произойти. Уже сотню лет мы умеем влиять на прошлое, но боимся действовать - и потому топчемся на месте. Мы провели сотни бесполезных опытов - и что они дали для развития темпоральной теории? Ничего! - Скандос резко взмахнул рукой. - И такая же ситуация везде - в исследованиях околопланетного пространства, в проектировании аналитических машин, в изучении ментальной связи... Медленное эволюционное развитие, навязанное Консулатом, его бесчисленные запреты душат нас!
Он замолчал, затем снова заговорил с нарастающей страстностью:
- Может быть, лучший выход заключается в том, чтобы наша темпоральная линия мгновенно и безболезненно исчезла. Или мы должны беспомощно заламывать руки, с отчаянием наблюдая, как наша цивилизация идет к гибели? Мы теряли время - десятилетия, века, - не понимая, что жуткий монстр приближается к нам с каждой минутой! Фактически, мы безоружны и беззащитны - ибо что мы можем сейчас противопоставить той неведомой и страшной мощи, которая способна зажигать и гасить звезды?
Скандос бросил взгляд за окно - золотистая тарелка солнца уже поднялась над иззубренным хребтом; над ней, чуть поблекнув в потоке яркого света, плыла багровая звезда, гневное Око Сарпедиона.
- Ни Консулат, ни Академия не разрешат вмешательство в прошлое, уставившись в пол, пробормотал Фурмин.
- Это мне известно. Хотя не все в Академии единодушны... Скажем, Пайрот, астроном... вычислитель Винг... и другие... Возможно, придет час узнать их мнение... Но сейчас я не собираюсь спрашивать их. Я спрашиваю тебя! Ты, мой ученик, уже знаешь о времени больше, чем все остальные физики планеты. За пять лет совместной работы я убедился, что твои суждения всегда были здравыми и беспристрастными. Если ты готов встать там, - Скандос кивнул в сторону пульта, - я буду действовать. Если нет - мы можем еще двадцать три года продолжать свои осторожные и бесцельные эксперименты. Вряд ли я доживу до их конца...
- Учитель! Вы возлагаете на меня ответственность за это решение?
- В определенном смысле - да, Фурмин. Ведь любой человек должен отвечать за свои поступки... - физик грустно усмехнулся. - Но, с другой стороны, я уже решился - так что за тобой лишь половина дела.
Встряхнув рыжей гривой, Фурмин лихо сдвинул на лоб свой серебристый обруч и твердо встретил взгляд учителя.
- Тогда - вперед!
- Пусть будет так.
2
- Тедрик, проснись!
Кузнец открыл глаза. Его пробуждение не было постепенным и долгим, как у изнеженного цивилизацией сибарита будущих веков; он проснулся сразу, подобно почуявшему опасность горному барсу. Еще секунду назад опт лежал на груде шкур, расслабившись и тихо похрапывая в глубоком сне; в следующий миг он вскочил с постели, схватил свой меч и метнулся к стене. Он стоял, изготовившись к бою мышцы напряжены, суровые серые глаза полны тревоги, рука, стиснувшая клинок, тверда как камень. Его огромное полуобнаженное тело - шесть футов четыре дюйма, больше двухсот фунтов могучей плоти, - казалось застывшей статуей из темного камня. Пристальный взгляд кузнеца был прикован к странному, смутно различимому существу, неподвижно висевшему в воздухе. Мерцающий сферический ореол окружал эту неясную тень - бесспорный признак нечеловеческого могущества и власти.
- Я восхищен тобой, Тедрик. - Этот непостижимый пришелец, бог или демон, не издавал ни звука; слова будто сами рождались в голове кузнеца. - Вероятно, ты немного испуган, но сохранил полное самообладание. Любой другой человек лишился бы разума от страха и неожиданности.
- Ты не из нашего мира, Повелитель, - Тедрик опустился на одно колено. Он знал, конечно, о существовании богов и демонов; и, хотя его самого впервые почтил визитом представитель потусторонних сил, за свою жизнь он не раз слышал о таких случаях. Так как пришелец не убил его немедленно, не выпил кровь и не пожрал печень, это, вероятно, не входило в намерения божества - во всяком случае, в данный момент.
Почтительно склонив голову, но не выпуская меча из рук, кузнец с удивлением произнес:
- В Ломарре нет богов, у которых я вызывал бы восхищение. Кроме того, наши боги - твердые и тяжелые, а ты паришь в воздухе, как пушинка. Что ты хочешь от меня. Повелитель?
- Я не бог. Если бы ты сумел проникнуть сквозь эту мерцающую завесу и снести мне голову своим мечом, я бы умер.
- Конечно. Так же, как Сар... - Тедрик прервал фразу на середине, будто слова застряли у него в глотке. Божественный пришелец с недоумением взглянул на кузнеца, потом медленно кивнул.
- Я понимаю... Ты боишься говорить?
- Да. Человек никогда не бывает один... Глаз бога горит в небесах и видит все, сквозь стены и крыши. Если он знает, то узнают и жрецы... Тогда конец... я лягу на плиту из зеленого камня и потеряю свое сердце, печень и мозг.
- Нас никто не услышит, не тревожься. Я обладаю властью, вполне достаточной, чтобы твои речи не дошли ни до богов, ни до их слуг.
Тедрик безмолвствовал.
- Я понимаю твои сомнения. Хорошо, давай оставим эту тему. Скажи, чтобы ты хотел спросить у меня?
- Я желал бы разобраться, откуда я слышу твои слова, хотя ты не произносишь ни звука... но людям не понять путей богов! - Тедрик склонил голову, помолчал, собираясь с мыслями. - Я кузнец, мой Повелитель; мой отец, мой дед - весь наш род - были кузнецами. - Он задумчиво провел пальцем по своему клинку, тусклому и темному, как обломок ампассерского гранита. - Много лет я пытаюсь выплавить прочный металл - очень прочный, но не хрупкий. Медь не годится, я не могу закалить ее ни в воде, ни в снегу. Железо получается у меня либо слишком мягким, либо твердым, но ломким. Все смеси и сплавы, в которые я бросаю разные добавки - олово и свинец, чешую горного дракона, волчьи клыки и красные камни из Тарка - тоже выходят или мягкими, или слишком хрупкими. Мне удалось получить темную бронзу - чуть прочней, чем обычная, И это - все.
- Что ж, я попробую помочь тебе. Ты умеешь выплавлять железо - плохое железо и серый чугун невысокого качества; чешуя, клыки и красные камни не сделают их лучше. Тебе нужна сталь - гибкая, прочная, ковкая... и в обычной ситуации ты никогда бы не получил ее. Да, сталь - то, что тебе надо, Тедрик.
- И ты можешь. Повелитель?.. - глаза кузнеца вспыхнули. - Ты научишь меня?
- Для того я и прибыл в Ломарру. Однако стану ли я учить тебя или нет, зависит от некоторых обстоятельств...
- Назови цену. Повелитель! - казалось, Тедрик был готов расплатиться не только своей душой, но и сердцем, печенью и мозгом впридачу. Он поднялся с колен, отшвырнул меч и сделал шаг к мерцающей посреди комнаты сфере.
- Плата мне не нужна, кузнец, - раздался беззвучный божественный глас. Ты должен ответить лишь на один вопрос - зачем тебе этот металл? В чем заключается твоя главная цель?
Тедрик заколебался. Страшно было вымолвить вслух то, о чем он думал; казалось, горящее в небесах ненавистное Око пронзает его от макушки до пят грозным взглядом. Но от этого нового божества, способного проникать в голову человека, как нож в масло, не утаишь секрета; несомненно, это могущественное, окруженное небесным светом существо знало каждую его мысль, каждое намерение и каждое невысказанное слово. К чему же тогда вопросы? Может быть, странный бог испытывал его храбрость?
Мудрое решение! Тайну божественного металла, гибкого, прочного и ковкого, нельзя доверить первому встречному! Недаром этот бог пришел в Ломарру, а не к проклятым сарлонцам и не к жадным недоумкам из Тарка! Он, Тедрик, первый кузнец в Ломпоре и должен доказать, что его мужество равно его искусству... Даже если в небе вспыхнет дюжина сарпедионовых глаз!
Сделав еще один шаг вперед, Тедрик глубоко вздохнул и произнес:
- Величайший из наших богов, Сарпедион, - злобный, мерзкий бог, мой Повелитель. И я... я собираюсь убить его!
Он стоял теперь совсем близко к сфере, и сквозь двойной туман - невольного гнева, который вызвало ненавистное имя, и мерцающего сияния - мог более ясно различить лицо и фигуру своего бога. Бог улыбался.
- Значит, злобный и мерзкий? В чем же это выражается?
- Во всем! - взволнованный кузнец повысил голос. - Что хорошего можно ждать от бога, который умеет только убивать и сводить людей с ума? Народ прекрасной Ломарры, Повелитель, хочет жить спокойно и не бояться зеленых алтарей Сарпедиона. Но откуда взяться покою и счастью, когда в любой год больше смертей, чем рождений? Ломпор обезлюдел... безумцы бродят по его улицам... и в провинциях тоже... Нас осталось слишком мало! И, нам всем кроме жрецов, конечно, - приходится тянуть из себя последние жилы, чтобы не сдохнуть с голоду!